Полюбовность как верификатор: "Мандалай" и "Филибер"
Полюбовность как верификатор: "Мандалай" и "Филибер" - внешняя противоположность, внутреннее единство
1. В "Филибере" (см. прошлый пост) первый, подробнее всего проведенный в тексте, слой авторской позиции состоит в том, что вот герой пагубно поступил, что внутренне отошел от женщины своего природного мира и удалился от нее ради туземок и мира туземного, и через то погиб. Но при этом сигналом, который у автора кодирует призыв к герою (так им и не услышанный) вернуться на благой путь, обозначенный женщиной его природного мира, - этим сигналом является вовсе не некое слово о верности каким бы то ни было женщинам, а песня зуавов, говорящая исключительно о том, что настала пора кончать забавы и вернуться к службе отечеству (с которой вообще-то герой и не уходил: он остается на военной службе, он не дезертир, отечество его - в отличие от песенного зуава - пока воевать и не призывает, а призовет - так он пойдет). Однако вопреки этому песня про зуавов принудительно подается автором как контр-призыв относительно позиции героя в сфере его отношений с женщинами! - в том числе при помощи слов "забава, забавляться". В начале говорится: "пой, забавляйся, приятель Филибер" - затем повторяется, что он, к сожалению, не желает слышать "родной напев" о том, что "кончен день забав, в поход пора". Повторение слов с корнем "забав-" здесь, конечно, не случайно (автор хочет сказать нечто вроде того, что забавляться-то туземным - это ради бога, но вот погружаться в него и отходить ради него от своего - не следует) - песня про военную службу оказывается при помощи этого повторения прямым увещанием к герою по поводу его отношения с женщинами! Получается, что приверженность к Сюзанне - женщине отечества - и военная служба отечеству оказываются настолько взаимозаменяемыми компонентами одной и той же приверженности к "своему природному миру", что героя, отходящего от этого мира в одной сфере, оказывается возможным призывать к возвращению напоминанием о том, как вот люди верны этому миру в другой сфере (в которой герой, собственно, от этого мира и не отдалялся). Выбор в пользу "своего природного мира" здесь показан как выбор разом и женщины из этого мира, и политического сообщества, оформляющего этот мир.
Тем самым "Филибер" становится, казалось бы, пошаговой противоположностью киплинговскому "Мандалаю" ( http://wyradhe.livejournal.com/75269.html , http://wyradhe.livejournal.com/75807.html ), ибо там-то герой как раз и из своего английского отечества рвется уехать навсегда "на восток от Суэца", потому что там (по его мнению) вообще жизнь понимают правильно и обычаи человеческие, не то что дома, - и от английских женщин рвется к туземной женщине из тех самых краев "к востоку от Суэца".
2. Однако противоположность эта кажущаяся, потому что в "Филибере" увещания автора к герою не очень-то связываться с туземками, а сохранять единство с парижанкой основаны в действительности вовсе не на том, что та - парижанка (из природного мира героя), а эти = туземки (из мира, стало быть, исходно герою чужого), а на том, что с парижанкой у него взаимная любовь, а с туземками - как не было любви, так и нет, он с ними не из любви путается. "Филибер" призывает не "не вяжись с чужеземками, держись природных своих", а "не променивай взаимную любовь на связь без таковой".
Причем то, что дело именно в этом, автор при всей простецкости текста вбивает в читателя буквально гвоздями. Начать с того, что Сюзанна заявляется изначально как женщина, "любимая" героем, по которой он тоскует (чему не мешает то, что он развлекается с кем-то еще на месте в Алжире), сама его любит и ждет и фигурирует с самого начала как отдельный человек под собственным именем. А туземные увлечения героя, наоборот, сначала представлены вообще анонимными женщинами во множественном числе, причем подчеркивается строка за строкой, что их просто покупают, никакой любви тут нет (для начала эти женщины прямо определены как "гетеры", потом заявляется, что их поцелуи герой покупает за вино), и только потом из гущи этих наемных женщин, определенная уже их общей характеристикой, выплывает конкретная Фатима, которая героя уж до того не любит, что заманивает ради наживы под нож.
