г) что сама идея поднимать и агитировать против революции непосредственно народ - эта идея должна была посещать и посещала реально самых разных государственных и негосударственных людей, и организация типографии для этой цели была бы целиком в духе этой мысли.
Однако агитировать и поднимать народ против революции (1); делать это с применением того демагогического хода, чтобы а-ля Нколай Первый валить эту революцию на враждебные подстрекательства со стороны инородцев, чуждых народу и государству Российскому (2); поднимать народ на групповые погромы самих инородцев, независимо от того, подстрекают они или нет, по системе "все они бандиты", или по системе "Господь на том свете узнает невинных, а полезно напугать врагов и сочувствующих врагам и таким манером" (=фактическое заложничество), или по системе "конечно, это несколько нехорошо, что громят кого попало, но хорошо, что громят по таким мотивам, по каким громят, и эффект полезный, так что надо помочь им проявлять в этой форме их верноподданство и так бороться с революцией, коли по-другому сложнее, дело это в силу его мотивов и общей направленности куда более хорошее, чем плохое" (3); не поднимая народ на таковые, одобрять громящих, по одной из вышеперечисленных систем, если народ учинил такое дело "сам" (во всяком случае, не по лично твоему наущению делать именно так) (4), - это всё разные вещи.
Сердцу императора было мило четвертое. Не вколоти в него некогда воспитатели сознание его долга, он бы, судя по этому, пошел бы по третьему пути, а так шел по четвертому.
А к департаменту полиции и типографии могло относиться и (1), и (2), и (3). И связь Трепова с типографией могла быть самой разнообразной в любом из этих аспектов, а равно и несуществуюшей вовсе. Идея (1) была бы при определенных обстоятельствах целиком в его духе; идея (2) - не удивлюсь, если он ее бы использовал, а вот идея (3) - это надо выяснять, потому что это и отличает линию макиавеллического динамичного бандита от линии Николая Первого на Сенной, а Трепов мог быть и тем, и другим. Конкретно черносотенцев он, правда, очень не любил и резко отрицательно относился к заигрываниям царя с СРН, но это не полностью исключает (хотя делает не очень вероятным) то, что он хотел бы проводить линию (3), однако по макиаввелическим прагматическим соображениям, а СРН не любил, к примеру, за дремучесть / идейность. Умные прагматичные бандиты-в-средствах не обязаны любить и привечать людей вроде СРН и считать полезным дружбу царя с ними.
Лично же т. Рачковский по сврему облико морале ни на секунду не замедлил бы и с (3), ежели б счел, что для его карьеры и для той фантастики, которая ему, возможно, представлялась "его делом" (если у него вообще было какое-то "дело") это полезно, и вопрос о том, делал ли это он, или нет - чисто фактический вопрос. Решается он предварительно тем, что погромов не было, а погромных призывов в этих листовках так никто нигде (в виденных мной материалах) и не привел. То, что Комиссаров якобы сказал Лопухину про то, что хотите, можно устроить погром на 10 человек, а хотите, на 10 тысяч - это известно только со слов Лопухина. Цена этому заявлению Допухина явствует, скорее всего, из того, что в то самое время, когда эта контора вовсю работала и когда (в декабре 1905) состоялся решителтьный революционный приступ - то есть именно тогда, когда по логике идеи (3) и надо было безотлагательно бить - ничего похожего не было. И потом не было. Противникам правительства - от Троцкого до Урусова - пришлось прибегать к той идее, что на январь-февраль 1906 готовилась целая серия погромов, но их "предотвратили" некими загадочными усилиями общества (Урусов про Киев) или требованиями революционеров (Троцкий про Петербург, правда, применительно к концу окт. 1905); это уж - чистая фантастика.
Однако агитировать и поднимать народ против революции (1); делать это с применением того демагогического хода, чтобы а-ля Нколай Первый валить эту революцию на враждебные подстрекательства со стороны инородцев, чуждых народу и государству Российскому (2); поднимать народ на групповые погромы самих инородцев, независимо от того, подстрекают они или нет, по системе "все они бандиты", или по системе "Господь на том свете узнает невинных, а полезно напугать врагов и сочувствующих врагам и таким манером" (=фактическое заложничество), или по системе "конечно, это несколько нехорошо, что громят кого попало, но хорошо, что громят по таким мотивам, по каким громят, и эффект полезный, так что надо помочь им проявлять в этой форме их верноподданство и так бороться с революцией, коли по-другому сложнее, дело это в силу его мотивов и общей направленности куда более хорошее, чем плохое" (3); не поднимая народ на таковые, одобрять громящих, по одной из вышеперечисленных систем, если народ учинил такое дело "сам" (во всяком случае, не по лично твоему наущению делать именно так) (4), - это всё разные вещи.
Сердцу императора было мило четвертое. Не вколоти в него некогда воспитатели сознание его долга, он бы, судя по этому, пошел бы по третьему пути, а так шел по четвертому.
А к департаменту полиции и типографии могло относиться и (1), и (2), и (3). И связь Трепова с типографией могла быть самой разнообразной в любом из этих аспектов, а равно и несуществуюшей вовсе. Идея (1) была бы при определенных обстоятельствах целиком в его духе; идея (2) - не удивлюсь, если он ее бы использовал, а вот идея (3) - это надо выяснять, потому что это и отличает линию макиавеллического динамичного бандита от линии Николая Первого на Сенной, а Трепов мог быть и тем, и другим. Конкретно черносотенцев он, правда, очень не любил и резко отрицательно относился к заигрываниям царя с СРН, но это не полностью исключает (хотя делает не очень вероятным) то, что он хотел бы проводить линию (3), однако по макиаввелическим прагматическим соображениям, а СРН не любил, к примеру, за дремучесть / идейность. Умные прагматичные бандиты-в-средствах не обязаны любить и привечать людей вроде СРН и считать полезным дружбу царя с ними.
Лично же т. Рачковский по сврему облико морале ни на секунду не замедлил бы и с (3), ежели б счел, что для его карьеры и для той фантастики, которая ему, возможно, представлялась "его делом" (если у него вообще было какое-то "дело") это полезно, и вопрос о том, делал ли это он, или нет - чисто фактический вопрос. Решается он предварительно тем, что погромов не было, а погромных призывов в этих листовках так никто нигде (в виденных мной материалах) и не привел. То, что Комиссаров якобы сказал Лопухину про то, что хотите, можно устроить погром на 10 человек, а хотите, на 10 тысяч - это известно только со слов Лопухина. Цена этому заявлению Допухина явствует, скорее всего, из того, что в то самое время, когда эта контора вовсю работала и когда (в декабре 1905) состоялся решителтьный революционный приступ - то есть именно тогда, когда по логике идеи (3) и надо было безотлагательно бить - ничего похожего не было. И потом не было. Противникам правительства - от Троцкого до Урусова - пришлось прибегать к той идее, что на январь-февраль 1906 готовилась целая серия погромов, но их "предотвратили" некими загадочными усилиями общества (Урусов про Киев) или требованиями революционеров (Троцкий про Петербург, правда, применительно к концу окт. 1905); это уж - чистая фантастика.
Reply
Leave a comment