Фестиваль юмора выше и ниже пояса имени Порутчика Ржевского
Андрей ХАУСТОВ:
Вот есть фестивали кузнечного мастерства, фестивали современного искусства, другие колоритные фестивали, почему бы не создать фестиваль Фестиваль юмора выше и ниже пояса имени Порутчика Ржевского?
Я даже город готов предложить - Венёв, Тульской области.
Почему Венёв? И вы когда-нибудь о нём слышали?
Теперь точно узнаете и полюбите этот городок, ведь о нём так мастерски рассказывает, писатель, преподаватель ВГИКА, ближайший друг Дины РУБИНОЙ и мой очень хороший старший товарищ из реала и онлайна - Алекс БИЗЯК. Прошу любить и жаловать!
ВЕНЁВЪ
Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
А.С.Пушкин
Венёв в мире один! Второго не придумать!
Кир Булычев
Берусь оспорить Гераклита, который утверждал:"Нельзя войти в одну и ту же реку дважды и нельзя тронуть дважды нечто смертное в том же состоянии».
Оказалось, можно! И доказательством тому - маленький старинный городок Венёв (16 тысяч жителей), расположенный на юге Тульской области.
Сначала о двух самых выдающихся событиях в истории достославного Венёва:
В 2012 году исполнилось 175 лет со дня посещения Венёва будущим царем России Александром Вторым, совпавшим с первым посещением Венёва в августе 2012-го израильтянином (и тоже Александром, но не Романовым, а Бизяком).
Венёвские аборигены гордятся тем, что до сих пор на землю древнерусского Венёва не ступала нога ни одного израильтянина. Доверчивые, наивные венёвцы…
Итак, о посещении Венёва будущим царем - с инспекцией строительства Свято-Никольской церкви.
Возведение такого небывалого сооружения сопровождалось ранее невиданными способами: сначала, по рассказам старожилов, построили такие огромные леса, что они заканчивались около Хлебной площади (ныне площадь Ленина), затем, по мере строительства, другие леса достигли нефтебазы №2 (рядом с железнодорожной магистралью «Москва - Донбасс»). По этим строительным лесам двигались подводы, груженные стройматериалами, а лошадям надевались специальные приспособления, которые не позволяли им видеть высоту лесов.
Построение Свято-Никольской церкви продолжалось около пятидесяти лет.
В прошлом Храм был крупнейшим не только в Тульской епархии, но и во всей России. Как отмечали путешественники, его архитектура больше соответствовала столице, нежели уездному городку.
Судьба Свято-Никольской церкви весьма трагична. Она пережила несколько пожаров и из пепла восстанавливалась вновь. Пока большевики в 1950-м окончательно не снесли ее. А колокольня (75 метров в высоту!) оказалась им не по зубам. Так и стоит поныне колокольня-сирота. Пусть и в плачевном, аварийном состоянии, зато с изъеденной ржавчиной табличкой - «Охраняется государством».
О посещении Венёва иудеем Бизяком - рассказ чуть ниже. А пока приведу несколько исторических любопытных фактов, почерпнутых в Венёвском краеведческом музее.
На рубеже XIV - XV веков случилась страшная криминальная история: князь Смоленский Юрий (он же Георгий) воспылыл греховной страстью к супруге Семеона Вяземского - княгине Иулиании. Не встретивший взаимности княгини, Георгий на пиру зарезал друга, а Иулианию изрубил на мелкие куски и бросил в реку. Наутро протрезвев, в грехах своих раскаялся, отрекся от всего и пошел скитаться по Руси. Попал в Веневский монастырь, став иноком, в покаянии истово молился. Да так и помер. Похоронен в нижнем храме Свято-Никольского монастыря в Венёве.
Случись это сейчас, преступление Георгия правоохранительные органы России так бы не оставили. Хотя какое правосудие в России, мы знаем хорошо…
На монастырском кладбище есть еще одно знаковое захоронение: помещика Семена Ржевского, прототипа того самого легендарного охальника, героя анекдотов поручика Ржевского. Который вовсе не был выходцем из Ржева, как принято считать, а жителем города Венёва.
И Венёв гордится этим фактом!
Во время Великой Отечественной войны Венёв был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками. Захвачен 24 ноября 1941 г., а 9 декабря того же года был освобождён. Но и этот короткий срок полон героических событий.
Из донесения № 8695 командования войск НКВД по охране тыла Западного фронта начальнику Политуправления войск НКВД СССР П.Н.Мироненко: "27 ноября 1941 г. в дер. Сосенки в окрестностях Венёва имел место случай, когда наш командирский патруль обнаружил группу бесчинствующих пьяных военнослужащих. При попытке задержания последние оказали вооруженное сопротивление. В итоге столкновения: тяжело ранен капитан тов. Тарасевич, который вскоре скончался, один дезертир убит, один ранен, остальные задержаны и преданы суду военного трибунала".
И еще один любопытный документ, связанный с войной.
На городском портале «ВЕНЁВ ОНЛАЙН » 11-го июля 2012-го года появилось такое сообщение:
«Гр-на Барышева Акима Ивановича, 1912 года рождения, уроженца Венёвского района , погибшего в декабре 1941- го в ходе Тульской операции., Веневский районный суд признал умершим».
Воистину, никто не забыт и ничто не забыто!
А вот сообщение от 13 августа 2012-го на том же городском портале «ВЕНЁВ ОНЛАЙН» некоего М.Баканова, руководителя корпункта Венёвского МО КПРФ (13.08.2012г.):
«В Венёве отремонтирован памятник В.И.Ленину. Обновленный памятник Ильичу вновь стал украшением центральной площади города Венева, более того, выглядит даже лучше, чем в прежние годы. Высокий пьедестал прежде был облицован массивными чёрными мраморными плитами, которые под действием времени стали обваливаться, грозя неприятностями прохожим. (неприятности таки случались и довольно часто - прим. А.Б.) Для нашего смутного времени факт, согласитесь, о многом говорящий. В иных, куда более крупных городах, не удается добиться такого. А вот в Венёве получилось!».
От вышеприведенной информации в самый раз перейти к собственным заметкам о посещении Венёва. И начну их с Ленина.
Должен заметить, что Ленин проходит красной нитью через весь советский и постсоветский периоды Венёва.
Итак, прочитав 13 августа в местной прессе о возрождении памятника Ленину, я с женой и с супружеской четой двоюродного брата Виктора, которая великодушно приютила нас на даче (аккурат, на границе с Тульской областью), назавтра мы бросились в Венев, дабы убедиться лично, что журналист М.Баканов не соврал. Хотя, воспитанные на традициях советской прессы, в правдивости заметки мы не сомневались. Но, как учил товарищ Ленин: «доверяй, но проверяй».
В Венёв мы заявились ранним утром, когда венёвцы еще спали.
Правда, не все.
Первым, кого мы встретили на центральной городской аллее в сквере, по всему видать, был представитель коммунхоза, а точнее - дворник. В оранжевом комбинезоне далеко не первой свежести, и не второй, не третьей, и даже не шестой.
Мужика штормило, бросало в стороны, но он упрямо, не сбиваясь с курса, дрейфовал в фарватере аллеи и, чтобы не свалиться, вцепился в черенок метлы.
