Правило 3. Игра безгранична. (Часть 2)
Наконец нашел время для продолжения перевода. Наслаждайтесь.
Правило 3. Игра безгранична. (Часть 2)
Вот вкратце как все начиналось:
Харари приехал сюда по приглашению Али Раджа участвовать в Первом Международном Фестивале Магии. Я здесь для работы над книгой, о которой еще не сказал никому ни слова. Я решил путешествовать по миру в поисках людей, обладающих силами, которые ученые не в состоянии объяснить. Я хочу найти настоящую магию, доказательство существования чего-то неизведанного, во что можно только верить. И тут я узнаю о существовании деревушки в предместье Дакки, столицы Бангладеша, где живет племя во главе со слепым старейшиной, который умеет творить чудеса.
Как деревушка, так и сам фестиваль осуждаются властями. В Бангладеше большую роль играет ислам, и такие вещи, как магия и чудеса считаются грешными, которые, по исламскому закону, караются смертью. Приглашать фокусников и магов со всего мира - довольно большая роскошь, так что только такой человек, как Али Радж, с его деньгами и связями в правительстве, может себе это позволить.
Впервые мы его увидели, когда проходили таможню. Худощавый, с идеально черными волосами, украшенными перьями, в темном одеянии, он был похож на восковую статую матадора. Мне не верилось, что он вообще может разговаривать. Сопровождаемый пестрой свитой из фокусников, наемников, родственников и просто хаотичным скоплением людей, называющих себя трейдерами, Али Радж провел нас на пресс-конференцию, организованную в зале ожидания аэропорта.
Вокруг Харари кишели репортеры: он только что заставил исчезнуть бутылку Колы - символ Америки, прямо перед камерами. Репортеры были в восторге, в отличие от Али Раджа. Он кивнул одному из своих помощников, круглолицему бангладешцу с сумкой "кенгуру", и тот закрыл конференцию.
Люди Раджа посадили нас с Харари в минивэн с другими фокусниками. Пока мы ехали по многолюдным улицам Дохи, на каждом светофоре нас окружали беззубые женщины с кровоточащими деснами, мужчины с зачатками опухоли на лице и дети с изуродованными ступнями и рваными набедренными повязками, прося подаяния. И хотя беднота здесь выглядела просто ужасно, люди на улице казали гораздо счастливее, чем большинство американцев среднего класса. Думаю, если у тебя никогда ничего не было, тебе и терять нечего. Остается только борьба за выживание. Дома же мы привыкли относиться к постоянному прогрессу, как к должному.
Впервые я увидел Трипти в фойе отеля, когда на следующее утро возвращался с завтрака в свой номер. Она выделялась не потому, что была единственной женщиной в поле зрения, но потому, что на ней было белоснежное сари с сочетающимся с ним блестящим платком, обернутым вокруг шеи. У нее были длинные черные волосы, полные губы, как у супермодели, и большая упругая грудь, которая, казалось, приподнимает сари над телом.
Она стояла с Али Раджем, и я сообразил, что она может быть его женой, поэтому не стоить пялиться на ее грудь.
Радж, как обычно, молчал.
- Харари? - прозвучал вопрос из ее идеальных губ.
- Он в своем номере, работает над исчезновением вертолета, - ответил я. Радж перевел, и мы вместе зашли в лифт.
- Мне нравится, - заявила она, прикоснувшись к моему пирсингу.
Пирсинг представлял собой серебряные шипы, которые я себе купил, когда узнал о теории павлинизма. Она заключается в том, что, как павлин расправляет свой яркий хвост для того, чтобы привлечь самку, мужчина также должен выделяться, чтобы привлечь представительницу противоположного пола. Хотя изначально я относился к этому крайне скептически, после того, как я попробовал использовать данную теорию на практике, то, как бы глупо порой я ни выглядел, результаты всегда имели место быть - даже в Бангладеше.
Она указала на мою бритую голову и поинтересовалась: «Я потрогаю»? Не дожидаясь моего ответа, Трипти мягко провела по моей голове. Женщины Бангладеша редко касаются мужчин в общественных местах. Это было то же самое, как если бы американка в лифте схватила меня за промежность.
