полный гордого доверия покой и толстая полярная лисичка
Полный гордого доверия покой и толстая полярная лисичка.
Николай Павлович как отец русской революции-1.
Император Николай всю жизнь неустанно и ответственно (действительно неустанно и ответственно) заботился прежде всего о двух вещах: о российских вооруженных силах и о борьбе с революцией, особенно с распространением революционных настроений в образованных средне-богатых и небогатых слоях разных сословий и в народе. В обеих областях он достиг исключительных, беспрецедентных для России результатов: вооруженные силы впервые за полтора века сильнейшим образом отстали от европейских стран и стали регулярно проигрывать им полевые сражения, а образованные средне-богатые и небогатые слои оказались революционизированы на добрые две трети, а всякую искреннюю и добросовестную лояльность к власти - причем даже не к режиму, а вообще к иерархической авторитарной государственности как таковой - потеряли практически поголовно, а считать имперское государство «своим» им даже не пришло бы в голову - это была для них раковая опухоль, груда вшей на теле народа, марсианская колония, оккупировавшая страну. Если бы один студент сказал в 1855 другому произвольно выбранному студенту, высказавшему пожелание социалистической революции: «Да что же это такое - против своего же государя?!» - то второй студент с высочайшей вероятностью вообще не понял бы, о чём это он, что тут вообще такого - что против своего же государя - и все, что он в ответ на это подумал бы - это простое: «А ты, брат, видать, подлец!»
Про армию и сражения известно всем. В 1810 году русская артиллерия и пехота были по вооружению лучшими в Европе, кавалерия - одной из первых. И до того технического отставания не было - с самых 1740-х. Хотя дела часто велись из рук вон безалаберно. С 1815 императоры стали безотступно приводить армию в порядок - а то, как с негодованием заорал великий князь Константин, принимая в декабре 1812 года парад остатков главной русской армии в Вильно «Эти люди умеют только драться!» - имея в виду, что и вид оборванный, и строевого балета никакого. Действительно, от Москвы до Вильны зимой по разоренной полосе отломали, пол-армии легло в госпиталя, дрались, Наполеона выгнали - но это все побоку, а где порядочек, порядочек где? Только воевать и умеют!
Император Николай навел порядок и как-то пропустил напрочь европейское перевооружение - впервые за 200 лет Россия его пропускала! (При первых Романовых выкладывались как могли, чтоб наверстать, потом старались не отставать и опережать - и получалось). С 1840 Европа меняет гладкоствольное оружие на нарезное, с еще более раннего времени меняет парусный флот на паро-винтовой. Прицельная дальность гладкоствольных - 200 метров, нарезных - в пять раз больше. К 1854 у русских войск доля нарезного стрелкового оружия менее 5 процентов, у французов - выше 30, у англичан - выше 50. Артиллерия тогда картечью палила на 600 метров (а всем прочим пехоту не отвадишь), так что союзники русскую _артиллерию_ выводили из строя пехотным огнем (выбивая расчеты и лошадей) с той дистанции, где стрелков союзных войск ни артиллерийским, и пехотным огнем взять было нельзя. Стрелять, кстати, не умели и уметь не могли, так как в 1840-х - начале 1850-х в русской армии выдавалось по 10 патронов в год на одного пехотинца или драгуна. Патроны экономили. Советская армия стреляла из автоматов, при использовании автоматов меткость нужна гораздо меньше, роль пехоты и ее меткости сравнительно с 1850 упала очень сильно, я служил часть времени в разболтаннейшем, никому не нужном автобате, не имевшем реальных боевых задач, где стреляли 5-6 раз в год - но все-таки выходило по 30 патронов в год на человека. Когда я служил в простой караульной роте более осмысленного батальона, - тоже отнюдь не ударного, а охранявшего посреди России центр связи - стрелять мы ходили по три дня в НЕДЕЛЮ, и месячный расход патронов составлял 70 патронов на человека. Всего-то в семьдесят раз больше, чем у имперских солдат и драгун 1853 года.
(Зато мобилизовали на Крымскую войну 2,5 млн. человек на 60 млн. населения. К 1856 в действующей армии числилось 1,2 млн. чел., в резервных частях - почти 600 тыс., еще полмиллиона в ополчение выставили. Мобилизационные возможности император действительно довел до апогея. Только Сунская империя давала еще лучшие результаты в смысле мобилизационных возможностей, правда, и били ее намного больнее и сильнее, чем Российскую Империю в Крымскую войну. Поражение в этой войне в целом России вообще не было, надо сказать, в позор, но вот проигрыш полевых сражений в Крыму - еще как был).