Вторым, кто бодрствовал в этот ранний час в Венёве, был довольно экзотического вида господин, восседавший в сквере на скамейке: усы, бородка, сюртук, давненько вышедший из моды, манишка, галстук, старомодные очки в простой стальной оправе (типичный клон демократа-разночинца Чернышевского!), с томиком стихов Плещеева.
- Ну что, Пахомыч, - причащаться к Ленину?
Пахомыч, резко покачнувшись, что-то промычал в ответ, отмахнулся и продолжил дрейф.
«Чернышевский» извлёк из сюртука луковку старинных серебряных часов, щелкнул крышкой, посмотрел на циферблат:
- Пахомыч, отстаёшь от графика. А ну, прибавь, дружок!
Пахомыч, резко покачнувшись, что-то промычал в ответ, отмахнулся и продолжил дрейф.
Мы присели на скамейку рядом с «Чернышевским».
Тот представился:
- Аполлинарий Евграфович Плетнёв.
Разговорились. Наш собеседник оказался дальним родственником того самого Плетнева, друга Пушкина, принявшего после гибели великого поэта «Современник» и первым напечатавшего стихи Плещеева, разглядевшим в дебютанте несомненный поэтический талант.
Сейчас Аполлинарий Евграфович на пенсии, но до сих пор возглавляет женский танцевальный коллектив «Венёвочка». Когда-то он считался молодежным. Сейчас плясуньи постарели, но до сих пор «искусству танца отдаются до самозабвения» (выражение Плетнёва).
По утрам Аполлинарий Евграфович любит сибаритствовать на скамейке в сквере, предаётся размышлениям о смысле жизни, читает любимые стихи поэтов ХIХ века. С дворником Пахомычем знаком давно, выступая в роли добровольного болельщика «бегуна с метлой на длинные дистанции» (выражение Плетнева).
- А ведь когда-то, - поведал нам Плетнев, - на венёвском молокозаводе Пахомыч возглавлял бригаду в тарном цехе, числился в передовиках, с Доски почета не сходил, был награжден медалью «За трудовую доблесть». (Историю с медалью расскажу чуть ниже, она требует отдельной вставки). А наступили другие времена и власть сменилась, с горя запил. Подался в дворники… Теперь чуть свет, оприходовал стакан, и - причащаться к Ленину.
Я усмехнулся: как у Маяковского - «Я себя под Лениным чищу»
- Ну, о Маяковском Пахомыч слыхом не слыхал. А вот Ленин для него действительно Святой.
А теперь - обещанная вставка о медали «За трудовую доблесть». Но сначала о статусе медали:
«Медалью «За трудовую доблесть» награждаются рабочие, колхозники и служащие, <…> которые являются передовыми борцами в социалистическом строительстве, <…> двигают вперед развитие техники, науки и культуры».
Так что медаль действительно в лице Пахомыча нашла своего законного героя.
Но Положение, увы, содержало и параграф №6:
«Лишение медали «За трудовую доблесть» может быть произведено только Президиумом Верховного Совета СССР».
Пахомычу грозило лишение медали, так как после Перестройки, не вписавшись в новую эпоху, он был уже не в состоянии продолжить «двигать вперед технику, науку и культуру». Но, к счастью бригадира, с развалом СССР Президиум Верховного Совета СССР накрылся медным тазом и приказал долго жить. Так Пахомыч остался при медали. Хотя на кой она теперь ему была нужна? И он решил продать ее на блошином рынке. Но дураков купить медаль Пахомыч не нашел. Пришлось загнать ее такому же ханурику как он за бутылку бормотухи, которую напару с ним и «раздавили».
- А вы могли бы проводить нас к памятнику Ленину? - Спросили мы Плетнева. - И там же представить нас Пахомычу?
- К памятнику Ленина я вас охотно проведу, а вот общение с Пахомычем не обещаю. Не в том он состоянии сейчас… А вы у нас, смотрю, впервые? Тогда по дороге к Ленину предлагаю совершить короткую прогулку по Веневу. Помните, как у Юрия Антонова? «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени. Вишневые, Грушевые, Зеленые, Прохладные»…
Мы дружно подхватили: «Как будто в детство давнее ведут меня они»…
…Улицы Венева, напомнили нам детство, юность, молодость и зрелость…
Вообще-то, несправедливым будет не отметить, что на Веневе, как и на любом другом, пусть самом захудалом городишке сегодняшней России, лежат следы косметики: на каждом вчерашнем магазинишке, сельпо, лабазе, столовой, забегаловке, пивной красуются яркие китчевые вывески - «Эльдорадо», «Эдемский рай», «Таверна дяди Арутюна», «Дядя Ваня», «Элоиза», Салун, «Паб «Монте-Кристо», «Венёвский Аполлон», «Трактир Егора Булычева», «Вечерний клуб «Маркиз де Сад»…
Дань современной моде Венёв не обошла.
Мы прошлись по Володарского, по Бизюкова (не путать с Бизяком. БИЗЮКОВ Е. П. - красный военком Урусовской волости Тульской губернии, погиб во время подавления крестьянского восстания в ноябре 1918 года. Его именем названа одна из улиц города Венева), свернули на Советскую, потом на Пионерскую. Прогулялись по Революционной, Комсомольской, Пролетарской, Октябрьской, Коммуны, Карла Маркса и, наконец, вступили на площадь Ильича.
И вот он, перед нами - Ленин! На обновленном гранитном постаменте (коммунист Баканов не наврал!). Правда, Ленин к нам стоял спиной, но мы его узнали сразу: гордая осанка, легкое осеннее пальто, левая рука - в кармане брюк, правая сжимает кепку.
В этот ранний час Ленин пребывал в полнейшем одиночестве. Только стая воронья кружилась над вождем. Какая-то гадливая ворона топталась на его лысой голове, оставляя на ее поверхности экскременты.
Мы согнали подлую ворону и принялись за фотосъемку.
В поисках удобной точки я попятился назад и в ужасе остолбенел. Из густых зарослей березняка выглядывал …другой Ильич. Но не чугунный, а скромный бюст из алебастра. Тоже с непокрытой головой, но без пальто, в жилетке и при галстуке.
Мистика, галлюцинация, аберрация сознания, психоз?
Ошалевший, я бросился к Плетнёву. Гид успокоил: в зарослях, действительно, Ильич. Попал сюда в 1949-м. С тех пор здесь и кукует. А многими годами позже, по-соседству вступил в свои хозяйские права Ленин №2 - уже в пальто и в полный рост.
помпезный памятник воздвигли в честь съезда партии (какого именно по счету, Плетнев не помнит).
Старый бюст решили не сносить, на Ленина (пусть из алебастра) у райкомовцев рука не поднялась. Так и оставили его. После Перестройки бюст зарос березняком, но постсоветское начальство о бюсте Ленина забыло напрочь. Так и сидит в кустах, как леший. Или старый Фирс. Но того забыли в вишневом саду, а этого - в березняке.
Из зарослей послышались подозрительные звуки, напоминающие человеческую речь.
- Не пугайтесь, это Пахомыч беседует с вождем, - пояснил Плетнев.