Я провел их до двери номера Харари и ушел, пока он сообщал Али Раджу, что ему необходимо для иллюзии : вертолет, пилот, поле и простыня размером с вертолет.
Весь следующий день Трипси сидела в фойе отеля вместе с остальными членами команды Али Раджа и продавала билеты на магическое представление. Каждый раз, когда я проходил мимо, она бросала на меня томный взгляд, который можно было истолковать как намек на близость.
Я решил ответить на этот намек.
- Почему бы тебе не передохнуть и не пообедать со мной? - предложил я.
Она нежно взглянула на меня и беспомощно улыбнулась.
Перевод: Делай проще.
- Ланч?
Пока я пытался объяснить что-то слишком сложное, для ее ломанного английского, к нам подошел невысокий коренастый черноволосый бангладешец, одетый в красную футболку, с двумя пластиковыми тарелками какого-то рисового блюда, купленного на улице.
Я представился.
- Друг мой, меня зовут Рашид, - ответил он. - Я кузен Трипти.
- Ты тоже работаешь на Али Раджа?
Он утвердительно кивнул. Все работают на Али Раджа.
Я предложил всем вместе пообедать наверху. Раз уж я не могу остаться наедине с Трипти, я хотя бы могу добиться доверия ее кузена. Это ведь Бангладеш - я не особо надеялся продвинуться далеко.
Я привел их в комнату Харари, и мы уселись на диван. Кузен Трипси любезно протянул мне одну из тарелок. Я попробовал ложечку и ощутил, как по моим внутренностям разливается острый смертельный яд.
- Тебе нравится, друг мой? - поинтересовался он. Забавно, когда кто-то называет тебя своим другом, не являясь им по сути, это звучит довольно злобно.
- Супер, - выдавил я.
Иногда, в порыве страсти, хочется заняться сексом без кондома. В тот момент я чувствовал, что нашел аналогию с этим в кулинарии: абсолютно все путеводители предупреждали о еде, купленной на улицах Бангладеша.
Из-за сексуальной энергии, исходящей от Трипти, зверской остроты рисового блюда и нелепости ситуации, на моем лбу выступила испарина. Было глупо думать о романе с этой девушкой. Наши культуры слишком разные, когда дело касается свиданий и секса. Мы предпочитаем секс до брака, они - запланированные свадьбы.
Я решил снизить свои потери и пойти вздремнуть в своей комнате. Это все не стоит нескольких дней диареи.
Однако, когда я встал, чтобы уйти, Трипти повернулась и что-то прошептала на ухо своему кузену. Он кивнул, и она встала, чтобы последовать за мной.
Пока я шел через коридор, она шла рядом. Так что я привел ее к своему номеру, не зная, чего она хочет или ожидает.
Когда мы вошли, я оказался достаточно благоразумным, оставив дверь открытой, чтобы Трипти чувствовала себя комфортно. Я хотел показать, что уважаю моральные принципы ее общества.
Я сел на кровать, и она села рядом, слишком близко для беседы. Диарея внезапно показалась стоящим риском.
Я смотрел много болливудских фильмов, и меня всегда удивило то, что герой и героиня почти никогда не целуются. Вместо этого они на протяжении всего фильма мучительно долго приближаются к поцелую. Так что я погладил волосы Трипти. Она не отдернулась. Я взглянул ей в глаза и приблизился к ней губами. Она пахла мускатом, желанием и чем-то запретным.
Но внезапно она отдернулась. Трипти вскочила и направилась к двери. Видимо, я был слишком настырным и неправильно истолковал ее действия.
Однако, вместо того, чтобы уйти, Трипти закрыла дверь. «Ты мне нравишься», - сказала она, вернувшись на кровать.
Очевидно, она больше любила голливудские фильмы, нежели болливудские, которые, кстати, все равно индийские. Я повалил ее на кровать.
Здесь ситуация стала еще более странной. Я осознавал, что она и до этого была необычной, но сейчас она превысила все допустимые пределы.
Трипти положила мою руку себе на грудь и заговорил на смеси бенгальского с английским. Она хрипло шептала мне что-то прямо в ухо, но я не мог ничего разобрать. Единственное, что я уловил, были имена «Билл Клинтон» и «Моника Левински».
