(no subject)
Сегодня меня поработила тотальная ненависть, чернейшая ненависть, от которой никуда не деться. Такие глубинные ненавистные и отвращенческие порывы бывают достаточно редко, но если они меня охватывают, то избавиться от них бывает затруднительно, а самое главное, что они могут продолжаться весьма длительно. Это очень сильное чувство. Если кто-то считает, что он знает, что такое ненависть, то, скорее всего, он далёк от уровня моей озлобленности. Это ненависть, от которой не можешь уснуть ночью; это ненависть, из-за которой превращаешься в робота, дабы не думать о тех обстоятельствах, которые её вызывают; это ненависть, вызывающая тошноту и сбив системы пищеварения; это ненависть с разбитыми кулаками; это начало всех решительных действий и раздумий. Мне приходилось жить в экстремальных условиях, ютиться на этих жалких квадратных метрах, когда вокруг все орут, постоянно ходят мимо и пристают со всякой хуйнёй. Мне приходилось видеть эту ублюдочную рожу каждый день. Если кто-то думает, что видел мразей и тотальных ничтожеств то, пожалуй, он заблуждается. Валяющиеся в блевотине бомжы с вылезшим из расстёгнутой ширинки членом не вызывают во мне никаких приступов отвращения и недоумения, ибо та мразь, которую я лицезрел каждый день, чувствовал её движение, издаваемые ею звуки, слова, запах и мысли, уничтожила во мне последние остатки сомнений относительно некоторых людей. Мне приходилось не спать ночами, испытывать сильнейший страх и прятать под подушкой нож. Мне пришлось погрязнуть в страхе с головой, чтобы впоследствии забыть о боли и смерти. Я часто думаю, что теперь не боюсь смерти. Я испытывал сильнейшие отвращение и унижение, которые закалили меня в решительности. Я не думаю, что теперь кто-то избежит расплаты.
Здесь брали без спроса мои личные вещи, здесь воровали мои деньги, здесь меня унижали, здесь надо мной смеялись, здесь я постоянно чувствовал напряжение, здесь возле меня блевали, здесь возле меня дрочили, здесь на меня плевали, здесь, на этом дне, в этих низах я закалялся решительности и независимости, силе и мужеству, действию и свободе. СПИД, ВИЧ, наркоманы, психи, боязнь заражения. Я испытывал все возможные для меня пороги тёмных эмоций, что открыло мне глаза. Здесь то, что меня не убило, сделало сильнее. Здесь я научился ценить хороших, идущих, ищущих, желающих, создающих людей, и никогда не чувствовать и даже не пытаться чувствовать сострадания к слабости, ничтожному, к этим гниющим заживо телам. Я не жалею, что всё это перенёс. Человек должен сам завоевать себе свободу, испытать дно, жить среди дна, видеть и чувствовать дно. Но я никогда не был частью этого, и никогда не буду. Я лишь был среди этого. Это не радость дома, где можно отдохнуть и чувствовать себя хорошо. Это колоссальные ненависть, отвращение и страдание. Это часть моей жизни, которая сделала меня сильней. В моём сердце никогда не будет бога с его глупыми идеями.
Здесь брали без спроса мои личные вещи, здесь воровали мои деньги, здесь меня унижали, здесь надо мной смеялись, здесь я постоянно чувствовал напряжение, здесь возле меня блевали, здесь возле меня дрочили, здесь на меня плевали, здесь, на этом дне, в этих низах я закалялся решительности и независимости, силе и мужеству, действию и свободе. СПИД, ВИЧ, наркоманы, психи, боязнь заражения. Я испытывал все возможные для меня пороги тёмных эмоций, что открыло мне глаза. Здесь то, что меня не убило, сделало сильнее. Здесь я научился ценить хороших, идущих, ищущих, желающих, создающих людей, и никогда не чувствовать и даже не пытаться чувствовать сострадания к слабости, ничтожному, к этим гниющим заживо телам. Я не жалею, что всё это перенёс. Человек должен сам завоевать себе свободу, испытать дно, жить среди дна, видеть и чувствовать дно. Но я никогда не был частью этого, и никогда не буду. Я лишь был среди этого. Это не радость дома, где можно отдохнуть и чувствовать себя хорошо. Это колоссальные ненависть, отвращение и страдание. Это часть моей жизни, которая сделала меня сильней. В моём сердце никогда не будет бога с его глупыми идеями.