Мы подкрались к зарослям.
Пахомыч, притулившись к Ленину (то ли чтобы спьяну не упасть, то ли чтобы максимально ближе быть к любимому вождю), извлек из комбинезона початую бутылку, корку хлеба для занюха, отыскал спрятанный в траве стакан, уважая гигиену, протер его комбинезоном, налил по самый ободок, матюкнулся, громко выдохнул, перекрестился и, чокнувшись с торсом Ильича, маханул стакан в один прием. Выдохнул, утерся, и еще тесней прижался к Ленину.
- Батя, ты меня уважаешь? - Пахомыч, алкоголик-хроник, окончательно «поплыл». Всхлипнул, размазал по щеке пьяную слезу. - Молчишь? А я молчать не буду. Слышишь? Несогласный я! Клянусь тебе, мы свое не отдадим. Не для того в семнадцатом отымали у буржуев власть. Не для того всю жизнь горбатились, чтобы теперя олигархи на нашей кровушке свои карманы набивали.
Ильич слушал и молчал.
Выдоив до донышка бутылку, Пахомыч мертвой хваткой ухватил ее за горлышко и, точно гранату, высоко поднял над головой. Замахнулся, но метнуть силенок не хватило. Уж больно много выпил. И точно скошенный сорняк на огороде, грохнулся в траву. Дёрнулся, что-то напоследок промычал и отключился.
- Всё, финита ля комедия, - констатировал Плетнев.- Теперь его ни Царь-пушкой не разбудишь, ни «Колоколом» Герцена.
У Пахомыча рабочий день закончился. Наш день только начинался.
Плетнев достал из сюртука свою серебряную луковицу, щёлкнул крышкой. Часы откликнулись «Щелкунчиком» Чайковского.
- Однако... Извините, господа, я вынужден откланяться. Меня плясуньи ждут, в 10:30 репитиция. А вам желаю приятных впечатлений от Венёва. Рекомендую первым делом непременно посетить «Венсаль».
- Простите, но Версаль от Венева далеко…
- Согласен, но я назвал ВеНсаль, а не Версаль. Быть в Венёве и не посетить ресторан «ВеНсаль», это все равно, что побывать в Версале и не зайти в знаменитый Королевский ресторан Gordon Ramsay. «ВеНсаль» - это визитная карточка Венёва.
- А как найти этот ваш «ВеНсаль»?
- Найти его вам поможет Ленин.
- ?!
- Да-да, Ильич. Взгляд его обращен именно к «ВеНсалю». Держитесь направления, указанного Лениным, и вы выйдете к «ВеНсалю».
Мы сердечно распрощались с нашим гидом. Взяли курс, указанный вождем. Оглянулись. Плетнев приветливо нам помахал рукой:
- Верной дорогой идете, товарищи!
И точно, на улице Батурина в доме №5, мы увидели неказистый ресторан с гордой вывеской «VENSAL».
Здесь уже толпились люди (не в обиду будет сказано одинокому памятнику Ленина).
Желающие попасть в «ВеНсаль» сообщили нам, что этот ресторан славится своим фирменным изделием «Тульский пряник», который туляками называется «Восьмое чудо света». Пряники печатные, сырцовые, медовые, сливочные, пряники коричневого цвета с мраморно-глянцевой поверхностью, зубчатым краем, золотистым мякишем и фруктово-ягодной начинкой. Пряники от самых маленьких пятидесятиграммовых до шестнадцатикилограммовых великанов.
Мы тут же встали в очередь посетителей «пряничного рая», но оказалось, чтобы стать счастливцем отведать тульский пряник «по-веневски» в летний туристический сезон, нужно записаться не менее, чем за месяц.
Ждать месяц у нас с женой не было возможности, так как через восемнадцать дней наш летний отпуск истекал, и мы, чтобы не лишиться пенсионного пособия, были обязаны к сроку возвратиться в Хайфу.
Мы шли по улице Клима Ворошилова и наслаждались тишиной. Деревянные постройки, во дворах фруктовые сады, огороды, чистый воздух, не замутненный заводскими трубами, по-русски скромный щебет птиц. Одним словом, патриархальная благодать затерянного на Тульщине райцентра.
На пересечении с улицей Буденного, в глубине небольшого дворика мое внимание привлек двухэтажный старинный особняк. И даже не столько сам особняк, сколько красный флаг на его фронтоне.
Рядом с калиткой на решетчатом металлическом заборе была привинчена табличка, напоминающая надмогильную мраморную плиту, на которой золотыми буквами было выбито: «Венёвский районный комитет КПРФ». Я притормозил.
- Вы идите, я сейчас вас догоню, - сказал я спутникам. - У меня кроссовки развязались.
И как только спутники скрылись за углом, я вбежал в калитку.
Мне, человеку любопытному до жизни, давно хотелось побывать в логове современных российских коммунистов. Но живя в Москве, я не решался на такой поступок. А в Хайфе, слава Б-гу, КПРФ не существует. И вот в городе Веневе представился счастливый случай.
По дорожке, утопающей, как и положено для райкома партии, в яркокрасных розах, я побежал к особняку, влетел в приёмную. Строгий партийный интерьер, никаких излишеств. На стене - портрет Зюганова.
За большим столом, покрытым красной скатертью, восседал мужик могучего замеса в десантной камуфляжной форме. На столе три телефона. Два обычных и одна «вертушка» (наверное, для связи с партийным руководством в Туле).
- Вы к кому, товарищ? - спросил мужик.
- Да вот, шёл мимо и решил зайти.
- Из любопытства?
Первое, что взбрело на ум:
- Хочу узнать, могу ли я вступить в КПРФ.
- Райком временно закрыт, товарищ. Весь аппарат - в Прудищах, проводит выездную конференцию. Зайдите через пару дней. С уставом и программой ознакомлены?
- Конечно, ознакомлен.
- С последними решениями партии согласны?
- Не только согласен, но целиком и полностью поддерживаю их.
- Годится. Ты где прописан, дед?
Я замялся. Стал лихорадочно вспоминать названия поселков, которые мы проезжали по пути в Венёв. И вспомнил:
- В Большом Рогатово…
- Ну и угораздило тебя! Давно живешь там?
Я хотел было сказать, что там родился. Но понял, что это будет перебор.
- Да уже с полгода. Сам я гастарбайтер из Молдавии. Мы в Рогатово коровник строим.
- На кой хрен в Рогатове коровник строить, когда последняя телуха там в прошлом годе сдохла?
К счастью, затрезвонил телефон.
- Веневский райком КПРФ. Дежурный ЖлобИн у телефона. Так точно, Валентин Петрович. Что делаю? Беседую с товарищем. К нам просится. Нет, не наш, приезжий. Гастарбайтер из Молдавии, но по-русски говорит. Он в Рогатово коровник строит. Так точно, Валентин Петрович. Вас понял. Слушаюсь, так ему и объясню.
- Осечка вышла, дед, - Жлобин развел руками. - Велено тебе вступать по месту жительства. У вас в Молдавии остались коммунисты?
- А где их нет?
Мой ответ ему понравился.
- Верно говоришь, коммунисты есть везде. И в этом наша сила. Если мы едины, мы непобедимы.
