Так оно потому и не получалось - хотели, но (в большинстве) боялись без санкции. А санкции им не давали ни люди вроде Столыпина или даже Дкрново, которые на идею права на бесчестье реагировали кобровидно - не от особенной доброты, а от правильных обычаев (думаю, что идея арестовать и повесить того же Герценштейна, если есть за что, их бы нисколько не испугала, идея написать закон, по которому что-то из того, что делает Герценштейн, будет подлежать смертной казни - тоже не испугала бы, а вот если уж этого не делать, то из-за угла убивать тайно - это никак. Не сошелся свет клином на Герценштейне, чтобы в таком пачкать честь ради его устранения. А с точки зрения части СРН и сановников тут и не было никакого пачкания чести, а один здравый смысл и житейская опытность. - Собственно, к какому из двух этих лагерей принадлежал Трепов), ни Николай, для которого по хитрым сделкам между тем, что он считал своими принципами, и его душой, такие штуки были простительны и даже похвальны как проявление любви к нему и престолу - но никак не могли бы быть им предписаны.
В итоге, когда находились те, кто всё-таки начинал что-то делать, у них все валилось из рук. История с покушением на Витте в этом смысле очень показательна.
Я думаю, что было так: опыт октябрских спонтанно-местных выступлений против оппозиционеров и евреев показал, что ЕСТЬ кого призвать. У Трепова идея опираться на народ была всегда - он же был крайний зубатовец и в полиции эта идея была сильна. Дальше по совокупности этих двух вещей Рачковский завел контору, которая пригодилась бы на все - и на линию 1, и на линию 1+2, и на линию 3. Причем сам он явно был бы за то, чтобы идти по линии 3 (поскольку в противном случае он не занимался бы совершенно идиотской даже с чисто макиавеллистской точки зрения возней с фабрикацией "Протоколов", которые как будто бы рассчитаны была на то, чтобы привлекать дураков и мистиков и отвращать людей в прямой пропорциональности с их умом и здравомыслием).
Но отмашки на линию 3 он так ни от кого и не получил, а в начале января Дурново его вообще вышиб с должности по старым личным счетам и нелюбви к его методам. (О типографии Дурново вообще не знал).
***История с покушением на Витте в этом смысле очень показательна. Да уж. С учетом того, _кого_ для этого дела в конце концов привлекли и что из этого вышло.
Отмашки, скажем, не получил - а организовать что-нибудь впечатляющее сам, чтобы продать идею? Не рискнул? Не смог?
Не рискнул. Смочь было просто (пришли вниз "верные известия", что начальство на самом деле разрешает, пришли те самые листовки с внятными призывами - и жди результата), но только без отмашки за это пришлось бы очень сильно платить. Был огромный риск, что выгонят с позором. На Николая в этом смысле не то что положиться, а и надеяться было нельзя. Он бы, возможно, не дал Рачковского за это посадить и помиловал его (и то не факт), но он и не подумал бы держать его в должности. А Рачковский заботился, и очень чутко, о своей карьере, и совершенно не собирался жертвовать ей для чего бы то ни было.
Он же и с "Протоколами" играл очень осторожно. При Александре Третьем он и не пытался ничего такого делать, потому что было ясно, что тот дурак-дурак, а вот на это умный - просто не поверит. Обычным своим примитивно-ограниченным "мужицким" здравым смыслом не поверит, что вот эти самые злокозненные мудрецы (которые, может, и есть) будут такое протоколировать, и не поверит во вздорные вводные истории о том, как эти протоколы попали в руки публикаторов. Что он сочтет, что это темное дело, а на темные дела у него был должностной рефлекс: прояснять. И что первое, что он сделает - это вызовет и скажет: "А где оригинал? А как это вообще появилось? Кто, что, как добыл? Пошагово доложить подробности от начала до конца!" - и кранты.
А как только вступил на престол Николай Второй, Рачковский немедленно начал соооружать это сочинение. Потому что знал: этот - здравого смысла нее имеет вовсе, и хочет не прояснений и подноготных, а того, чтобы подкрепляли его чувства.
Но соорудить соорудил, а вот представить наверх в 90-х так и не решился. Потому что Николай зависим от министров и не один, а министры могут и подногтную потребовать и не поддержать этой затеи.
А в 1905 на фоне отчаянного пложения государства - тут уж момент более подходящий, глядишь, длительных проверок устраивать никто не будет. Но и тут он не решился подавать эту штуку сам. Передал Джунковскому, тот - Трепову, Трепов - Николаю, и ни один из передачиков не взялся считать и говорить, что это истинный документ, а только - дело, мол, чрезвычайное и надо представить его царю.
И расчет Рачковского на царя полностью оправдался, поскольку Николай ничего проверять не стал, никаких вопросов не задал, никакого расследования не затеял, полностью удовлетворился тем, что было написано в начале, ничего темного в самом формате текста не заподозрил и исчеркал книгу пометками в стиле "так вот оно что! а я ж так и думал..."
