Там, собственно, сложностей никаких нет... Большевики предлагали узаконение земельного грабежа 1917-1918 и даже расширение его на земли и имущество богатых крестьян. Это было основной массе крестян по сердцу. Но запрещали свободную торговлю продукцией крестьянского хозяйства и выгребали эту продукцию бесплатно. Это было ОЧЕНЬ не по сердцу.
Белые категорически отказывались узаконить земельный грабеж, и в принципе соглашались только оставить бОльшую часть захваченных земель крестьянам, но за выкуп в рассрочку. При этом обещать на эту тему они ничего не торопились вообще, зато взыскивали с награбленной земли часть урожая в пользу ее прежних законных владельцев ("третий сноп"). Это все крестьянам в их массе страшно НЕ нравилось. Зато они давали свободу торговли и продразверстки не приименяли. Это - еще как нравилось.
Белые надеялись, что этот пакет в целом понравится крестьянству больше, чем большевистский. Они ошиблись. Пакеты, видимо, в итоге НЕ нравились, причем почти одинаково; при этом восточноукраинское крестьянство, которое с большщевистским пакетом вообще ознакомиться на практике не успело, а вот белого боялось, было настроено в большей степени ЗА большевиков (вернее, в пользу союза с ними против белых) и порождало настоящие крестьянские войны против белых (Махно и прочие партизаны).
Насколько это повлияло на дело - трудно сказать. У колчака вот земельного вопроса вообще не было, а партизанское движение было огромное - не хотели платить налоги, ставить новобранцев, кормить армию; потом оно продолжилось уже при красных, и вот красные его разгромили такими мерами, которые даже самым зверским колчаковским карателям не снились.
Во всяком случае, летом 1919, когла на Юге все НА САМОМ ДЕЛЕ висело на волоске, белым Юга надо было, возможно, использовать все возможности нейтрализации крестьян. Но Ставке казалось, что необходимости в этом нет. Собьственно, единственное, на что это могло повлиять реально - это на высвобождение примерно 15-20 тыс. штю. и саьель с ыронта войн против Махно и пр. на антибольшевистский? Могло ли это спасти положение? Не думаю, но учитывая, что на счету был каждый ченловек, а ситуация была отчаянная, стоило рисковать. Ставка и командование, однако, не учитывали, что оно отчаянное, так как не учитывали стремительного резкого уменьшения качественного разрыва между белыми войсками и РККА. Никто не предполагал, что в октябре-ноябре на счету окажутся каждые 5 тыс. штыков и сабель, а потому и никто (кроме Май-Маевского и Шиллинга) не зотел кланяться крестьянам и узаконивать их земельный грабеж ради освобожлдения этих 15 тыс. солдат от войны с Махно и пр. для переброски на антибольш. фронт, тем более, что и война эта все равно зхакончилась бы далекол не сразу.
многих ДОБРОВОЛЬЦЕВ же крестьяне все равно не дали бы белым. Люди, захватившие чужэую землю, не хотят идти на войну, они хотят ее обрабатывать. Они пойдут только против тех, кто ее зочет отнять - т.е. опять все упирается в вопрос о кр. войне.
Белые категорически отказывались узаконить земельный грабеж, и в принципе соглашались только оставить бОльшую часть захваченных земель крестьянам, но за выкуп в рассрочку. При этом обещать на эту тему они ничего не торопились вообще, зато взыскивали с награбленной земли часть урожая в пользу ее прежних законных владельцев ("третий сноп"). Это все крестьянам в их массе страшно НЕ нравилось. Зато они давали свободу торговли и продразверстки не приименяли. Это - еще как нравилось.
Белые надеялись, что этот пакет в целом понравится крестьянству больше, чем большевистский. Они ошиблись. Пакеты, видимо, в итоге НЕ нравились, причем почти одинаково; при этом восточноукраинское крестьянство, которое с большщевистским пакетом вообще ознакомиться на практике не успело, а вот белого боялось, было настроено в большей степени ЗА большевиков (вернее, в пользу союза с ними против белых) и порождало настоящие крестьянские войны против белых (Махно и прочие партизаны).
Насколько это повлияло на дело - трудно сказать. У колчака вот земельного вопроса вообще не было, а партизанское движение было огромное - не хотели платить налоги, ставить новобранцев, кормить армию; потом оно продолжилось уже при красных, и вот красные его разгромили такими мерами, которые даже самым зверским колчаковским карателям не снились.
Во всяком случае, летом 1919, когла на Юге все НА САМОМ ДЕЛЕ висело на волоске, белым Юга надо было, возможно, использовать все возможности нейтрализации крестьян. Но Ставке казалось, что необходимости в этом нет. Собьственно, единственное, на что это могло повлиять реально - это на высвобождение примерно 15-20 тыс. штю. и саьель с ыронта войн против Махно и пр. на антибольшевистский? Могло ли это спасти положение? Не думаю, но учитывая, что на счету был каждый ченловек, а ситуация была отчаянная, стоило рисковать. Ставка и командование, однако, не учитывали, что оно отчаянное, так как не учитывали стремительного резкого уменьшения качественного разрыва между белыми войсками и РККА. Никто не предполагал, что в октябре-ноябре на счету окажутся каждые 5 тыс. штыков и сабель, а потому и никто (кроме Май-Маевского и Шиллинга) не зотел кланяться крестьянам и узаконивать их земельный грабеж ради освобожлдения этих 15 тыс. солдат от войны с Махно и пр. для переброски на антибольш. фронт, тем более, что и война эта все равно зхакончилась бы далекол не сразу.
многих ДОБРОВОЛЬЦЕВ же крестьяне все равно не дали бы белым. Люди, захватившие чужэую землю, не хотят идти на войну, они хотят ее обрабатывать. Они пойдут только против тех, кто ее зочет отнять - т.е. опять все упирается в вопрос о кр. войне.
Reply
Leave a comment