А я добавил:
- Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Жлобин порывисто выскочил из-за стола:
- Слушай, дед, а давай махнем по стопарю? За нашу партию. Очень ты мне нравишься.
- Я по утрам не пью.
- И правильно. Но я, пожалуй, выпью. За нас двоих. Не возражаешь?
- Святое дело…
Жлобин рванулся к бюсту Ленина, стоявшему в углу приемной. Приподнял его и по самый локоть залез в дыру на дне скульптуры. Пошарил, вытащил початую бутылку «Тульской», пластмассовый стакан. Налил и выпил. Занюхал георгином, торчащим из хрустальной вазочки. Налил второй стакан и снова выпил. Запил водой из вазочки.
- Ну что ж, давай тогда прощаться, дед, - сказал Жлобин. - А в Молдавию вернешься, вашим коммунистам передай привет.
- Непременно передам.
- Послушай, дед, а может, к нам переберешься? Прописку мы тебе организуем. Примем в партию. Работой обеспечим. На кой сдались тебе коровники в Рогатово? Мы в Венёве мечтаем возвести Дворец науки. Не слыхал, поди? Ну то-то! К нам сам Алферов* приезжал. Проект одобрил, обещал прислать ученых. Так что приезжай!
- Спасибо, брат… А что, вот возьму, и перееду!
За углом меня ждали брат с женой и моя супруга. Налетели на меня, как воронье на Ленина:
- Где ты был?!
- В зюгановском райкоме. Решил вступить в КПРФ. Меня заверили, что в этом случае мне дадут российское гражданство. Обещали интересную работу - прорабом на строительстве Венёвского Дворца науки.
- Ты совсем слетел с катушек?! Нет, с тобой и, правда, не соскучишься… Иди уже вперед, строитель коммунизма!
Мы вышли к рынку. И только тут я понял окончательно, как трепетно и бесконечно я полюбил Венёв.
Приведу короткий перечень тех впечатлений, которые заставили меня поверить в правоту Кира Булычева: «Венёв в мире один! Второго не придумать!».
На широко распахнутых воротах рынка нас встретил кумачовый транспарант: «Добро пожаловать на ярмарку!».
Оказалось, что именно сегодня в Венёве ярмарка.
Невероятное скопление людей, ряды торговых точек - вещевых и продуктовых, бабушки, торгующие дарами приусадебных хозяйств, пряный запах яблок, перемешанный с кислым запахом квашеной капусты и терпкая русская родная речь…
Единственное, что меня разочаровало, это отсутствие крестьянских бричек и подвод, которые традиционно должны были присутствовать на ярмарках. Вместо бричек и подвод рынок был забит легковушками отечественного производства и иномарками.
Я посетовал:
- Какая ж это ярмарка без птицы и коров?
- Ну, почему же? - Усмехнулся брат. - Полюбуйся вон на тех коров, - и показал на двух дородных тёлок, выбирающих бюстгалтеры.
Мой брат, должен заметить, юмором не обделен.
- Товарищи! - окликнули нас из овощной палатки. - Не проходите мимо.
В Венёве меня уже в который раз поразило это обращение «товарищ», плод генной памяти людей советского периода. Но, главное, нас ожидало впереди.
Мы подошли к палатке.
- Вы только полюбуйтесь на мою картошку! - налетела продавщица. - Такой картошки вы на всем венёвском рынке не отыщете. Красавица, а не картошка!
И действительно, картофель был удивительно хорош: розовый, до блеска вымытый, без единой червоточинки, калиброванный один в один, уложенный в аккуратные капроновые сетки. Не картофель, а яйца Фаберже!
- Картофель из самого Израиля, - похвалилась продавщица. - Такой картошки вы отродясь еще не ели. Клянусь! Остались шесть последних сеток. Торопитесь.
Мистика? Чтобы картофель в Россию завозили из Израиля?!
Продавщица, уловив нашу растерянность, полезла под прилавок и достала документ, на котором черным по белому было начертано на английском и иврите: «Made in Israel», נעשה בישראל
А ведь прав был Булычев: Венёв в мире один! Второго не придумать!
Мы забрали все шесть картофельных еврейских сеток.
Я, сбившись, на иврит, опрометчиво сказал:
- Тода раба! (Большое спасибо).
- Вы что, узбеки? - спросила продавщица. - Надо же, а по виду и не скажешь…
Мы не прошли и десяти шагов, как нас снова ждал сюрприз. На брезентовой подстилке восседал старик: в «сталинской» фуражке, френче, на котором красовались орден Ленина и три медали - одна за оборону Тулы, вторая - за оборону Москвы, третья - «За взятие Берлина».
На брезентовой подстилке, построившись в шеренгу, стояли двенадцать деревянных ленинских фигурок: от самой маленькой (два сантиметра), до самой крупной (двадцать сантиметров).
Помните, в былые времена, наши скромные квартиры украшали слоники?
- В розницу Ленина не продаю, - предупредил старик. - Все двенадцать - в связке. Ну что, берете?
- Конечно!- крикнул я. - Я куплю три связки, для знакомых и друзей.
- Оптовый покупатель! Приезжий? Из каких краев?
- Из Молдавии.
- То-то, я гляжу, ты похож на молдаванца. Слушай, а хочешь, я тебе портрет Зюганова отдам? Сам рисовал. За так отдам, бесплатно. Уж больно ты мужик хороший. Ты только погляди!
Зюганов был нарисован на трибуне мавзолея в обнимку с Лениным. На Зюганове был повязан пионерский галстук, а у Ленина на лацкане красовалась звездочка. Такие звездочки носили октябрята. На звездочке был изображен курчавый маленький Володя.
Да мог ли отказаться я от подобного подарка?!
Мужик раздухарился:
- Может, для комплекта и Путина прихватишь?
- Ты не обижайся, друг, - сказал я портретисту, - но Путина я не возьму. За любые деньги.
- Ну, гляди… - ответил портретист.
- Была бы Валентина Матвиенко, взял бы.
- Извини, но баб я не рисую, - огорчил меня венёвский портретист.
Да, впрочем, я и не огорчился.
Много мы узнали о Венёве в тот субботний день. Нас даже угораздило принять участие в возложении венка на могилу павших в 41-м воинов в боях за Тулу, среди которых числился недавно признанный венёвским райсудом умершим красноармеец Барышев Аким Иванович.
Апофеозом трепетно оберегаемых в Веневе коммунистических святынь является «Аллея славы» в центре города - выставленные в ряд портреты бывших «маяков» Венёвского района: механизаторы, доярки, директора совхозов и председатели колхозов, кавалеры орденов за ратные и трудовые подвиги, герои, павшие в боях за подавление «крестьянских мятежей», вспыхнувших на территории Венёвского уезда в 1918-м году…
Эдакая скульптурная анфилада мифических героев и богов в Древней Греции!
Нет, не прав был Гераклит, который утверждал: "Нельзя войти в одну и ту же реку дважды и нельзя тронуть дважды нечто смертное в том же состоянии».
Оказалось, можно! И доказательством тому - маленький старинный городок Венёв, пребывающий в незамутненном светлом прошлом, в ушедшей (навсегда ли?) исторической эпохе, называемой советской…
Александр БИЗЯК.
