Нашлось Злоужаслое Кресло Короля Эдварда (Adults only)
Нашлось Злоужаслое Кресло Короля Эдварда
(Adults only)
1. "Демократию я ненавижу, как чуму!"
Был такой Эрнст Юнгер, известный национал-консервативный германский интеллектуал. Характер - авантюрно-нордический. Основная идея: скверная бездуховная буржуазная цивилизация комфорта, которая стремится минимизировать труд-по-необходимости, подчинённость и боль и почитает всё это за тяготы и за врагов, - уходит в прошлое; на смену ей приходит суровая духовная культура "рабочего", культура самоотверженного коллективного труда и дисциплины, самоотречения, преодоления индивидуализма и тыр-пыр, отнюдь не стремящаяся избегать вышеупомянутых вещей (труда по необходимости, подчинённности и боли) и ограждать от них своих адептов, а, напротив, рассматривающая всё это как благотворные начала, в коих и призвана закаляться и существовать душа. Основные применения идеи: восторженная поддержка Первой Мировой как священной войны высокого духа (= культуры "рабочего") против этой самой бездуховно-торгашеской цивилизации; устремленная поддержка национал-социализма до 1933; скорбь в связи с позднейшими событиями и особенно в связи с Второй Мировой, поскольку истеричность и зверства режима замарали означенный высокий дух и искажали потенциальную духовную суть Второй Мировой, которая, будь режим иным, стала бы той самой очищаюшей схваткой высокого духа и тыр-пыр. А режим, претендуя на возглавление борьбы этого самого духа с бездуховной западной и тыр-пыр, исказил своими зверствами самую суть этой борьбы, а равно и обрек ее на поражение. По причине своей недостаточной духовности.
В самом деле, вот как поглядишь на морду и биографию Мартина Бормана, с его заботами о яблочном соке и минералке в бункере, восторгами по поводу украинского чернозёма и двумя женами, старшей и младшей, - и сразу понимаешь, что поэзия самоотреченного труда, боли и подчинения как очищающей стихии, в которой должна пребывать и омываться душа, Борману была совершенно чужда. Он все больше по части кормушки. Он вообще был много больше похож на человека, чем Юнгер (хотя все равно не похож).
Подробности можно прочитать в "Излучениях", эссе "О Шмерце" ("О боли"), "Рабочий. Господство и гештальт" ( http://lib.rus.ec/b/170775 ) c приложениями (напр., "Тотальная мобилизация", http://seidr.woods.ru/juenger.htm ) и пр.
Юнгер воевал на обеих мировых войнах, прожил 103 года (1895-1998) и успел, таким образом, вполне насладиться тем, как бездуховная западная и тыр-пыр дважды со всей дури приложила высокий дух (во второй раз, впрочем, - в извращенном варианте последнего), после чего выполола его с корнем. Обидеть художника может каждый.
2. Так вот, этого самого Юнгера во время пребывания в рядах вермахта в Париже в 1940-х гг. совершенно скорчило от известия о Злоужаслом Кресле Короля Эдварда Седьмого. Само кресло - это такое сложное устройство для каких-то особо камасутренных и комфортабельных занятий любовью, которое в результате вдумчивого сотрудничества Эдварда Седьмого и парижского публичного заведения "Шабанэ" произвели для означенного Эдварда французы еще в бытность его Принцем Уэльским (а конкретно в 1890 году). В Европе об этом сооружении ходило много слухов, наконец, дошедших и до Юнгера, коего его приятель Моррис звал поглядеть на вышеуказанное достижение англо-французского гения (заведение «Шабанэ» сохранило его на память о знаменитом клиенте, которого в Париже вообще очень любили - как и в Англии, - и показывало всем желающим). Эрнст Юнгер к самим по себе «эротическим куриозностям» относился не без интереса, но вот от столь "бездуховно комфортабельного" (он так и пишет - гайстлос комфортабль) снаряда он отшатнулся в совершенном ужасе, глядеть на него не стал и, содрогаясь, описал все это в своих, позднее опубликованных (им же самим, многократно) дневниках. Привожу весь отрывок в оригинале и переводе:
Tatsächlich häuften sich in der Person dieses Eduard die Fäulnisstoffe der Sekurität in ganz besonderem Maße, ohne Äquivalent. In Paris wird als Erinnerung an ihn ein Apparat bewahrt, eine Art von orthopädischem Stuhl, den er sich konstruieren ließ und der ihm gestattete, trotz seiner dicken Wamme in größtmöglicher Bequemlichkeit den Beischlaf zu vollziehen. Er wird den Reisenden in einem der großen Lupanare als Sehenswürdigkeit gezeigt, und Morris, der ihn für eines der neueren Weltwunder zu halten schien, drängte mich, ihn zu besichtigen. Obwohl ich erotischen Kuriositäten sonst nicht aus dem Wege gehe, konnte ich mich nicht dazu verstehen - das ganz und gar Mechanische und geistlos Komfortable des Gedankens ist allzu abschreckend. Solche Maschinen könnten auf den großen Bildern des Hieronymus Bosch am Platze sein. Indem ich das notiere, beobachte ich in den blauen Himmelslücken des Raumes zwischen meinem Arbeitszimmer und Isernhagen zahlreiche Luftkämpfe. Vielleicht, nein sicher, hängen diese Schauspiele auf magische und selbst kausale Weise damit zusammen, daß es Monarchen wie diesen Eduard und Leopold von Belgien oder in anderer Hinsicht auch Wilhelm II. gab, und nicht an ihrer Stelle letzte Klingen der abendländischen Ritterschaft.
