Он. Как писал тот же Киплинг (и по обыкновению безобразно-мимо перевел Симонов):
Wilful Missing (Deserters) There is a world outside the one you know, To which for curiousness 'Ell can't compare-- It is the place where "wilful-missings" go, As we can testify, for we are there.
You may 'ave read a bullet laid us low, That we was gathered in "with reverent care" And buried proper. But it was not so, As we can testify --for we are there!
They can't be certain--faces alter so After the old aasvogel 'ad 'is share. The uniform's the mark by which they go-- And--ain't it odd?--the one we best can spare.
We might 'ave seen our chance to cut the show-- Name, number, record, an 'begin elsewhere-- Leaven'' some not too late-lamented foe One funeral-private-British-for 'is share.
We may 'ave took it yonder in the Low Bush-veldt that sends men stragglin' 'unaware Among the Kaffirs, till their columns go, An 'they are left past call or count or care.
We might 'ave been your lovers long ago, 'Usbands or children--comfort or despair. Our death (an' burial) settles all we owe, An' why we done it is our own affair.
Marry again, and we will not say no, Nor come to barstardise the kids you bear. Wait on in 'ope--you've all your life below Before you'll ever 'ear us on the stair.
There is no need to give our reasons, though Gawd knows we all 'ad reasons which were fair; But other people might not judge 'em so-- And now it doesn't matter what they were.
What man can weigh or size another's woe: There are some things too bitter 'ard to bear. Suffice it we 'ave finished--Domino! As we can testify, for we are there, In the side-world where "wilful-missings " go.
Ну а тут и отдаленно не так трагично. А примерно так, как в "переводе" Симонова, но веселее
У Киплинга дезертиры - конченные люди, попавшие в ад. У Симонова - они выбрались из ада в нормальную жизнь. То же самое Симонов учинил с "Дураком": у Киплинга сознание того, что его возлюбленная была пустым человеком, героя выносит в непроходящее мучение, у Симонова у героя от этого осознания мучения, наоборот, проходят. Не то Симонов вообще был непроходимый дурак, не то английского не знал, а подстрочник не заказывал, не то он сознательно хотел радикально переиначить, сделать не перевод, а коренную переделку месседжа.
Понятно, спасибо. Ваш-то орел к милой летит на кральях счастья. Он и на симоновских не похож. Те сначала сдернули, а уж потом стали жизнь обустраивать. А Ваш служил бы да служил. Но вот зазнобу забыть не может (и полячки не помогают)
По ту сторону от известного вам мира лежит пространство, такое затейливое, что с ним и Ад не сравнится. Это место, куда отправляются дезертиры, и мы можем это засвидетельствовать, потому что мы там.
Когда-то прежде мы могли быть вашими любовниками, мужьями, детьми, радостью и бедой. Теперь в нашей (фиктивной) смерти и упокоении - все, что у нас есть, а почему мы так сделали - наше дело.
Если выйдете снова замуж, мы не выразим несогласия, не придем называть выблядками детей, которых вы понесете от других. Если будете ожидать нас в надежде - так прождете всю жизнь, потому что больше вы о нас не услышите.
Нет смысла называть причины нашего поступка, хотя видит Бог, нам хватало справедливых оснований. Но другие люди могли бы не счесть их справедливыми, и теперь вообще неважно, что это были за основания.
Кто может измерить и взвесить чужую беду? Есть вещи слишком горькие и тяжкие, чтобы выносить их. Достаточно знать, что с нами кончено, - шах и мат! И можем удостоверить это, ибо мы там - на оборотной темной стороне мира, куда уходят дезертиры.
Как писал тот же Киплинг (и по обыкновению безобразно-мимо перевел Симонов):
Wilful Missing
(Deserters)
There is a world outside the one you know,
To which for curiousness 'Ell can't compare--
It is the place where "wilful-missings" go,
As we can testify, for we are there.
You may 'ave read a bullet laid us low,
That we was gathered in "with reverent care"
And buried proper. But it was not so,
As we can testify --for we are there!
They can't be certain--faces alter so
After the old aasvogel 'ad 'is share.
The uniform's the mark by which they go--
And--ain't it odd?--the one we best can spare.
We might 'ave seen our chance to cut the show--
Name, number, record, an 'begin elsewhere--
Leaven'' some not too late-lamented foe
One funeral-private-British-for 'is share.
We may 'ave took it yonder in the Low
Bush-veldt that sends men stragglin' 'unaware
Among the Kaffirs, till their columns go,
An 'they are left past call or count or care.
We might 'ave been your lovers long ago,
'Usbands or children--comfort or despair.
Our death (an' burial) settles all we owe,
An' why we done it is our own affair.
Marry again, and we will not say no,
Nor come to barstardise the kids you bear.
Wait on in 'ope--you've all your life below
Before you'll ever 'ear us on the stair.
There is no need to give our reasons, though
Gawd knows we all 'ad reasons which were fair;
But other people might not judge 'em so--
And now it doesn't matter what they were.
What man can weigh or size another's woe:
There are some things too bitter 'ard to bear.
Suffice it we 'ave finished--Domino!
As we can testify, for we are there,
In the side-world where "wilful-missings " go.
Ну а тут и отдаленно не так трагично. А примерно так, как в "переводе" Симонова, но веселее
Reply
Reply
Reply
Ваш-то орел к милой летит на кральях счастья. Он и на симоновских не похож. Те сначала сдернули, а уж потом стали жизнь обустраивать. А Ваш служил бы да служил. Но вот зазнобу забыть не может (и полячки не помогают)
Reply
Reply
По ту сторону от известного вам мира лежит пространство, такое затейливое, что с ним и Ад не сравнится. Это место, куда отправляются дезертиры, и мы можем это засвидетельствовать, потому что мы там.
Когда-то прежде мы могли быть вашими любовниками, мужьями, детьми, радостью и бедой. Теперь в нашей (фиктивной) смерти и упокоении - все, что у нас есть, а почему мы так сделали - наше дело.
Если выйдете снова замуж, мы не выразим несогласия,
не придем называть выблядками детей, которых вы понесете от других. Если будете ожидать нас в надежде - так прождете всю жизнь, потому что больше вы о нас не услышите.
Нет смысла называть причины нашего поступка, хотя видит Бог, нам хватало справедливых оснований. Но другие люди могли бы не счесть их справедливыми, и теперь вообще неважно, что это были за основания.
Кто может измерить и взвесить чужую беду? Есть вещи слишком горькие и тяжкие, чтобы выносить их.
Достаточно знать, что с нами кончено, - шах и мат!
И можем удостоверить это, ибо мы там - на оборотной темной стороне мира, куда уходят дезертиры.
***
Похоже на "перевод" Симонова?
Reply
Reply
Leave a comment