Вот есть фестивали кузнечного мастерства, фестивали современного искусства, другие колоритные фестивали, почему бы не создать фестиваль Фестиваль юмора выше и ниже пояса имени Порутчика Ржевского?
Я даже город готов предложить - Венёв, Тульской области.
Почему Венёв? И вы когда-нибудь о нём слышали?
Теперь точно узнаете и полюбите этот городок, ведь о нём так мастерски рассказывает, писатель, преподаватель ВГИКА, ближайший друг Дины РУБИНОЙ и мой очень хороший старший товарищ из реала и онлайна - Алекс БИЗЯК. Прошу любить и жаловать!
ВЕНЁВЪ
Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
А.С.Пушкин
Венёв в мире один! Второго не придумать!
Кир Булычев
Берусь оспорить Гераклита, который утверждал:"Нельзя войти в одну и ту же реку дважды и нельзя тронуть дважды нечто смертное в том же состоянии».
Оказалось, можно! И доказательством тому - маленький старинный городок Венёв (16 тысяч жителей), расположенный на юге Тульской области.
Сначала о двух самых выдающихся событиях в истории достославного Венёва:
В 2012 году исполнилось 175 лет со дня посещения Венёва будущим царем России Александром Вторым, совпавшим с первым посещением Венёва в августе 2012-го израильтянином (и тоже Александром, но не Романовым, а Бизяком).
Венёвские аборигены гордятся тем, что до сих пор на землю древнерусского Венёва не ступала нога ни одного израильтянина. Доверчивые, наивные венёвцы…
Итак, о посещении Венёва будущим царем - с инспекцией строительства Свято-Никольской церкви.
Возведение такого небывалого сооружения сопровождалось ранее невиданными способами: сначала, по рассказам старожилов, построили такие огромные леса, что они заканчивались около Хлебной площади (ныне площадь Ленина), затем, по мере строительства, другие леса достигли нефтебазы №2 (рядом с железнодорожной магистралью «Москва - Донбасс»). По этим строительным лесам двигались подводы, груженные стройматериалами, а лошадям надевались специальные приспособления, которые не позволяли им видеть высоту лесов.
Построение Свято-Никольской церкви продолжалось около пятидесяти лет.
В прошлом Храм был крупнейшим не только в Тульской епархии, но и во всей России. Как отмечали путешественники, его архитектура больше соответствовала столице, нежели уездному городку.
Судьба Свято-Никольской церкви весьма трагична. Она пережила несколько пожаров и из пепла восстанавливалась вновь. Пока большевики в 1950-м окончательно не снесли ее. А колокольня (75 метров в высоту!) оказалась им не по зубам. Так и стоит поныне колокольня-сирота. Пусть и в плачевном, аварийном состоянии, зато с изъеденной ржавчиной табличкой - «Охраняется государством».
О посещении Венёва иудеем Бизяком - рассказ чуть ниже. А пока приведу несколько исторических любопытных фактов, почерпнутых в Венёвском краеведческом музее.
На рубеже XIV - XV веков случилась страшная криминальная история: князь Смоленский Юрий (он же Георгий) воспылыл греховной страстью к супруге Семеона Вяземского - княгине Иулиании. Не встретивший взаимности княгини, Георгий на пиру зарезал друга, а Иулианию изрубил на мелкие куски и бросил в реку. Наутро протрезвев, в грехах своих раскаялся, отрекся от всего и пошел скитаться по Руси. Попал в Веневский монастырь, став иноком, в покаянии истово молился. Да так и помер. Похоронен в нижнем храме Свято-Никольского монастыря в Венёве.
Случись это сейчас, преступление Георгия правоохранительные органы России так бы не оставили. Хотя какое правосудие в России, мы знаем хорошо…
На монастырском кладбище есть еще одно знаковое захоронение: помещика Семена Ржевского, прототипа того самого легендарного охальника, героя анекдотов поручика Ржевского. Который вовсе не был выходцем из Ржева, как принято считать, а жителем города Венёва.
И Венёв гордится этим фактом!
Во время Великой Отечественной войны Венёв был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками. Захвачен 24 ноября 1941 г., а 9 декабря того же года был освобождён. Но и этот короткий срок полон героических событий.
Из донесения № 8695 командования войск НКВД по охране тыла Западного фронта начальнику Политуправления войск НКВД СССР П.Н.Мироненко: "27 ноября 1941 г. в дер. Сосенки в окрестностях Венёва имел место случай, когда наш командирский патруль обнаружил группу бесчинствующих пьяных военнослужащих. При попытке задержания последние оказали вооруженное сопротивление. В итоге столкновения: тяжело ранен капитан тов. Тарасевич, который вскоре скончался, один дезертир убит, один ранен, остальные задержаны и преданы суду военного трибунала".
И еще один любопытный документ, связанный с войной.
На городском портале «ВЕНЁВ ОНЛАЙН » 11-го июля 2012-го года появилось такое сообщение:
«Гр-на Барышева Акима Ивановича, 1912 года рождения, уроженца Венёвского района , погибшего в декабре 1941- го в ходе Тульской операции., Веневский районный суд признал умершим».
Воистину, никто не забыт и ничто не забыто!
А вот сообщение от 13 августа 2012-го на том же городском портале «ВЕНЁВ ОНЛАЙН» некоего М.Баканова, руководителя корпункта Венёвского МО КПРФ (13.08.2012г.):
«В Венёве отремонтирован памятник В.И.Ленину. Обновленный памятник Ильичу вновь стал украшением центральной площади города Венева, более того, выглядит даже лучше, чем в прежние годы. Высокий пьедестал прежде был облицован массивными чёрными мраморными плитами, которые под действием времени стали обваливаться, грозя неприятностями прохожим. (неприятности таки случались и довольно часто - прим. А.Б.) Для нашего смутного времени факт, согласитесь, о многом говорящий. В иных, куда более крупных городах, не удается добиться такого. А вот в Венёве получилось!».
От вышеприведенной информации в самый раз перейти к собственным заметкам о посещении Венёва. И начну их с Ленина.
Должен заметить, что Ленин проходит красной нитью через весь советский и постсоветский периоды Венёва.
Итак, прочитав 13 августа в местной прессе о возрождении памятника Ленину, я с женой и с супружеской четой двоюродного брата Виктора, которая великодушно приютила нас на даче (аккурат, на границе с Тульской областью), назавтра мы бросились в Венев, дабы убедиться лично, что журналист М.Баканов не соврал. Хотя, воспитанные на традициях советской прессы, в правдивости заметки мы не сомневались. Но, как учил товарищ Ленин: «доверяй, но проверяй».
В Венёв мы заявились ранним утром, когда венёвцы еще спали.
Правда, не все.
Первым, кого мы встретили на центральной городской аллее в сквере, по всему видать, был представитель коммунхоза, а точнее - дворник. В оранжевом комбинезоне далеко не первой свежести, и не второй, не третьей, и даже не шестой.
Мужика штормило, бросало в стороны, но он упрямо, не сбиваясь с курса, дрейфовал в фарватере аллеи и, чтобы не свалиться, вцепился в черенок метлы.