Действительно, вся гниль обеспеченности нагромоздилась в лице этого Эдуарда в чрезвычайной, не имеющей себе равных мере. В Париже как воспоминание о нем сохраняется аппарат, нечто вроде ортопедического стула, который был сооружен для него по его указанию и позволял ему заниматься любовью с наибольшим удобством вопреки его толстому брюху. Его показывают путешественникам как достопримечательность в одном из больших лупанариев (то самое заведение «Шабанэ» - А.Н.), и Моррис, который, кажется, счел его одной из новейших диковинок, понукал меня пойти поглядеть на него. Хотя я не имею ничего против эротических курьезностей, на это я решиться не мог - столь тотально механическое и бездуховно комфортабельное измышление приводит в полный ужас. Таким устройствам прямое место на больших полотнах Иеронима Босха. В то время как я пишу это, я наблюдаю в синих клоках неба в пространстве между моим кабинетом и «Изернхагеном» многочисленные воздушные бои. Вероятно, - нет, несомненно, - это зрелище магическим и даже причинным образом связано с тем, что имелись такие монархи, как этот Эдуард и Леопольд Бельгийский, или, в другом аспекте, также и Вильгельм II, вместо последних отзвуков западного рыцарства.
Еще когда я впервые читал «Излучения», мне подумалось: могуч же и славен был король Эдвард, если от столь маловажной, в сущности, детали его частного обихода так скрючило Эрнста Юнгера! Не могли привести его в ужас ни французские солдаты в 1918, ни наши в 1942 (его тогда занесло и на Кавказ), а вот одного известия о Кресле Короля Эдварда оказалось достаточно для того, чтобы он убоялся и подойти к нему.
3. Само же сие Кресло сравнительно недавно нашлось и было в 1996 году продано одному коллекционеру, Эрве Пулэну, каковой и применяет его с тех пор по назначению - ибо что придумал король Эдвард, то сработано на совесть и суждена тому долгая жизнь; так ведь и англо-французский союз, основанный им, продолжается по сей день, не прерываясь ни на минуту с момента его заключения. Слухи о Кресле, однако, оказались сильно преувеличены, ибо оно нимало не ориентировано на какие бы то ни было габариты пользователя и ну совершенно непохоже на ортопедический стул, а равно и на гинекологическое кресло, с коим его по отдаленным слухам сравнивали в Англии; а похоже оно на самое обычное кресло без спинки, хитроумно соединенное с чем-то вроде топчана и снабженное разными опорами для всех действующих лиц, в том числе и подпружиненными. Обтянуто все сооружение шелковой тканью в веселенький цветочек и стоить должно было весьма недорого, учитывая тот факт, что замысел всей конструкции принадлежал заказчику, и лишь воплощение его осуществил острый галльский смысл. Однако у всякого, видевшего означенный инструмент, возникает вопрос: «А как же эта штука работает?», - и остается он без ответа, ибо сооружение рассчитано на много режимов функционирования, как с двумя, так и с тремя пользователями и разнообразными вариантами их взаимного расположения; и, за отсутствием прилагаемой к механизму инструкции, только несколько человек в мире могли бы рассказать об этом - а именно, король Эдвард, мсье Пулэн и ряд знакомых им дам.