Флот Империи к 1853 по числу кораблей стоял на третьем месте в мире после Англии и Франции. Количество винтовых параходов в этом флоте - ноль. Колесных - 15. Винтовых пароходов в английском флоте - 70. Остальных пароходов - 45. Во французском паровых судов всего - 108. После чего черноморский флот осталось только утопить в бухте, чтоб он в утопленном виде мешал пройти в бухту кораблям союзников. Корнилов отдал об этом приказ к матросам в беспрецедентных в русской военной истории выражениях вообще: «Товарищи! Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах. Он привел двойное число таких, чтоб наступать на нас с моря; нам надобно отказаться от любимой мысли - разразить врага на воде».
Вам, флоту, надобно отказаться от мысли поразить врага на воде, потому что вы сами видели - корабли у супостата в парусах не нуждаются, и сами попробовали неприятельских пароходов!
Так и въехали. Зато с января 1855, через полтора года войны, стали бешено строить винтовые канонерские лодки и корветы для обороны Петербурга в Финском заливе. За год спустили на воду почти 70 винтовых канонерок и 14 винтовых корветов и клиперов. Правда, император умер в феврале 1855, в самом начале процесса, и не успел на этой арифметике вполне наглядно убедиться в том, что раньше империя не "не могла" - если 80 с лишним винтовых судов в год посреди войны в одном Петербурге построили! - а не хотела. То есть он сам же и не хотел. Все быстроту и красоту приемов матросских по части работы с парусами налаживали.
Кстати, КТО этот винтовой спешный флот налаживал - это отдельная история. Капитан второго ранга, офицер фрегата Шестаков, назначенный адъютантом морского министра (с 1853) Великого князя Константина Николаевича. Этот Шестаков в 1850-1853 два раза в Англии долго был специально для наблюдений за кораблестроением, прежде всего пароходным. И исправно осведомлял по инстанциям, как и что, и чтоб их в России строили. Вот его в январе 1855 и призвали налаживать это дело. Вместе с Путиловым. «Согласно легенде» Константин Николаевич вызвал Путилова и сказал: «Можешь ли ты, Путилов, сделать невозможное? Построить до конца навигации флотилию винтовых канонерок для обороны Кронштадта? Денег в казне нет - вот тебе мои личные двести тысяч».
Для сравнения - это как если бы товарищ Сталин и в ус себе не дул, что есть какие-то такие ракеты и реактивная авиация, а капитан Иваненко все слал бы рапорты, об этом осведомляющие. И вот на втором году Третьей Мировой войны с атлантическим супостатом, наконец, дошла бы очередь до Иваненко: кликнули бы его наверх и заорали: строй срочно реактивную авиацию и ракеты! А то нас атлантический супостат уже полтора года качественно превосходит на войне оружием, и мы, наконец, проснулись!
«И полный гордого доверия покой».
Полный гордого доверия песец это был, а не полный гордого доверия покой.
Теперь к статской части. В виде преамбулы. В 1850 году будущий наместник Кавказа, великий князь Михаил Николаевич, сын императора, посещает с инспекцией Ставропольскую гимназию. Лет ему от роду 18. Человек вообще приятный, позднее характеризовался так: "Он был благородным и уравновешенным по характеру и обладал учтивостью, чертой весьма редкой в наши дни". Отличался вниманием к тому, чтобы щекотливые дела царского дома разрешались с _тактом_. Как инспектор в 1850 он облечен важными дисциплинарными полномочиями. Директор С.А. Марков, чтоб вел. князь видел недостаток средств гимназии, показал дортуары такими, какими они были повседневно, не меняя даже специально к визиту великого князя постельное белье на лучшее. Великий князь разгневался. Он разгневался вовсе не на то, что, мол, директор безобразно или бедно содержит дортуары, а мог бы держать лучше. Он нисколько не сомневался, что лучше на отпускаемые средства содержать и нельзя. Ему и в голову не приходило упрекать директора в нерачительности, или присвоении средств, или недогляде за порядком. Он возмутился именно тому, что к его инспекции ОБЫЧНЫЙ вид гимназии, какой только и можно поддерживать в течение года, не заменили на СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ НЕГО ПРИГОТОВЛЕННЫЙ ОСОБО ПАРАДНЫЙ (который немедленно должны были бы снять после его отъезда, так как постоянно поддерживать просто не могли бы на отпускаемые средства - и никто и не считал, что могли бы, и никто не требовал постоянно его поддерживать), и тем оказали ему недостаточное уважение! Он так директора и спросил: «Когда вы принимаете гостя у себя дома, разве вы не заботитесь о приведении его в возможно приличный вид?»