Вторым, кто бодрствовал в этот ранний час в Венёве, был довольно экзотического вида господин, восседавший в сквере на скамейке: усы, бородка, сюртук, давненько вышедший из моды, манишка, галстук, старомодные очки в простой стальной оправе (типичный клон демократа-разночинца Чернышевского!), с томиком стихов Плещеева.
- Ну что, Пахомыч, - причащаться к Ленину?
Пахомыч, резко покачнувшись, что-то промычал в ответ, отмахнулся и продолжил дрейф.
«Чернышевский» извлёк из сюртука луковку старинных серебряных часов, щелкнул крышкой, посмотрел на циферблат:
- Пахомыч, отстаёшь от графика. А ну, прибавь, дружок!
Пахомыч, резко покачнувшись, что-то промычал в ответ, отмахнулся и продолжил дрейф.
Мы присели на скамейку рядом с «Чернышевским».
Тот представился:
- Аполлинарий Евграфович Плетнёв.
Разговорились. Наш собеседник оказался дальним родственником того самого Плетнева, друга Пушкина, принявшего после гибели великого поэта «Современник» и первым напечатавшего стихи Плещеева, разглядевшим в дебютанте несомненный поэтический талант.
Сейчас Аполлинарий Евграфович на пенсии, но до сих пор возглавляет женский танцевальный коллектив «Венёвочка». Когда-то он считался молодежным. Сейчас плясуньи постарели, но до сих пор «искусству танца отдаются до самозабвения» (выражение Плетнёва).
По утрам Аполлинарий Евграфович любит сибаритствовать на скамейке в сквере, предаётся размышлениям о смысле жизни, читает любимые стихи поэтов ХIХ века. С дворником Пахомычем знаком давно, выступая в роли добровольного болельщика «бегуна с метлой на длинные дистанции» (выражение Плетнева).
- А ведь когда-то, - поведал нам Плетнев, - на венёвском молокозаводе Пахомыч возглавлял бригаду в тарном цехе, числился в передовиках, с Доски почета не сходил, был награжден медалью «За трудовую доблесть». (Историю с медалью расскажу чуть ниже, она требует отдельной вставки). А наступили другие времена и власть сменилась, с горя запил. Подался в дворники… Теперь чуть свет, оприходовал стакан, и - причащаться к Ленину.
Я усмехнулся: как у Маяковского - «Я себя под Лениным чищу»
- Ну, о Маяковском Пахомыч слыхом не слыхал. А вот Ленин для него действительно Святой.
А теперь - обещанная вставка о медали «За трудовую доблесть». Но сначала о статусе медали:
«Медалью «За трудовую доблесть» награждаются рабочие, колхозники и служащие, <…> которые являются передовыми борцами в социалистическом строительстве, <…> двигают вперед развитие техники, науки и культуры».
Так что медаль действительно в лице Пахомыча нашла своего законного героя.
Но Положение, увы, содержало и параграф №6:
«Лишение медали «За трудовую доблесть» может быть произведено только Президиумом Верховного Совета СССР».
Пахомычу грозило лишение медали, так как после Перестройки, не вписавшись в новую эпоху, он был уже не в состоянии продолжить «двигать вперед технику, науку и культуру». Но, к счастью бригадира, с развалом СССР Президиум Верховного Совета СССР накрылся медным тазом и приказал долго жить. Так Пахомыч остался при медали. Хотя на кой она теперь ему была нужна? И он решил продать ее на блошином рынке. Но дураков купить медаль Пахомыч не нашел. Пришлось загнать ее такому же ханурику как он за бутылку бормотухи, которую напару с ним и «раздавили».
- А вы могли бы проводить нас к памятнику Ленину? - Спросили мы Плетнева. - И там же представить нас Пахомычу?
- К памятнику Ленина я вас охотно проведу, а вот общение с Пахомычем не обещаю. Не в том он состоянии сейчас… А вы у нас, смотрю, впервые? Тогда по дороге к Ленину предлагаю совершить короткую прогулку по Веневу. Помните, как у Юрия Антонова? «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени. Вишневые, Грушевые, Зеленые, Прохладные»…
Мы дружно подхватили: «Как будто в детство давнее ведут меня они»…
…Улицы Венева, напомнили нам детство, юность, молодость и зрелость…
Вообще-то, несправедливым будет не отметить, что на Веневе, как и на любом другом, пусть самом захудалом городишке сегодняшней России, лежат следы косметики: на каждом вчерашнем магазинишке, сельпо, лабазе, столовой, забегаловке, пивной красуются яркие китчевые вывески - «Эльдорадо», «Эдемский рай», «Таверна дяди Арутюна», «Дядя Ваня», «Элоиза», Салун, «Паб «Монте-Кристо», «Венёвский Аполлон», «Трактир Егора Булычева», «Вечерний клуб «Маркиз де Сад»…
Дань современной моде Венёв не обошла.
Мы прошлись по Володарского, по Бизюкова (не путать с Бизяком. БИЗЮКОВ Е. П. - красный военком Урусовской волости Тульской губернии, погиб во время подавления крестьянского восстания в ноябре 1918 года. Его именем названа одна из улиц города Венева), свернули на Советскую, потом на Пионерскую. Прогулялись по Революционной, Комсомольской, Пролетарской, Октябрьской, Коммуны, Карла Маркса и, наконец, вступили на площадь Ильича.
И вот он, перед нами - Ленин! На обновленном гранитном постаменте (коммунист Баканов не наврал!). Правда, Ленин к нам стоял спиной, но мы его узнали сразу: гордая осанка, легкое осеннее пальто, левая рука - в кармане брюк, правая сжимает кепку.
В этот ранний час Ленин пребывал в полнейшем одиночестве. Только стая воронья кружилась над вождем. Какая-то гадливая ворона топталась на его лысой голове, оставляя на ее поверхности экскременты.
Мы согнали подлую ворону и принялись за фотосъемку.
В поисках удобной точки я попятился назад и в ужасе остолбенел. Из густых зарослей березняка выглядывал …другой Ильич. Но не чугунный, а скромный бюст из алебастра. Тоже с непокрытой головой, но без пальто, в жилетке и при галстуке.
Мистика, галлюцинация, аберрация сознания, психоз?
Ошалевший, я бросился к Плетнёву. Гид успокоил: в зарослях, действительно, Ильич. Попал сюда в 1949-м. С тех пор здесь и кукует. А многими годами позже, по-соседству вступил в свои хозяйские права Ленин №2 - уже в пальто и в полный рост.
помпезный памятник воздвигли в честь съезда партии (какого именно по счету, Плетнев не помнит).
Старый бюст решили не сносить, на Ленина (пусть из алебастра) у райкомовцев рука не поднялась. Так и оставили его. После Перестройки бюст зарос березняком, но постсоветское начальство о бюсте Ленина забыло напрочь. Так и сидит в кустах, как леший. Или старый Фирс. Но того забыли в вишневом саду, а этого - в березняке.
Из зарослей послышались подозрительные звуки, напоминающие человеческую речь.
- Не пугайтесь, это Пахомыч беседует с вождем, - пояснил Плетнев.
Мы подкрались к зарослям.