Это меня окончательно сбило с толку, поскольку я не мог понять, то ли она пыталась предложить мне минет, используя единственные слова на английском, которые знала, в качестве синонимов, либо просто делилась своим мнением об американской политике.
Надеясь на лучшее, я решил снять с нее сари. Никогда не делав этого раньше, я не имел понятия, откуда надо начинать.
Она дрожала от удовольствия, но когда я провел по ее вырезу, она внезапно оттолкнула мою руку. «Хорошая девочка, - сказала она. - Это нормально. Ты мне нравишься».
Перевод: «Обычно я этим не занимаюсь, хотя я этим и занимаюсь. Просто не хочу, чтобы ты думал, что я обычно этим занимаюсь».
Трипти расстегнула мне рубашку и провела пальчиками по моей груди. Вторая рука уже лежала на выпирающем из штанов члене. Затем она начала чувственно шептать что-то, снова и снова. Сначала мне показалось, что она говорит «чоло». Но раз через десять я уже разобрал «чулатай».
Каждая клеточка моего тела дрожала от желания, в то время как каждая клеточка мозга пыталась понять, как и почему это все вообще происходило.
Три «чулатая» спустя, Трипти высвободилась из объятий, расправила сари и встала, как ни в чем не бывало. «Никто», - сказала она, приложив палец к губам.
Перевод: либо «Не смей никому говорить», либо «Я больше никого не поцелую, поскольку мы с тобой вместе».
Потом она сказала два слова, сковавшие мое сердце ужасом. «Али Радж», -Трипти изобразила рубящий удар вдоль шеи.
«Хорошая девочка», - повторила она.
Это врезалось мне в мозг. Но что-то внутри говорило мне продолжать. Возможно, это было то же чувство, что и у ребенка, когда кто-то носком ботинка рисует на траве воображаемую линию, запрещая пересекать ее, «а иначе…», но он все равно осторожно ставит ногу на запретную территорию. Это вовсе не акт неповиновения, это зов приключений. На его стороне скучно; а на другой стороне есть что-то неизведанное, то самое «а иначе…». Али Радж.
To be continued...
Xander (http://xandrick.livejournal.com)
Спонсоры поста:
грузчики переезды
Технологии личностного развития www.realway.org
Правило 3. Игра безгранична. (Часть 2)
Вот вкратце как все начиналось:
Харари приехал сюда по приглашению Али Раджа участвовать в Первом Международном Фестивале Магии. Я здесь для работы над книгой, о которой еще не сказал никому ни слова. Я решил путешествовать по миру в поисках людей, обладающих силами, которые ученые не в состоянии объяснить. Я хочу найти настоящую магию, доказательство существования чего-то неизведанного, во что можно только верить. И тут я узнаю о существовании деревушки в предместье Дакки, столицы Бангладеша, где живет племя во главе со слепым старейшиной, который умеет творить чудеса.
Как деревушка, так и сам фестиваль осуждаются властями. В Бангладеше большую роль играет ислам, и такие вещи, как магия и чудеса считаются грешными, которые, по исламскому закону, караются смертью. Приглашать фокусников и магов со всего мира - довольно большая роскошь, так что только такой человек, как Али Радж, с его деньгами и связями в правительстве, может себе это позволить.
Впервые мы его увидели, когда проходили таможню. Худощавый, с идеально черными волосами, украшенными перьями, в темном одеянии, он был похож на восковую статую матадора. Мне не верилось, что он вообще может разговаривать. Сопровождаемый пестрой свитой из фокусников, наемников, родственников и просто хаотичным скоплением людей, называющих себя трейдерами, Али Радж провел нас на пресс-конференцию, организованную в зале ожидания аэропорта.
Вокруг Харари кишели репортеры: он только что заставил исчезнуть бутылку Колы - символ Америки, прямо перед камерами. Репортеры были в восторге, в отличие от Али Раджа. Он кивнул одному из своих помощников, круглолицему бангладешцу с сумкой "кенгуру", и тот закрыл конференцию.
