О чувстве прошедшего последнего и о заброшенных объектах, как важных составляющих
В последнее прошедшее время я не безучастно побывал во многих местах заброшенной реальности, размещённой в ближайшей округе. И мне это много нравится - покинутые помещения, дома, сооружения, объекты. И, я надеюсь, это только лишь первые шаги на пути более глубокого дальнейшего исследования и проникновения в схожие, ещё не посещённые места, в фотофиксировании которых мне бы хотелось видеть ещё более разнообразия, интереса, экспрессивности, сексуальности и страдания.
Хорошее начало было положено в одном из заброшенных домов города Боровск, в котором я снимался обнажённым. Тема мужской эротичности, на самом деле, для меня по важности не сопоставима с женской сексуальностью, превалируя, естественно, ко второму началу, но, безусловно, имеет право на жизнь. Я не претендую на художественность и яркую образность, я более фотографоман, но мне хочется искать красоту не столько в общераспространённом виде, сколько в некотором безобразии, возможном омерзении, падении, низком, грубом, страдающем. Однако всему решение - предрасположенность к волеизъявлению случая, так как, мне кажется, именно он способствует необычности возникновения хорошего снимка, положения, фотографической надежды на большее, вместо планированной и подготовленной нацеленности. Таким образом, эксперименты с моим обнажением, хотелось бы думать, продолжаться, но внимание к эротическим проявлениям женской плоти в рамках страдания заброшенного объекта тягучи для меня и цельны, к сожалению не определяясь вовне за неимением, собственно, женщины со схожими интересами. Ещё более хотелось бы видеть женское тело не столько в рамках покинутого сооружения, сколько в ареалах свалок и мусора, среди выброшенного и ненужного, нещадно изувеченного, отторгаемого цивилизованным обществом: округлые женские очертания груди и ягодиц в окружении целлофановых пакетов и твёрдых бытовых отходов, взгляды через помоечную вонь, смякшиеся в пошлость ушедшего некогда ярко кричавшие этикетки с рекламных телевизионных постаментов в чертах чистой и прекрасной вагины, пластмассовые и жестяные укупорки с выделяющимся священным анусом.
В то же время, многое, как я говорил, в округе уже было подвергнуто моему влиянию, проходящему не без употребления вовнутрь алкогольной продукции в совокупности с моим товарищем, чистоту намерений которого можно наблюдать в серии подборок "Подборка от Дрына" (недавний его снимок в Боровске, запечатлевший акт блевотного извержения на фоне алкогольной интоксикации "виноградным днём", думается, прекрасен), и подобрать в рамках не отягощённого промежутком времени нового места вблизи становится проблематичным. Личного автотранспорта у меня нет, его покупка и использование внедряются в отсутствие желания обучения и факта слежения за своим трезвым статусом. Вывод значимый - хуй с ним!
Но не только заброшенным объектами и покинутыми сооружениями красна провинциальная полудеревенская житиевая наивность. А вот действительно наивны среди определённых человеческих архитектурных комплексов кладбища, которые одноноги и одноруки своей внешней похожестью. Было как-то ирреально поедать яйца с русиновских могил и затем их выблёвывать, пить застоявшуюся водку в Совьяках и слушать Horna, переться туда по автомобильной дороге, обдуваемой холодным ветром.
Впереди ещё более яркие впечатления, ещё более интересные места, необычные люди, красивые алкогольные возлияния, грация, сексуальность страдания. И каждый мой акт богохульства и свободы лишь в Его честь.
Хорошее начало было положено в одном из заброшенных домов города Боровск, в котором я снимался обнажённым. Тема мужской эротичности, на самом деле, для меня по важности не сопоставима с женской сексуальностью, превалируя, естественно, ко второму началу, но, безусловно, имеет право на жизнь. Я не претендую на художественность и яркую образность, я более фотографоман, но мне хочется искать красоту не столько в общераспространённом виде, сколько в некотором безобразии, возможном омерзении, падении, низком, грубом, страдающем. Однако всему решение - предрасположенность к волеизъявлению случая, так как, мне кажется, именно он способствует необычности возникновения хорошего снимка, положения, фотографической надежды на большее, вместо планированной и подготовленной нацеленности. Таким образом, эксперименты с моим обнажением, хотелось бы думать, продолжаться, но внимание к эротическим проявлениям женской плоти в рамках страдания заброшенного объекта тягучи для меня и цельны, к сожалению не определяясь вовне за неимением, собственно, женщины со схожими интересами. Ещё более хотелось бы видеть женское тело не столько в рамках покинутого сооружения, сколько в ареалах свалок и мусора, среди выброшенного и ненужного, нещадно изувеченного, отторгаемого цивилизованным обществом: округлые женские очертания груди и ягодиц в окружении целлофановых пакетов и твёрдых бытовых отходов, взгляды через помоечную вонь, смякшиеся в пошлость ушедшего некогда ярко кричавшие этикетки с рекламных телевизионных постаментов в чертах чистой и прекрасной вагины, пластмассовые и жестяные укупорки с выделяющимся священным анусом.
В то же время, многое, как я говорил, в округе уже было подвергнуто моему влиянию, проходящему не без употребления вовнутрь алкогольной продукции в совокупности с моим товарищем, чистоту намерений которого можно наблюдать в серии подборок "Подборка от Дрына" (недавний его снимок в Боровске, запечатлевший акт блевотного извержения на фоне алкогольной интоксикации "виноградным днём", думается, прекрасен), и подобрать в рамках не отягощённого промежутком времени нового места вблизи становится проблематичным. Личного автотранспорта у меня нет, его покупка и использование внедряются в отсутствие желания обучения и факта слежения за своим трезвым статусом. Вывод значимый - хуй с ним!
Но не только заброшенным объектами и покинутыми сооружениями красна провинциальная полудеревенская житиевая наивность. А вот действительно наивны среди определённых человеческих архитектурных комплексов кладбища, которые одноноги и одноруки своей внешней похожестью. Было как-то ирреально поедать яйца с русиновских могил и затем их выблёвывать, пить застоявшуюся водку в Совьяках и слушать Horna, переться туда по автомобильной дороге, обдуваемой холодным ветром.
Впереди ещё более яркие впечатления, ещё более интересные места, необычные люди, красивые алкогольные возлияния, грация, сексуальность страдания. И каждый мой акт богохульства и свободы лишь в Его честь.