Пахомыч, притулившись к Ленину (то ли чтобы спьяну не упасть, то ли чтобы максимально ближе быть к любимому вождю), извлек из комбинезона початую бутылку, корку хлеба для занюха, отыскал спрятанный в траве стакан, уважая гигиену, протер его комбинезоном, налил по самый ободок, матюкнулся, громко выдохнул, перекрестился и, чокнувшись с торсом Ильича, маханул стакан в один прием. Выдохнул, утерся, и еще тесней прижался к Ленину.
- Батя, ты меня уважаешь? - Пахомыч, алкоголик-хроник, окончательно «поплыл». Всхлипнул, размазал по щеке пьяную слезу. - Молчишь? А я молчать не буду. Слышишь? Несогласный я! Клянусь тебе, мы свое не отдадим. Не для того в семнадцатом отымали у буржуев власть. Не для того всю жизнь горбатились, чтобы теперя олигархи на нашей кровушке свои карманы набивали.
Ильич слушал и молчал.
Выдоив до донышка бутылку, Пахомыч мертвой хваткой ухватил ее за горлышко и, точно гранату, высоко поднял над головой. Замахнулся, но метнуть силенок не хватило. Уж больно много выпил. И точно скошенный сорняк на огороде, грохнулся в траву. Дёрнулся, что-то напоследок промычал и отключился.
- Всё, финита ля комедия, - констатировал Плетнев.- Теперь его ни Царь-пушкой не разбудишь, ни «Колоколом» Герцена.
У Пахомыча рабочий день закончился. Наш день только начинался.
Плетнев достал из сюртука свою серебряную луковицу, щёлкнул крышкой. Часы откликнулись «Щелкунчиком» Чайковского.
- Однако... Извините, господа, я вынужден откланяться. Меня плясуньи ждут, в 10:30 репитиция. А вам желаю приятных впечатлений от Венёва. Рекомендую первым делом непременно посетить «Венсаль».
- Простите, но Версаль от Венева далеко…
- Согласен, но я назвал ВеНсаль, а не Версаль. Быть в Венёве и не посетить ресторан «ВеНсаль», это все равно, что побывать в Версале и не зайти в знаменитый Королевский ресторан Gordon Ramsay. «ВеНсаль» - это визитная карточка Венёва.
- А как найти этот ваш «ВеНсаль»?
- Найти его вам поможет Ленин.
- ?!
- Да-да, Ильич. Взгляд его обращен именно к «ВеНсалю». Держитесь направления, указанного Лениным, и вы выйдете к «ВеНсалю».
Мы сердечно распрощались с нашим гидом. Взяли курс, указанный вождем. Оглянулись. Плетнев приветливо нам помахал рукой:
- Верной дорогой идете, товарищи!
И точно, на улице Батурина в доме №5, мы увидели неказистый ресторан с гордой вывеской «VENSAL».
Здесь уже толпились люди (не в обиду будет сказано одинокому памятнику Ленина).
Желающие попасть в «ВеНсаль» сообщили нам, что этот ресторан славится своим фирменным изделием «Тульский пряник», который туляками называется «Восьмое чудо света». Пряники печатные, сырцовые, медовые, сливочные, пряники коричневого цвета с мраморно-глянцевой поверхностью, зубчатым краем, золотистым мякишем и фруктово-ягодной начинкой. Пряники от самых маленьких пятидесятиграммовых до шестнадцатикилограммовых великанов.
Мы тут же встали в очередь посетителей «пряничного рая», но оказалось, чтобы стать счастливцем отведать тульский пряник «по-веневски» в летний туристический сезон, нужно записаться не менее, чем за месяц.
Ждать месяц у нас с женой не было возможности, так как через восемнадцать дней наш летний отпуск истекал, и мы, чтобы не лишиться пенсионного пособия, были обязаны к сроку возвратиться в Хайфу.
Мы шли по улице Клима Ворошилова и наслаждались тишиной. Деревянные постройки, во дворах фруктовые сады, огороды, чистый воздух, не замутненный заводскими трубами, по-русски скромный щебет птиц. Одним словом, патриархальная благодать затерянного на Тульщине райцентра.
На пересечении с улицей Буденного, в глубине небольшого дворика мое внимание привлек двухэтажный старинный особняк. И даже не столько сам особняк, сколько красный флаг на его фронтоне.
Рядом с калиткой на решетчатом металлическом заборе была привинчена табличка, напоминающая надмогильную мраморную плиту, на которой золотыми буквами было выбито: «Венёвский районный комитет КПРФ». Я притормозил.
- Вы идите, я сейчас вас догоню, - сказал я спутникам. - У меня кроссовки развязались.
И как только спутники скрылись за углом, я вбежал в калитку.
Мне, человеку любопытному до жизни, давно хотелось побывать в логове современных российских коммунистов. Но живя в Москве, я не решался на такой поступок. А в Хайфе, слава Б-гу, КПРФ не существует. И вот в городе Веневе представился счастливый случай.
По дорожке, утопающей, как и положено для райкома партии, в яркокрасных розах, я побежал к особняку, влетел в приёмную. Строгий партийный интерьер, никаких излишеств. На стене - портрет Зюганова.
За большим столом, покрытым красной скатертью, восседал мужик могучего замеса в десантной камуфляжной форме. На столе три телефона. Два обычных и одна «вертушка» (наверное, для связи с партийным руководством в Туле).
- Вы к кому, товарищ? - спросил мужик.
- Да вот, шёл мимо и решил зайти.
- Из любопытства?
Первое, что взбрело на ум:
- Хочу узнать, могу ли я вступить в КПРФ.
- Райком временно закрыт, товарищ. Весь аппарат - в Прудищах, проводит выездную конференцию. Зайдите через пару дней. С уставом и программой ознакомлены?
- Конечно, ознакомлен.
- С последними решениями партии согласны?
- Не только согласен, но целиком и полностью поддерживаю их.
- Годится. Ты где прописан, дед?
Я замялся. Стал лихорадочно вспоминать названия поселков, которые мы проезжали по пути в Венёв. И вспомнил:
- В Большом Рогатово…
- Ну и угораздило тебя! Давно живешь там?
Я хотел было сказать, что там родился. Но понял, что это будет перебор.
- Да уже с полгода. Сам я гастарбайтер из Молдавии. Мы в Рогатово коровник строим.
- На кой хрен в Рогатове коровник строить, когда последняя телуха там в прошлом годе сдохла?
К счастью, затрезвонил телефон.
- Веневский райком КПРФ. Дежурный ЖлобИн у телефона. Так точно, Валентин Петрович. Что делаю? Беседую с товарищем. К нам просится. Нет, не наш, приезжий. Гастарбайтер из Молдавии, но по-русски говорит. Он в Рогатово коровник строит. Так точно, Валентин Петрович. Вас понял. Слушаюсь, так ему и объясню.
- Осечка вышла, дед, - Жлобин развел руками. - Велено тебе вступать по месту жительства. У вас в Молдавии остались коммунисты?
- А где их нет?
Мой ответ ему понравился.
- Верно говоришь, коммунисты есть везде. И в этом наша сила. Если мы едины, мы непобедимы.