Люди Раджа посадили нас с Харари в минивэн с другими фокусниками. Пока мы ехали по многолюдным улицам Дохи, на каждом светофоре нас окружали беззубые женщины с кровоточащими деснами, мужчины с зачатками опухоли на лице и дети с изуродованными ступнями и рваными набедренными повязками, прося подаяния. И хотя беднота здесь выглядела просто ужасно, люди на улице казали гораздо счастливее, чем большинство американцев среднего класса. Думаю, если у тебя никогда ничего не было, тебе и терять нечего. Остается только борьба за выживание. Дома же мы привыкли относиться к постоянному прогрессу, как к должному.
Впервые я увидел Трипти в фойе отеля, когда на следующее утро возвращался с завтрака в свой номер. Она выделялась не потому, что была единственной женщиной в поле зрения, но потому, что на ней было белоснежное сари с сочетающимся с ним блестящим платком, обернутым вокруг шеи. У нее были длинные черные волосы, полные губы, как у супермодели, и большая упругая грудь, которая, казалось, приподнимает сари над телом.
Она стояла с Али Раджем, и я сообразил, что она может быть его женой, поэтому не стоить пялиться на ее грудь.
Радж, как обычно, молчал.
- Харари? - прозвучал вопрос из ее идеальных губ.
- Он в своем номере, работает над исчезновением вертолета, - ответил я. Радж перевел, и мы вместе зашли в лифт.
- Мне нравится, - заявила она, прикоснувшись к моему пирсингу.
Пирсинг представлял собой серебряные шипы, которые я себе купил, когда узнал о теории павлинизма. Она заключается в том, что, как павлин расправляет свой яркий хвост для того, чтобы привлечь самку, мужчина также должен выделяться, чтобы привлечь представительницу противоположного пола. Хотя изначально я относился к этому крайне скептически, после того, как я попробовал использовать данную теорию на практике, то, как бы глупо порой я ни выглядел, результаты всегда имели место быть - даже в Бангладеше.
Она указала на мою бритую голову и поинтересовалась: «Я потрогаю»? Не дожидаясь моего ответа, Трипти мягко провела по моей голове. Женщины Бангладеша редко касаются мужчин в общественных местах. Это было то же самое, как если бы американка в лифте схватила меня за промежность.
Я провел их до двери номера Харари и ушел, пока он сообщал Али Раджу, что ему необходимо для иллюзии : вертолет, пилот, поле и простыня размером с вертолет.
Весь следующий день Трипси сидела в фойе отеля вместе с остальными членами команды Али Раджа и продавала билеты на магическое представление. Каждый раз, когда я проходил мимо, она бросала на меня томный взгляд, который можно было истолковать как намек на близость.
Я решил ответить на этот намек.
- Почему бы тебе не передохнуть и не пообедать со мной? - предложил я.
Она нежно взглянула на меня и беспомощно улыбнулась.
Перевод: Делай проще.
- Ланч?
Пока я пытался объяснить что-то слишком сложное, для ее ломанного английского, к нам подошел невысокий коренастый черноволосый бангладешец, одетый в красную футболку, с двумя пластиковыми тарелками какого-то рисового блюда, купленного на улице.
Я представился.
- Друг мой, меня зовут Рашид, - ответил он. - Я кузен Трипти.
- Ты тоже работаешь на Али Раджа?
Он утвердительно кивнул. Все работают на Али Раджа.
Я предложил всем вместе пообедать наверху. Раз уж я не могу остаться наедине с Трипти, я хотя бы могу добиться доверия ее кузена. Это ведь Бангладеш - я не особо надеялся продвинуться далеко.
Я привел их в комнату Харари, и мы уселись на диван. Кузен Трипси любезно протянул мне одну из тарелок. Я попробовал ложечку и ощутил, как по моим внутренностям разливается острый смертельный яд.
- Тебе нравится, друг мой? - поинтересовался он. Забавно, когда кто-то называет тебя своим другом, не являясь им по сути, это звучит довольно злобно.
- Супер, - выдавил я.
Иногда, в порыве страсти, хочется заняться сексом без кондома. В тот момент я чувствовал, что нашел аналогию с этим в кулинарии: абсолютно все путеводители предупреждали о еде, купленной на улицах Бангладеша.
Из-за сексуальной энергии, исходящей от Трипти, зверской остроты рисового блюда и нелепости ситуации, на моем лбу выступила испарина. Было глупо думать о романе с этой девушкой. Наши культуры слишком разные, когда дело касается свиданий и секса. Мы предпочитаем секс до брака, они - запланированные свадьбы.
