Через кладбище / 1964 / Виктор Туров
В Советском Союзе, без малого, было снято достаточно большое количество кинофильмов, посвящённым тем или иным сторонам Великой Отечественной войны. Танкисты, артиллеристы, лётчики, сапёры, партизаны и так далее. И действительно, собственно, заслуга в победе над фашистами лежит на каждом подразделении и военном формировании. Картина "Через кладбище" рассказывает одну из тысяч военных историй того периода, точнее осени 1942 года, времён боёв под Сталинградом. Она в 1995 году была удостоена особого звания и по решению ЮНЕСКО вошла в список 100 лучших фильмов о войне, а на пятом кинофестивале республик Прибалтики, Белоруссии и Молдавии в Таллине в 1965 году заслужила диплом II степени фильму, призы режиссёру Виктору Турову и актеру Владимиру Мартынову (Михасик) за дебют, оператору Анатолию Заболоцкому за изобразительное решение. Небольшая группа белорусских партизан, в которую входят старик Сазон Иванович Кулик, служащий в роли некоего транспортировщика, 16-летний парень Михасик, что с полубезумным блеском в глазах и самоотдачей повествует о подрывах фашистских железнодорожных эшелонов в сторожке на кладбище, и бывший механик Бугреев, который достаёт необходимое сырьё для подрывной деятельности, готовятся к очередному акту партизанского сопротивления.
Кругом мрак, осенняя грязь, разбитые просёлочные дороги, голые деревья, болотца, сожжённые деревни и чуть ли не готическое кладбище. Композитор создаёт то тоскливое русское настроение, то определённую таинственность и мрачность, схожую с каким-нибудь старым триллером или итальянским джалло. Но особых упоминаний заслуживает именно операторская работа, которая выбирает прекрасные ракурсы и кадры, передаёт напряжённость обстановки и подчёркивает указанную ранее тоску: отъезжающая поодаль камера чрез муть лесной воды после поцелуя юной девушки Михасика на удачу, растерянность и какая-то сюрреалистичность после подрыва на кладбищенской сторожке, даже драматичность диалога и мизансцен Евы с Михасиком среди темноты и деревьев. Оператор действительно подготовил изобразительное решение, передавая и это движение телеги с Куликом сквозь окружающее запустение и промелькнувшего повешенного под мостом, и готичность ракурсов шествия Михасика через кладбище, и ракурсы инфантильного и впечатлительного юноши Феликса на фоне иконописи в сторожке, который в силу характера не может быть партизаном; замечательные крупные планы. И вроде герои, противореча указанной постоянной мрачности и опустошения, осенности, живут сегодняшним днём, сопротивлением, подготовкой, жизненной драмой и надеждами, а намерения Евы сблизиться с Михасиком и даже почувствовать сильное мужское плечо в нём, который, хоть и называемый мальчиком, но становится неким мужественным стержнем со сложившимися жизненными убеждениями и принципами, вполне явственны и даже естественны в складывающейся ситуации.