(Adults only)
1. "Демократию я ненавижу, как чуму!"
Был такой Эрнст Юнгер, известный национал-консервативный германский интеллектуал. Характер - авантюрно-нордический. Основная идея: скверная бездуховная буржуазная цивилизация комфорта, которая стремится минимизировать труд-по-необходимости, подчинённость и боль и почитает всё это за тяготы и за врагов, - уходит в прошлое; на смену ей приходит суровая духовная культура "рабочего", культура самоотверженного коллективного труда и дисциплины, самоотречения, преодоления индивидуализма и тыр-пыр, отнюдь не стремящаяся избегать вышеупомянутых вещей (труда по необходимости, подчинённности и боли) и ограждать от них своих адептов, а, напротив, рассматривающая всё это как благотворные начала, в коих и призвана закаляться и существовать душа. Основные применения идеи: восторженная поддержка Первой Мировой как священной войны высокого духа (= культуры "рабочего") против этой самой бездуховно-торгашеской цивилизации; устремленная поддержка национал-социализма до 1933; скорбь в связи с позднейшими событиями и особенно в связи с Второй Мировой, поскольку истеричность и зверства режима замарали означенный высокий дух и искажали потенциальную духовную суть Второй Мировой, которая, будь режим иным, стала бы той самой очищаюшей схваткой высокого духа и тыр-пыр. А режим, претендуя на возглавление борьбы этого самого духа с бездуховной западной и тыр-пыр, исказил своими зверствами самую суть этой борьбы, а равно и обрек ее на поражение. По причине своей недостаточной духовности.
В самом деле, вот как поглядишь на морду и биографию Мартина Бормана, с его заботами о яблочном соке и минералке в бункере, восторгами по поводу украинского чернозёма и двумя женами, старшей и младшей, - и сразу понимаешь, что поэзия самоотреченного труда, боли и подчинения как очищающей стихии, в которой должна пребывать и омываться душа, Борману была совершенно чужда. Он все больше по части кормушки. Он вообще был много больше похож на человека, чем Юнгер (хотя все равно не похож).
Подробности можно прочитать в "Излучениях", эссе "О Шмерце" ("О боли"), "Рабочий. Господство и гештальт" ( http://lib.rus.ec/b/170775 ) c приложениями (напр., "Тотальная мобилизация", http://seidr.woods.ru/juenger.htm ) и пр.
Юнгер воевал на обеих мировых войнах, прожил 103 года (1895-1998) и успел, таким образом, вполне насладиться тем, как бездуховная западная и тыр-пыр дважды со всей дури приложила высокий дух (во второй раз, впрочем, - в извращенном варианте последнего), после чего выполола его с корнем. Обидеть художника может каждый.
2. Так вот, этого самого Юнгера во время пребывания в рядах вермахта в Париже в 1940-х гг. совершенно скорчило от известия о Злоужаслом Кресле Короля Эдварда Седьмого. Само кресло - это такое сложное устройство для каких-то особо камасутренных и комфортабельных занятий любовью, которое в результате вдумчивого сотрудничества Эдварда Седьмого и парижского публичного заведения "Шабанэ" произвели для означенного Эдварда французы еще в бытность его Принцем Уэльским (а конкретно в 1890 году). В Европе об этом сооружении ходило много слухов, наконец, дошедших и до Юнгера, коего его приятель Моррис звал поглядеть на вышеуказанное достижение англо-французского гения (заведение «Шабанэ» сохранило его на память о знаменитом клиенте, которого в Париже вообще очень любили - как и в Англии, - и показывало всем желающим). Эрнст Юнгер к самим по себе «эротическим куриозностям» относился не без интереса, но вот от столь "бездуховно комфортабельного" (он так и пишет - гайстлос комфортабль) снаряда он отшатнулся в совершенном ужасе, глядеть на него не стал и, содрогаясь, описал все это в своих, позднее опубликованных (им же самим, многократно) дневниках. Привожу весь отрывок в оригинале и переводе:
Tatsächlich häuften sich in der Person dieses Eduard die Fäulnisstoffe der Sekurität in ganz besonderem Maße, ohne Äquivalent. In Paris wird als Erinnerung an ihn ein Apparat bewahrt, eine Art von orthopädischem Stuhl, den er sich konstruieren ließ und der ihm gestattete, trotz seiner dicken Wamme in größtmöglicher Bequemlichkeit den Beischlaf zu vollziehen. Er wird den Reisenden in einem der großen Lupanare als Sehenswürdigkeit gezeigt, und Morris, der ihn für eines der neueren Weltwunder zu halten schien, drängte mich, ihn zu besichtigen. Obwohl ich erotischen Kuriositäten sonst nicht aus dem Wege gehe, konnte ich mich nicht dazu verstehen - das ganz und gar Mechanische und geistlos Komfortable des Gedankens ist allzu abschreckend. Solche Maschinen könnten auf den großen Bildern des Hieronymus Bosch am Platze sein. Indem ich das notiere, beobachte ich in den blauen Himmelslücken des Raumes zwischen meinem Arbeitszimmer und Isernhagen zahlreiche Luftkämpfe. Vielleicht, nein sicher, hängen diese Schauspiele auf magische und selbst kausale Weise damit zusammen, daß es Monarchen wie diesen Eduard und Leopold von Belgien oder in anderer Hinsicht auch Wilhelm II. gab, und nicht an ihrer Stelle letzte Klingen der abendländischen Ritterschaft.