Я решил снизить свои потери и пойти вздремнуть в своей комнате. Это все не стоит нескольких дней диареи.
Однако, когда я встал, чтобы уйти, Трипти повернулась и что-то прошептала на ухо своему кузену. Он кивнул, и она встала, чтобы последовать за мной.
Пока я шел через коридор, она шла рядом. Так что я привел ее к своему номеру, не зная, чего она хочет или ожидает.
Когда мы вошли, я оказался достаточно благоразумным, оставив дверь открытой, чтобы Трипти чувствовала себя комфортно. Я хотел показать, что уважаю моральные принципы ее общества.
Я сел на кровать, и она села рядом, слишком близко для беседы. Диарея внезапно показалась стоящим риском.
Я смотрел много болливудских фильмов, и меня всегда удивило то, что герой и героиня почти никогда не целуются. Вместо этого они на протяжении всего фильма мучительно долго приближаются к поцелую. Так что я погладил волосы Трипти. Она не отдернулась. Я взглянул ей в глаза и приблизился к ней губами. Она пахла мускатом, желанием и чем-то запретным.
Но внезапно она отдернулась. Трипти вскочила и направилась к двери. Видимо, я был слишком настырным и неправильно истолковал ее действия.
Однако, вместо того, чтобы уйти, Трипти закрыла дверь. «Ты мне нравишься», - сказала она, вернувшись на кровать.
Очевидно, она больше любила голливудские фильмы, нежели болливудские, которые, кстати, все равно индийские. Я повалил ее на кровать.
Здесь ситуация стала еще более странной. Я осознавал, что она и до этого была необычной, но сейчас она превысила все допустимые пределы.
Трипти положила мою руку себе на грудь и заговорил на смеси бенгальского с английским. Она хрипло шептала мне что-то прямо в ухо, но я не мог ничего разобрать. Единственное, что я уловил, были имена «Билл Клинтон» и «Моника Левински».
Это меня окончательно сбило с толку, поскольку я не мог понять, то ли она пыталась предложить мне минет, используя единственные слова на английском, которые знала, в качестве синонимов, либо просто делилась своим мнением об американской политике.
Надеясь на лучшее, я решил снять с нее сари. Никогда не делав этого раньше, я не имел понятия, откуда надо начинать.
Она дрожала от удовольствия, но когда я провел по ее вырезу, она внезапно оттолкнула мою руку. «Хорошая девочка, - сказала она. - Это нормально. Ты мне нравишься».
Перевод: «Обычно я этим не занимаюсь, хотя я этим и занимаюсь. Просто не хочу, чтобы ты думал, что я обычно этим занимаюсь».
Трипти расстегнула мне рубашку и провела пальчиками по моей груди. Вторая рука уже лежала на выпирающем из штанов члене. Затем она начала чувственно шептать что-то, снова и снова. Сначала мне показалось, что она говорит «чоло». Но раз через десять я уже разобрал «чулатай».
Каждая клеточка моего тела дрожала от желания, в то время как каждая клеточка мозга пыталась понять, как и почему это все вообще происходило.
Три «чулатая» спустя, Трипти высвободилась из объятий, расправила сари и встала, как ни в чем не бывало. «Никто», - сказала она, приложив палец к губам.
Перевод: либо «Не смей никому говорить», либо «Я больше никого не поцелую, поскольку мы с тобой вместе».
Потом она сказала два слова, сковавшие мое сердце ужасом. «Али Радж», -Трипти изобразила рубящий удар вдоль шеи.
«Хорошая девочка», - повторила она.
Это врезалось мне в мозг. Но что-то внутри говорило мне продолжать. Возможно, это было то же чувство, что и у ребенка, когда кто-то носком ботинка рисует на траве воображаемую линию, запрещая пересекать ее, «а иначе…», но он все равно осторожно ставит ногу на запретную территорию. Это вовсе не акт неповиновения, это зов приключений. На его стороне скучно; а на другой стороне есть что-то неизведанное, то самое «а иначе…». Али Радж.
To be continued...
Xander (http://xandrick.livejournal.com)
Спонсоры поста:
грузчики переезды
Технологии личностного развития www.realway.org