Отметим именно то, что потом отмечали за Михаилом Николаевичем: внимание к вопросам _такта_.
Директор ответствовал, что недостаток средств гимназии не позволяет ее содержать в более приличном виде, чем тот, что видит великий князь, и вот этот ее постоянный максимально возможный по уровню вид он и показывает… Великий князь еще больше разгневался, - директор отвечал мимо вопроса, никто и не укорял его в том, что он плохо содержит гимназию, ЕГО УКОРИЛИ В ТОМ, ЧТО ОН ИНСПЕКЦИИ ПОКАЗАЛ ВСЕ КАК ЕСТЬ, В НЕ ПРИНАРЯЖЕННОМ СПЕЦИАЛЬНО НА ВРЕМЯ ИНСПЕКЦИИ ВИДЕ, и тем оказал неуважение инспектору! А он в ответ и повторил только, что и хотел показать то, что есть и может быть реально! Михаил Николаевич счел этот ответ неосновательным и на месте вкатил директору Маркову за такой ответ трое суток ареста на дому. Не за внешний вид гимназии, а за непочтительность и неосновательность объяснения.
Марков отсидел трое суток ареста у себя дома, после чего «перешел на службу в Варшавский учебный округ, где он долгое время состоял начальником одной из православных дирекций училищ и умер в чине тайного советника».
А сменил его в том же 1850 в качестве директора гимназии Януарий Неверов, известный человек, о котором еще пойдет речь.
А директора гимназий Ставрополя с тех пор начальство встречали, беря НАПРОКАТ у частных граждан Ставрополя ковры, одеяла, постельное белье «и разного рода материи для драпировки дверей и окон».
Так наверху понимали порядок, должностное усердие, почтительность, исполнительность и поддержание служебной дисциплины.
Николай Павлович как отец русской революции-1.
Император Николай всю жизнь неустанно и ответственно (действительно неустанно и ответственно) заботился прежде всего о двух вещах: о российских вооруженных силах и о борьбе с революцией, особенно с распространением революционных настроений в образованных средне-богатых и небогатых слоях разных сословий и в народе. В обеих областях он достиг исключительных, беспрецедентных для России результатов: вооруженные силы впервые за полтора века сильнейшим образом отстали от европейских стран и стали регулярно проигрывать им полевые сражения, а образованные средне-богатые и небогатые слои оказались революционизированы на добрые две трети, а всякую искреннюю и добросовестную лояльность к власти - причем даже не к режиму, а вообще к иерархической авторитарной государственности как таковой - потеряли практически поголовно, а считать имперское государство «своим» им даже не пришло бы в голову - это была для них раковая опухоль, груда вшей на теле народа, марсианская колония, оккупировавшая страну. Если бы один студент сказал в 1855 другому произвольно выбранному студенту, высказавшему пожелание социалистической революции: «Да что же это такое - против своего же государя?!» - то второй студент с высочайшей вероятностью вообще не понял бы, о чём это он, что тут вообще такого - что против своего же государя - и все, что он в ответ на это подумал бы - это простое: «А ты, брат, видать, подлец!»
Про армию и сражения известно всем. В 1810 году русская артиллерия и пехота были по вооружению лучшими в Европе, кавалерия - одной из первых. И до того технического отставания не было - с самых 1740-х. Хотя дела часто велись из рук вон безалаберно. С 1815 императоры стали безотступно приводить армию в порядок - а то, как с негодованием заорал великий князь Константин, принимая в декабре 1812 года парад остатков главной русской армии в Вильно «Эти люди умеют только драться!» - имея в виду, что и вид оборванный, и строевого балета никакого. Действительно, от Москвы до Вильны зимой по разоренной полосе отломали, пол-армии легло в госпиталя, дрались, Наполеона выгнали - но это все побоку, а где порядочек, порядочек где? Только воевать и умеют!