А я добавил:
- Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Жлобин порывисто выскочил из-за стола:
- Слушай, дед, а давай махнем по стопарю? За нашу партию. Очень ты мне нравишься.
- Я по утрам не пью.
- И правильно. Но я, пожалуй, выпью. За нас двоих. Не возражаешь?
- Святое дело…
Жлобин рванулся к бюсту Ленина, стоявшему в углу приемной. Приподнял его и по самый локоть залез в дыру на дне скульптуры. Пошарил, вытащил початую бутылку «Тульской», пластмассовый стакан. Налил и выпил. Занюхал георгином, торчащим из хрустальной вазочки. Налил второй стакан и снова выпил. Запил водой из вазочки.
- Ну что ж, давай тогда прощаться, дед, - сказал Жлобин. - А в Молдавию вернешься, вашим коммунистам передай привет.
- Непременно передам.
- Послушай, дед, а может, к нам переберешься? Прописку мы тебе организуем. Примем в партию. Работой обеспечим. На кой сдались тебе коровники в Рогатово? Мы в Венёве мечтаем возвести Дворец науки. Не слыхал, поди? Ну то-то! К нам сам Алферов* приезжал. Проект одобрил, обещал прислать ученых. Так что приезжай!
- Спасибо, брат… А что, вот возьму, и перееду!
За углом меня ждали брат с женой и моя супруга. Налетели на меня, как воронье на Ленина:
- Где ты был?!
- В зюгановском райкоме. Решил вступить в КПРФ. Меня заверили, что в этом случае мне дадут российское гражданство. Обещали интересную работу - прорабом на строительстве Венёвского Дворца науки.
- Ты совсем слетел с катушек?! Нет, с тобой и, правда, не соскучишься… Иди уже вперед, строитель коммунизма!
Мы вышли к рынку. И только тут я понял окончательно, как трепетно и бесконечно я полюбил Венёв.
Приведу короткий перечень тех впечатлений, которые заставили меня поверить в правоту Кира Булычева: «Венёв в мире один! Второго не придумать!».
На широко распахнутых воротах рынка нас встретил кумачовый транспарант: «Добро пожаловать на ярмарку!».
Оказалось, что именно сегодня в Венёве ярмарка.
Невероятное скопление людей, ряды торговых точек - вещевых и продуктовых, бабушки, торгующие дарами приусадебных хозяйств, пряный запах яблок, перемешанный с кислым запахом квашеной капусты и терпкая русская родная речь…
Единственное, что меня разочаровало, это отсутствие крестьянских бричек и подвод, которые традиционно должны были присутствовать на ярмарках. Вместо бричек и подвод рынок был забит легковушками отечественного производства и иномарками.
Я посетовал:
- Какая ж это ярмарка без птицы и коров?
- Ну, почему же? - Усмехнулся брат. - Полюбуйся вон на тех коров, - и показал на двух дородных тёлок, выбирающих бюстгалтеры.
Мой брат, должен заметить, юмором не обделен.
- Товарищи! - окликнули нас из овощной палатки. - Не проходите мимо.
В Венёве меня уже в который раз поразило это обращение «товарищ», плод генной памяти людей советского периода. Но, главное, нас ожидало впереди.
Мы подошли к палатке.
- Вы только полюбуйтесь на мою картошку! - налетела продавщица. - Такой картошки вы на всем венёвском рынке не отыщете. Красавица, а не картошка!
И действительно, картофель был удивительно хорош: розовый, до блеска вымытый, без единой червоточинки, калиброванный один в один, уложенный в аккуратные капроновые сетки. Не картофель, а яйца Фаберже!
- Картофель из самого Израиля, - похвалилась продавщица. - Такой картошки вы отродясь еще не ели. Клянусь! Остались шесть последних сеток. Торопитесь.
Мистика? Чтобы картофель в Россию завозили из Израиля?!
Продавщица, уловив нашу растерянность, полезла под прилавок и достала документ, на котором черным по белому было начертано на английском и иврите: «Made in Israel», נעשה בישראל
А ведь прав был Булычев: Венёв в мире один! Второго не придумать!
Мы забрали все шесть картофельных еврейских сеток.
Я, сбившись, на иврит, опрометчиво сказал:
- Тода раба! (Большое спасибо).
- Вы что, узбеки? - спросила продавщица. - Надо же, а по виду и не скажешь…
Мы не прошли и десяти шагов, как нас снова ждал сюрприз. На брезентовой подстилке восседал старик: в «сталинской» фуражке, френче, на котором красовались орден Ленина и три медали - одна за оборону Тулы, вторая - за оборону Москвы, третья - «За взятие Берлина».
На брезентовой подстилке, построившись в шеренгу, стояли двенадцать деревянных ленинских фигурок: от самой маленькой (два сантиметра), до самой крупной (двадцать сантиметров).
Помните, в былые времена, наши скромные квартиры украшали слоники?
- В розницу Ленина не продаю, - предупредил старик. - Все двенадцать - в связке. Ну что, берете?
- Конечно!- крикнул я. - Я куплю три связки, для знакомых и друзей.
- Оптовый покупатель! Приезжий? Из каких краев?
- Из Молдавии.
- То-то, я гляжу, ты похож на молдаванца. Слушай, а хочешь, я тебе портрет Зюганова отдам? Сам рисовал. За так отдам, бесплатно. Уж больно ты мужик хороший. Ты только погляди!
Зюганов был нарисован на трибуне мавзолея в обнимку с Лениным. На Зюганове был повязан пионерский галстук, а у Ленина на лацкане красовалась звездочка. Такие звездочки носили октябрята. На звездочке был изображен курчавый маленький Володя.
Да мог ли отказаться я от подобного подарка?!
Мужик раздухарился:
- Может, для комплекта и Путина прихватишь?
- Ты не обижайся, друг, - сказал я портретисту, - но Путина я не возьму. За любые деньги.
- Ну, гляди… - ответил портретист.
- Была бы Валентина Матвиенко, взял бы.
- Извини, но баб я не рисую, - огорчил меня венёвский портретист.
Да, впрочем, я и не огорчился.
Много мы узнали о Венёве в тот субботний день. Нас даже угораздило принять участие в возложении венка на могилу павших в 41-м воинов в боях за Тулу, среди которых числился недавно признанный венёвским райсудом умершим красноармеец Барышев Аким Иванович.
Апофеозом трепетно оберегаемых в Веневе коммунистических святынь является «Аллея славы» в центре города - выставленные в ряд портреты бывших «маяков» Венёвского района: механизаторы, доярки, директора совхозов и председатели колхозов, кавалеры орденов за ратные и трудовые подвиги, герои, павшие в боях за подавление «крестьянских мятежей», вспыхнувших на территории Венёвского уезда в 1918-м году…
Эдакая скульптурная анфилада мифических героев и богов в Древней Греции!
Нет, не прав был Гераклит, который утверждал: "Нельзя войти в одну и ту же реку дважды и нельзя тронуть дважды нечто смертное в том же состоянии».
Оказалось, можно! И доказательством тому - маленький старинный городок Венёв, пребывающий в незамутненном светлом прошлом, в ушедшей (навсегда ли?) исторической эпохе, называемой советской…
Александр БИЗЯК.