Таким образом, Сюзанна и алжирские женщины героя противопоставляются вовсе не как "соотечественница / чужеземки", а как "та, с которой связывает любовь и товарищество / те, с которыми ничего подобного не связывает". Тот "свой" мир, не променивать который на "чужой" автор призывает героя, на поверку оказывается вовсе не миром, в котором ты родился и вырос, а миром, в котором для тебя есть любовь.
Но позвольте - так ведь и герой "Мандалая" выбирает именно тот мир, в котором у него и для него есть любовь, предпочитая его тому, в котором у него ничего такого нет.
Так что на самом деле месседж у обоих текстов оказывается один, а именно: "свой" мир - тот, в котором для тебя есть любовь, сохраняй единство с ним и не меняй его на тот, в котором ее для тебя нет, а уж в каком из них ты родился, - это как кому судьба выпала.
***
Кстати, вот исполнения Мандалая, положенного на музыку:
http://www.youtube.com/watch?v=CSzXoVWjEbo
http://www.youtube.com/watch?v=C0oyuCji0yc и http://www.youtube.com/watch?v=tj8zYldHMyQ (эти два исполнения -лучше всего, по-моему, примечательно второе от негритянского певца Вашингтона)
http://www.youtube.com/watch?v=lHBVKcr-OcI
http://www.youtube.com/watch?v=np4PHKn2PzQ
http://www.youtube.com/watch?v=FKOXJ9VwWtU (cущественно иная музыкальная вариация)
***
Филибер:
http://www.youtube.com/watch?v=gAGKXbR5Vr4 (!)
http://www.youtube.com/watch?v=TuIEjR10ahs ("Красная площадь", с некоторыми изменениями текста, неполно)
Адденда
Why the women who followed Korniloff! Why we never looked at anything less than a ballerina! (В "Ночь Нежна" это говорит Тома Барбан, служивший в Добровольческой армии в 1919-1920 гг., уже после смерти Корнилова, но называющий "валькирий" Добровольческой армии "женщинами, пошедшими [в свое время] за Корниловым" - то есть осознающий всю Добрармию как армию Корнилова. Возможно, он и служил в корниловских частях. Во всяком случае, его связи с Добрармией были так крепки, что в конце 20-х он пошел к Кутепову в организацию и стал активистом, выполнявшим его поручения в Советской России).
Давно разные толки шли о том, когда именно в гимне Корниловского полка и дивизий сменили в соответствующей строфе строку "Мы о прошлом не жалеем, царь нам не кумир" (вариант: "Мы былого не жалеем, царь нам не кумир") на приемлемое и для сторонников концепции религиозно диктуемой монархии "Русь могучую жалеем, Нам она кумир" (что носит очень неуклюжий характер, поскольку слово "кумир" с точки зрения той же самой православной традиции окрашено однозначно отрицательно). В наши суровые дни, когда даже Юрий Поляков (совершенно дрянное качество коего было видно уже и в 100 днях до приказа и совсем уж невыносимом ЧП районного масштаба) участвует в хороводах на тему о белых как масонах-изменникофевралистах-ставленниках- Англичанки-Гадит (ничего не имею против этих хороводов при условии, чтобы их водители отправились в прошлое кто под Унгерна, кто под большевиков), бывают смущенные попытки сделать вид, что, мол, корниловцы уже к 1919 осознали свои глубокие ошибки по части генеральной линии и произвели помянутую замену.
