другие (язык вражды, 12+)
Егорова не отпустила подсудимого на похороны матери. К тому же нездорового и очевидно невиновного.
А Сталин вон - родного сына из плена спасать не стал, например. Я знакома с очень православной женщиной, которую это восхищает.
Перед каждым приговором у нас одно и то же - "оправдайте, войдите в историю, используйте шанс быть человеком" и прочие сопли с сахаром.
Пора наконец понять, что они - другие. В жилах у них, конечно, не гемолимфа, как у пауков, а обычная кровь, но на этом сходство более-менее заканчивается. Цинизм - это не просто умение действовать с холодной головой, гуманисты тоже, как правило, не особенно эмоциональны. Цинизм - это другая чувственная организация. Цинику похую чужая боль и он уверен, что вы в принципе вполне готовы его убить. А в голодные времена - и съесть. Не сомневается в этом, что бы вы не говорили, и относится к вам симметрично.
Вот Зоя Светова, а вот судья Егорова. Обе женщины, но одна думает, что у другой есть какие-то человеческие чувства, или какая-то, например, совесть, честь - ну что-то такое, к чему сама привыкла. А другая уверена, что та её ненавидит, и в письме её в защиту Косенко - одно лицемерие и желание публично самоутвердиться за счёт человека, находящегося в безвыходной ситуации. И этот человек, если что, не Косенко, а она, Егорова. Я, конечно, не поручусь на сто процентов за Егорову, может быть она и садистка, конечно, всякое бывает, но вообще судьи, принимающие политические решения вместо правовых, чувствуют себя в западне.
И не только судьи.
Все наши зимние перепосты с плачущими сиротами и их убитыми горем американскими неродителями, например, никакую Мизулину не коснулись, и не потому что она не читала, а потому что всё это для неё вовсе не про людей, а про давление, манипуляцию и оскорбление её чувств - женщины, вырвавшейся из толпы и "достигшей успеха". Она думает, что толпа хочет её порвать из зависти, и спит спокойно, если её подъезд, автомобиль и кабинет надёжно охраняется. От вас. Чтобы в их ситуации сочувствовать вам, нужно быть Гавелом или Ганди, но такие люди не попадают в их ситуацию.
Я не знаю, что вреднее - пытаться говорить с ними как с собой, или не пытаться. Мне просто кажется, что наши иллюзии по поводу коммуникации с ними - вредят нам. Это примерно так же нехорошо, как глумление над трупом. И эта иллюзия снижает наш собственный иммунитет к цинизму - мы подписываем обращение к ним, как к людям с чувствами, и сами не замечаем, как начинаем перепащивать Коха, восхищаться Белковским, соглашаться с Симоньян, доверять мнению Павловского и прочий разный отстой.
А Сталин вон - родного сына из плена спасать не стал, например. Я знакома с очень православной женщиной, которую это восхищает.
Перед каждым приговором у нас одно и то же - "оправдайте, войдите в историю, используйте шанс быть человеком" и прочие сопли с сахаром.
Пора наконец понять, что они - другие. В жилах у них, конечно, не гемолимфа, как у пауков, а обычная кровь, но на этом сходство более-менее заканчивается. Цинизм - это не просто умение действовать с холодной головой, гуманисты тоже, как правило, не особенно эмоциональны. Цинизм - это другая чувственная организация. Цинику похую чужая боль и он уверен, что вы в принципе вполне готовы его убить. А в голодные времена - и съесть. Не сомневается в этом, что бы вы не говорили, и относится к вам симметрично.
Вот Зоя Светова, а вот судья Егорова. Обе женщины, но одна думает, что у другой есть какие-то человеческие чувства, или какая-то, например, совесть, честь - ну что-то такое, к чему сама привыкла. А другая уверена, что та её ненавидит, и в письме её в защиту Косенко - одно лицемерие и желание публично самоутвердиться за счёт человека, находящегося в безвыходной ситуации. И этот человек, если что, не Косенко, а она, Егорова. Я, конечно, не поручусь на сто процентов за Егорову, может быть она и садистка, конечно, всякое бывает, но вообще судьи, принимающие политические решения вместо правовых, чувствуют себя в западне.
И не только судьи.
Все наши зимние перепосты с плачущими сиротами и их убитыми горем американскими неродителями, например, никакую Мизулину не коснулись, и не потому что она не читала, а потому что всё это для неё вовсе не про людей, а про давление, манипуляцию и оскорбление её чувств - женщины, вырвавшейся из толпы и "достигшей успеха". Она думает, что толпа хочет её порвать из зависти, и спит спокойно, если её подъезд, автомобиль и кабинет надёжно охраняется. От вас. Чтобы в их ситуации сочувствовать вам, нужно быть Гавелом или Ганди, но такие люди не попадают в их ситуацию.
Я не знаю, что вреднее - пытаться говорить с ними как с собой, или не пытаться. Мне просто кажется, что наши иллюзии по поводу коммуникации с ними - вредят нам. Это примерно так же нехорошо, как глумление над трупом. И эта иллюзия снижает наш собственный иммунитет к цинизму - мы подписываем обращение к ним, как к людям с чувствами, и сами не замечаем, как начинаем перепащивать Коха, восхищаться Белковским, соглашаться с Симоньян, доверять мнению Павловского и прочий разный отстой.