Но и опасения Рачковского в его адрес тоже полностью оправдались, потому что Николай от этого не то что к нему лишней благодарностью не проникся (он согласился его выкинуть), но и вообще ничего в своем поведении менять не стал.
Рачковский надеялся примерно на следующее: вот увидит царь-батюшка этот текст, осознает, какую адскую козню ему раскрыло еврейство, и с перепугу воззовет к своему народу (или хотя бы даст указивку воззывать): спасай, народ, себя и меня от жидов! И спросит: а кто ж тот преданный и допытливый человек, который все это открыл? А вот он этот человек, Петр Иваныч Крачковский! А у него тут и типография приготовлена, чтоб к народу на эту тему воззывать, и связи с людьми имеются - извольте, всегда готовы! И тут будет Петр Иванович первым спасителем отечества от крамолы и спасителем государя - с точки зренимя государя. А он только этого и хотел. Крамолу и в самом деле заодно подавят, нарлд в самом деле охватит в какой-то части порыв преданности государству, а несколько сот убитых за компанию часовщиков и прочих всему этому, конечно, не помогут, зато никак и не помешают, а вот ему, Рачковскому, эта кампания в самом деле очень поможет. Потому что крамолу усмирять и без него тьма народу есть, а вот мировой заговор открыть и народ повести на пятую колонну - это только у него схвачено. Я совершенно не верю в то, что он в самом деле верил в какой-то всеохватный еврейский заговор - тот, кто сам фабрикует материалы по нему, не верит ровно ни во что. А вот что есть инородческое этносословие особой нелояльности, это он знал, что из него исходит большой антиправительственный импульс, тоже знал, и действительно думал, будучи мелким нечаевцем по приемам и бессовестности, что устрашить все это этносословие, дав ему по зубам, - это будет полезно для укрепления режима и особенно лично для него. Заговор не заговор - а если Гинзбург и Поляков являются к Фредериксу уверять, что если царь даст равноправие, то они смогут усмирить и изолировать весь революционнный / антиправительственный компонент еврейства и прпекратить приток оттуда денег к оппозиции (был такой эпизод) - то значит, в самый раз будет учинить с ними такую торговлю, только по другой цене: не мы вам равноправие, вы нам лояльность, а мы вам погромы - а вы нам лояльность в обмен на их прекращение. Сама бухгалтерия - типичное заложничество, впервые придуманное как прием некоторыми из революционных террористов (основные революционные террористы, надо отдать им должное, направляли свои удары в облеченных властью ответственных деятелей или вооруженных военно-служилых людей режима при исполнении, а не в их родственников, единоверцкев, сочувственников, поддержантов и пр. "по площадям") , а потом независимо выработанная частью администрации.
Но он сильно переоценил и способность Николая к благодарности, и его пугливость. Николай даже не стал особо интересоваться, а кто же этот спаситель и хранитель, а на его действия эта история не повлияла нисколько: что раньше, что теперь он одобрительно извинял/ с рестрикциями одобрял погромщиков и считал погром явлением более хорошим, нежели плохим, но не стал бы никаким образом давать отмашку на погромы, так как что в данном случае он ставил в заслугу простому доброму темному народу и его добрым патриотическим чувствам, то было бы и по его мнению нарушением долга для царя. А собственно страх перед сильными врагами на его поведение влияния не имел. И Рачковский вылетел.
В итоге, когда находились те, кто всё-таки начинал что-то делать, у них все валилось из рук. История с покушением на Витте в этом смысле очень показательна.
Я думаю, что было так: опыт октябрских спонтанно-местных выступлений против оппозиционеров и евреев показал, что ЕСТЬ кого призвать. У Трепова идея опираться на народ была всегда - он же был крайний зубатовец и в полиции эта идея была сильна. Дальше по совокупности этих двух вещей Рачковский завел контору, которая пригодилась бы на все - и на линию 1, и на линию 1+2, и на линию 3. Причем сам он явно был бы за то, чтобы идти по линии 3 (поскольку в противном случае он не занимался бы совершенно идиотской даже с чисто макиавеллистской точки зрения возней с фабрикацией "Протоколов", которые как будто бы рассчитаны была на то, чтобы привлекать дураков и мистиков и отвращать людей в прямой пропорциональности с их умом и здравомыслием).
Но отмашки на линию 3 он так ни от кого и не получил, а в начале января Дурново его вообще вышиб с должности по старым личным счетам и нелюбви к его методам. (О типографии Дурново вообще не знал).
Reply
Да уж. С учетом того, _кого_ для этого дела в конце концов привлекли и что из этого вышло.
Отмашки, скажем, не получил - а организовать что-нибудь впечатляющее сам, чтобы продать идею? Не рискнул? Не смог?