Император Николай навел порядок и как-то пропустил напрочь европейское перевооружение - впервые за 200 лет Россия его пропускала! (При первых Романовых выкладывались как могли, чтоб наверстать, потом старались не отставать и опережать - и получалось). С 1840 Европа меняет гладкоствольное оружие на нарезное, с еще более раннего времени меняет парусный флот на паро-винтовой. Прицельная дальность гладкоствольных - 200 метров, нарезных - в пять раз больше. К 1854 у русских войск доля нарезного стрелкового оружия менее 5 процентов, у французов - выше 30, у англичан - выше 50. Артиллерия тогда картечью палила на 600 метров (а всем прочим пехоту не отвадишь), так что союзники русскую _артиллерию_ выводили из строя пехотным огнем (выбивая расчеты и лошадей) с той дистанции, где стрелков союзных войск ни артиллерийским, и пехотным огнем взять было нельзя. Стрелять, кстати, не умели и уметь не могли, так как в 1840-х - начале 1850-х в русской армии выдавалось по 10 патронов в год на одного пехотинца или драгуна. Патроны экономили. Советская армия стреляла из автоматов, при использовании автоматов меткость нужна гораздо меньше, роль пехоты и ее меткости сравнительно с 1850 упала очень сильно, я служил часть времени в разболтаннейшем, никому не нужном автобате, не имевшем реальных боевых задач, где стреляли 5-6 раз в год - но все-таки выходило по 30 патронов в год на человека. Когда я служил в простой караульной роте более осмысленного батальона, - тоже отнюдь не ударного, а охранявшего посреди России центр связи - стрелять мы ходили по три дня в НЕДЕЛЮ, и месячный расход патронов составлял 70 патронов на человека. Всего-то в семьдесят раз больше, чем у имперских солдат и драгун 1853 года.
(Зато мобилизовали на Крымскую войну 2,5 млн. человек на 60 млн. населения. К 1856 в действующей армии числилось 1,2 млн. чел., в резервных частях - почти 600 тыс., еще полмиллиона в ополчение выставили. Мобилизационные возможности император действительно довел до апогея. Только Сунская империя давала еще лучшие результаты в смысле мобилизационных возможностей, правда, и били ее намного больнее и сильнее, чем Российскую Империю в Крымскую войну. Поражение в этой войне в целом России вообще не было, надо сказать, в позор, но вот проигрыш полевых сражений в Крыму - еще как был).
Флот Империи к 1853 по числу кораблей стоял на третьем месте в мире после Англии и Франции. Количество винтовых параходов в этом флоте - ноль. Колесных - 15. Винтовых пароходов в английском флоте - 70. Остальных пароходов - 45. Во французском паровых судов всего - 108. После чего черноморский флот осталось только утопить в бухте, чтоб он в утопленном виде мешал пройти в бухту кораблям союзников. Корнилов отдал об этом приказ к матросам в беспрецедентных в русской военной истории выражениях вообще: «Товарищи! Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах. Он привел двойное число таких, чтоб наступать на нас с моря; нам надобно отказаться от любимой мысли - разразить врага на воде».
Вам, флоту, надобно отказаться от мысли поразить врага на воде, потому что вы сами видели - корабли у супостата в парусах не нуждаются, и сами попробовали неприятельских пароходов!
Так и въехали. Зато с января 1855, через полтора года войны, стали бешено строить винтовые канонерские лодки и корветы для обороны Петербурга в Финском заливе. За год спустили на воду почти 70 винтовых канонерок и 14 винтовых корветов и клиперов. Правда, император умер в феврале 1855, в самом начале процесса, и не успел на этой арифметике вполне наглядно убедиться в том, что раньше империя не "не могла" - если 80 с лишним винтовых судов в год посреди войны в одном Петербурге построили! - а не хотела. То есть он сам же и не хотел. Все быстроту и красоту приемов матросских по части работы с парусами налаживали.
Кстати, КТО этот винтовой спешный флот налаживал - это отдельная история. Капитан второго ранга, офицер фрегата Шестаков, назначенный адъютантом морского министра (с 1853) Великого князя Константина Николаевича. Этот Шестаков в 1850-1853 два раза в Англии долго был специально для наблюдений за кораблестроением, прежде всего пароходным. И исправно осведомлял по инстанциям, как и что, и чтоб их в России строили. Вот его в январе 1855 и призвали налаживать это дело. Вместе с Путиловым. «Согласно легенде» Константин Николаевич вызвал Путилова и сказал: «Можешь ли ты, Путилов, сделать невозможное? Построить до конца навигации флотилию винтовых канонерок для обороны Кронштадта? Денег в казне нет - вот тебе мои личные двести тысяч».