Действительно, вся гниль обеспеченности нагромоздилась в лице этого Эдуарда в чрезвычайной, не имеющей себе равных мере. В Париже как воспоминание о нем сохраняется аппарат, нечто вроде ортопедического стула, который был сооружен для него по его указанию и позволял ему заниматься любовью с наибольшим удобством вопреки его толстому брюху. Его показывают путешественникам как достопримечательность в одном из больших лупанариев (то самое заведение «Шабанэ» - А.Н.), и Моррис, который, кажется, счел его одной из новейших диковинок, понукал меня пойти поглядеть на него. Хотя я не имею ничего против эротических курьезностей, на это я решиться не мог - столь тотально механическое и бездуховно комфортабельное измышление приводит в полный ужас. Таким устройствам прямое место на больших полотнах Иеронима Босха. В то время как я пишу это, я наблюдаю в синих клоках неба в пространстве между моим кабинетом и «Изернхагеном» многочисленные воздушные бои. Вероятно, - нет, несомненно, - это зрелище магическим и даже причинным образом связано с тем, что имелись такие монархи, как этот Эдуард и Леопольд Бельгийский, или, в другом аспекте, также и Вильгельм II, вместо последних отзвуков западного рыцарства.
Еще когда я впервые читал «Излучения», мне подумалось: могуч же и славен был король Эдвард, если от столь маловажной, в сущности, детали его частного обихода так скрючило Эрнста Юнгера! Не могли привести его в ужас ни французские солдаты в 1918, ни наши в 1942 (его тогда занесло и на Кавказ), а вот одного известия о Кресле Короля Эдварда оказалось достаточно для того, чтобы он убоялся и подойти к нему.
3. Само же сие Кресло сравнительно недавно нашлось и было в 1996 году продано одному коллекционеру, Эрве Пулэну, каковой и применяет его с тех пор по назначению - ибо что придумал король Эдвард, то сработано на совесть и суждена тому долгая жизнь; так ведь и англо-французский союз, основанный им, продолжается по сей день, не прерываясь ни на минуту с момента его заключения. Слухи о Кресле, однако, оказались сильно преувеличены, ибо оно нимало не ориентировано на какие бы то ни было габариты пользователя и ну совершенно непохоже на ортопедический стул, а равно и на гинекологическое кресло, с коим его по отдаленным слухам сравнивали в Англии; а похоже оно на самое обычное кресло без спинки, хитроумно соединенное с чем-то вроде топчана и снабженное разными опорами для всех действующих лиц, в том числе и подпружиненными. Обтянуто все сооружение шелковой тканью в веселенький цветочек и стоить должно было весьма недорого, учитывая тот факт, что замысел всей конструкции принадлежал заказчику, и лишь воплощение его осуществил острый галльский смысл. Однако у всякого, видевшего означенный инструмент, возникает вопрос: «А как же эта штука работает?», - и остается он без ответа, ибо сооружение рассчитано на много режимов функционирования, как с двумя, так и с тремя пользователями и разнообразными вариантами их взаимного расположения; и, за отсутствием прилагаемой к механизму инструкции, только несколько человек в мире могли бы рассказать об этом - а именно, король Эдвард, мсье Пулэн и ряд знакомых им дам.