С уважением,
Антрекот
Reply
Он же и с "Протоколами" играл очень осторожно. При Александре Третьем он и не пытался ничего такого делать, потому что было ясно, что тот дурак-дурак, а вот на это умный - просто не поверит. Обычным своим примитивно-ограниченным "мужицким" здравым смыслом не поверит, что вот эти самые злокозненные мудрецы (которые, может, и есть) будут такое протоколировать, и не поверит во вздорные вводные истории о том, как эти протоколы попали в руки публикаторов. Что он сочтет, что это темное дело, а на темные дела у него был должностной рефлекс: прояснять. И что первое, что он сделает - это вызовет и скажет: "А где оригинал? А как это вообще появилось? Кто, что, как добыл? Пошагово доложить подробности от начала до конца!" - и кранты.
А как только вступил на престол Николай Второй, Рачковский немедленно начал соооружать это сочинение. Потому что знал: этот - здравого смысла нее имеет вовсе, и хочет не прояснений и подноготных, а того, чтобы подкрепляли его чувства.
Но соорудить соорудил, а вот представить наверх в 90-х так и не решился. Потому что Николай зависим от министров и не один, а министры могут и подногтную потребовать и не поддержать этой затеи.
А в 1905 на фоне отчаянного пложения государства - тут уж момент более подходящий, глядишь, длительных проверок устраивать никто не будет. Но и тут он не решился подавать эту штуку сам. Передал Джунковскому, тот - Трепову, Трепов - Николаю, и ни один из передачиков не взялся считать и говорить, что это истинный документ, а только - дело, мол, чрезвычайное и надо представить его царю.
И расчет Рачковского на царя полностью оправдался, поскольку Николай ничего проверять не стал, никаких вопросов не задал, никакого расследования не затеял, полностью удовлетворился тем, что было написано в начале, ничего темного в самом формате текста не заподозрил и исчеркал книгу пометками в стиле "так вот оно что! а я ж так и думал..."
Но и опасения Рачковского в его адрес тоже полностью оправдались, потому что Николай от этого не то что к нему лишней благодарностью не проникся (он согласился его выкинуть), но и вообще ничего в своем поведении менять не стал.
Reply
И тут будет Петр Иванович первым спасителем отечества от крамолы и спасителем государя - с точки зренимя государя. А он только этого и хотел. Крамолу и в самом деле заодно подавят, нарлд в самом деле охватит в какой-то части порыв преданности государству, а несколько сот убитых за компанию часовщиков и прочих всему этому, конечно, не помогут, зато никак и не помешают, а вот ему, Рачковскому, эта кампания в самом деле очень поможет. Потому что крамолу усмирять и без него тьма народу есть, а вот мировой заговор открыть и народ повести на пятую колонну - это только у него схвачено. Я совершенно не верю в то, что он в самом деле верил в какой-то всеохватный еврейский заговор - тот, кто сам фабрикует материалы по нему, не верит ровно ни во что. А вот что есть инородческое этносословие особой нелояльности, это он знал, что из него исходит большой антиправительственный импульс, тоже знал, и действительно думал, будучи мелким нечаевцем по приемам и бессовестности, что устрашить все это этносословие, дав ему по зубам, - это будет полезно для укрепления режима и особенно лично для него. Заговор не заговор - а если Гинзбург и Поляков являются к Фредериксу уверять, что если царь даст равноправие, то они смогут усмирить и изолировать весь революционнный / антиправительственный компонент еврейства и прпекратить приток оттуда денег к оппозиции (был такой эпизод) - то значит, в самый раз будет учинить с ними такую торговлю, только по другой цене: не мы вам равноправие, вы нам лояльность, а мы вам погромы - а вы нам лояльность в обмен на их прекращение. Сама бухгалтерия - типичное заложничество, впервые придуманное как прием некоторыми из революционных террористов (основные революционные террористы, надо отдать им должное, направляли свои удары в облеченных властью ответственных деятелей или вооруженных военно-служилых людей режима при исполнении, а не в их родственников, единоверцкев, сочувственников, поддержантов и пр. "по площадям") , а потом независимо выработанная частью администрации.
Но он сильно переоценил и способность Николая к благодарности, и его пугливость. Николай даже не стал особо интересоваться, а кто же этот спаситель и хранитель, а на его действия эта история не повлияла нисколько: что раньше, что теперь он одобрительно извинял/ с рестрикциями одобрял погромщиков и считал погром явлением более хорошим, нежели плохим, но не стал бы никаким образом давать отмашку на погромы, так как что в данном случае он ставил в заслугу простому доброму темному народу и его добрым патриотическим чувствам, то было бы и по его мнению нарушением долга для царя. А собственно страх перед сильными врагами на его поведение влияния не имел.
И Рачковский вылетел.
Reply
Как и позднейшая с "планом Даллеса".
С уважением,
Антрекот
Reply
Leave a comment