Нет, не осознали. Вопрос исчерпывающе выясняется воспоминаниями Н. Раевского ("Записки галлиполийца"): "...в Корниловском полку и Корниловском училище долгое время исполнялся во всех официальных случаях т.н. «Корниловский гимн», в его первоначальной редакции, производившей неприятное впечатление на монархически настроенную часть офицеров и солдат - «Мы о прошлом не жалеем, царь нам не кумир...». Последний раз я слышал гимн в этой редакции 13 апреля на сеансе «У.Г.», устроенном в день третьей годовщины смерти Корнилова в расположении Корниловского полка. Впоследствии еще в Галлиполи эта фраза была переделана - «Русь Великую жалеем, нам она кумир...», - но когда и по чьей инициативе это было сделано, мне неизвестно".
То есть переделку осуществили после весны 1921 года.
Трушнович (Записки корниловца; словенец-русофил, воевал в корниловских частях до весны 1920) также запомнил безраздельно только исходный вариант.
P.S. Добавлю, что "царь нам не кумир" - это вовсе не антимонархические / непременно-республиканские слова. Это говорит только о том, что говорящий отвергает религиозную концепцию монархии (по которой именно монархия положена как гарант связи народа и Бога) и сам религиозно-дооминируемый подход к государственному строительству, а считает вопрос о монархии и об устройстве власти чисто техническим "земным" вопросом, на который не должна влиять религия. Полезнее для людей (по внерелигиозным сооборажениям) монархия - пусть будет монархия, республика - так республика. При этом большинство корниловцев вне сомнения полагали, что России нужна именно монархия (конституционная; это сам Корнилов считал, что республика полезнее). Это не мешало им петь "царь нам не кумир" именно потому, что здесь сказано только то, что сказано: монархия нам не идол, мы не связаны никакой религиозной концепцией в вопросе о ее выборе.
1. В "Филибере" (см. прошлый пост) первый, подробнее всего проведенный в тексте, слой авторской позиции состоит в том, что вот герой пагубно поступил, что внутренне отошел от женщины своего природного мира и удалился от нее ради туземок и мира туземного, и через то погиб. Но при этом сигналом, который у автора кодирует призыв к герою (так им и не услышанный) вернуться на благой путь, обозначенный женщиной его природного мира, - этим сигналом является вовсе не некое слово о верности каким бы то ни было женщинам, а песня зуавов, говорящая исключительно о том, что настала пора кончать забавы и вернуться к службе отечеству (с которой вообще-то герой и не уходил: он остается на военной службе, он не дезертир, отечество его - в отличие от песенного зуава - пока воевать и не призывает, а призовет - так он пойдет). Однако вопреки этому песня про зуавов принудительно подается автором как контр-призыв относительно позиции героя в сфере его отношений с женщинами! - в том числе при помощи слов "забава, забавляться". В начале говорится: "пой, забавляйся, приятель Филибер" - затем повторяется, что он, к сожалению, не желает слышать "родной напев" о том, что "кончен день забав, в поход пора". Повторение слов с корнем "забав-" здесь, конечно, не случайно (автор хочет сказать нечто вроде того, что забавляться-то туземным - это ради бога, но вот погружаться в него и отходить ради него от своего - не следует) - песня про военную службу оказывается при помощи этого повторения прямым увещанием к герою по поводу его отношения с женщинами! Получается, что приверженность к Сюзанне - женщине отечества - и военная служба отечеству оказываются настолько взаимозаменяемыми компонентами одной и той же приверженности к "своему природному миру", что героя, отходящего от этого мира в одной сфере, оказывается возможным призывать к возвращению напоминанием о том, как вот люди верны этому миру в другой сфере (в которой герой, собственно, от этого мира и не отдалялся). Выбор в пользу "своего природного мира" здесь показан как выбор разом и женщины из этого мира, и политического сообщества, оформляющего этот мир.
Тем самым "Филибер" становится, казалось бы, пошаговой противоположностью киплинговскому "Мандалаю" ( http://wyradhe.livejournal.com/75269.html , http://wyradhe.livejournal.com/75807.html ), ибо там-то герой как раз и из своего английского отечества рвется уехать навсегда "на восток от Суэца", потому что там (по его мнению) вообще жизнь понимают правильно и обычаи человеческие, не то что дома, - и от английских женщин рвется к туземной женщине из тех самых краев "к востоку от Суэца".