Для сравнения - это как если бы товарищ Сталин и в ус себе не дул, что есть какие-то такие ракеты и реактивная авиация, а капитан Иваненко все слал бы рапорты, об этом осведомляющие. И вот на втором году Третьей Мировой войны с атлантическим супостатом, наконец, дошла бы очередь до Иваненко: кликнули бы его наверх и заорали: строй срочно реактивную авиацию и ракеты! А то нас атлантический супостат уже полтора года качественно превосходит на войне оружием, и мы, наконец, проснулись!
«И полный гордого доверия покой».
Полный гордого доверия песец это был, а не полный гордого доверия покой.
Теперь к статской части. В виде преамбулы. В 1850 году будущий наместник Кавказа, великий князь Михаил Николаевич, сын императора, посещает с инспекцией Ставропольскую гимназию. Лет ему от роду 18. Человек вообще приятный, позднее характеризовался так: "Он был благородным и уравновешенным по характеру и обладал учтивостью, чертой весьма редкой в наши дни". Отличался вниманием к тому, чтобы щекотливые дела царского дома разрешались с _тактом_. Как инспектор в 1850 он облечен важными дисциплинарными полномочиями. Директор С.А. Марков, чтоб вел. князь видел недостаток средств гимназии, показал дортуары такими, какими они были повседневно, не меняя даже специально к визиту великого князя постельное белье на лучшее. Великий князь разгневался. Он разгневался вовсе не на то, что, мол, директор безобразно или бедно содержит дортуары, а мог бы держать лучше. Он нисколько не сомневался, что лучше на отпускаемые средства содержать и нельзя. Ему и в голову не приходило упрекать директора в нерачительности, или присвоении средств, или недогляде за порядком. Он возмутился именно тому, что к его инспекции ОБЫЧНЫЙ вид гимназии, какой только и можно поддерживать в течение года, не заменили на СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ НЕГО ПРИГОТОВЛЕННЫЙ ОСОБО ПАРАДНЫЙ (который немедленно должны были бы снять после его отъезда, так как постоянно поддерживать просто не могли бы на отпускаемые средства - и никто и не считал, что могли бы, и никто не требовал постоянно его поддерживать), и тем оказали ему недостаточное уважение! Он так директора и спросил: «Когда вы принимаете гостя у себя дома, разве вы не заботитесь о приведении его в возможно приличный вид?»
Отметим именно то, что потом отмечали за Михаилом Николаевичем: внимание к вопросам _такта_.
Директор ответствовал, что недостаток средств гимназии не позволяет ее содержать в более приличном виде, чем тот, что видит великий князь, и вот этот ее постоянный максимально возможный по уровню вид он и показывает… Великий князь еще больше разгневался, - директор отвечал мимо вопроса, никто и не укорял его в том, что он плохо содержит гимназию, ЕГО УКОРИЛИ В ТОМ, ЧТО ОН ИНСПЕКЦИИ ПОКАЗАЛ ВСЕ КАК ЕСТЬ, В НЕ ПРИНАРЯЖЕННОМ СПЕЦИАЛЬНО НА ВРЕМЯ ИНСПЕКЦИИ ВИДЕ, и тем оказал неуважение инспектору! А он в ответ и повторил только, что и хотел показать то, что есть и может быть реально! Михаил Николаевич счел этот ответ неосновательным и на месте вкатил директору Маркову за такой ответ трое суток ареста на дому. Не за внешний вид гимназии, а за непочтительность и неосновательность объяснения.
Марков отсидел трое суток ареста у себя дома, после чего «перешел на службу в Варшавский учебный округ, где он долгое время состоял начальником одной из православных дирекций училищ и умер в чине тайного советника».
А сменил его в том же 1850 в качестве директора гимназии Януарий Неверов, известный человек, о котором еще пойдет речь.
А директора гимназий Ставрополя с тех пор начальство встречали, беря НАПРОКАТ у частных граждан Ставрополя ковры, одеяла, постельное белье «и разного рода материи для драпировки дверей и окон».
Так наверху понимали порядок, должностное усердие, почтительность, исполнительность и поддержание служебной дисциплины.