2. Однако противоположность эта кажущаяся, потому что в "Филибере" увещания автора к герою не очень-то связываться с туземками, а сохранять единство с парижанкой основаны в действительности вовсе не на том, что та - парижанка (из природного мира героя), а эти = туземки (из мира, стало быть, исходно герою чужого), а на том, что с парижанкой у него взаимная любовь, а с туземками - как не было любви, так и нет, он с ними не из любви путается. "Филибер" призывает не "не вяжись с чужеземками, держись природных своих", а "не променивай взаимную любовь на связь без таковой".
Причем то, что дело именно в этом, автор при всей простецкости текста вбивает в читателя буквально гвоздями. Начать с того, что Сюзанна заявляется изначально как женщина, "любимая" героем, по которой он тоскует (чему не мешает то, что он развлекается с кем-то еще на месте в Алжире), сама его любит и ждет и фигурирует с самого начала как отдельный человек под собственным именем. А туземные увлечения героя, наоборот, сначала представлены вообще анонимными женщинами во множественном числе, причем подчеркивается строка за строкой, что их просто покупают, никакой любви тут нет (для начала эти женщины прямо определены как "гетеры", потом заявляется, что их поцелуи герой покупает за вино), и только потом из гущи этих наемных женщин, определенная уже их общей характеристикой, выплывает конкретная Фатима, которая героя уж до того не любит, что заманивает ради наживы под нож.
Таким образом, Сюзанна и алжирские женщины героя противопоставляются вовсе не как "соотечественница / чужеземки", а как "та, с которой связывает любовь и товарищество / те, с которыми ничего подобного не связывает". Тот "свой" мир, не променивать который на "чужой" автор призывает героя, на поверку оказывается вовсе не миром, в котором ты родился и вырос, а миром, в котором для тебя есть любовь.
Но позвольте - так ведь и герой "Мандалая" выбирает именно тот мир, в котором у него и для него есть любовь, предпочитая его тому, в котором у него ничего такого нет.
Так что на самом деле месседж у обоих текстов оказывается один, а именно: "свой" мир - тот, в котором для тебя есть любовь, сохраняй единство с ним и не меняй его на тот, в котором ее для тебя нет, а уж в каком из них ты родился, - это как кому судьба выпала.
***
Кстати, вот исполнения Мандалая, положенного на музыку:
http://www.youtube.com/watch?v=CSzXoVWjEbo
http://www.youtube.com/watch?v=C0oyuCji0yc и http://www.youtube.com/watch?v=tj8zYldHMyQ (эти два исполнения -лучше всего, по-моему, примечательно второе от негритянского певца Вашингтона)
http://www.youtube.com/watch?v=lHBVKcr-OcI
http://www.youtube.com/watch?v=np4PHKn2PzQ
http://www.youtube.com/watch?v=FKOXJ9VwWtU (cущественно иная музыкальная вариация)
***
Филибер:
http://www.youtube.com/watch?v=gAGKXbR5Vr4 (!)
http://www.youtube.com/watch?v=TuIEjR10ahs ("Красная площадь", с некоторыми изменениями текста, неполно)
Адденда
Why the women who followed Korniloff! Why we never looked at anything less than a ballerina! (В "Ночь Нежна" это говорит Тома Барбан, служивший в Добровольческой армии в 1919-1920 гг., уже после смерти Корнилова, но называющий "валькирий" Добровольческой армии "женщинами, пошедшими [в свое время] за Корниловым" - то есть осознающий всю Добрармию как армию Корнилова. Возможно, он и служил в корниловских частях. Во всяком случае, его связи с Добрармией были так крепки, что в конце 20-х он пошел к Кутепову в организацию и стал активистом, выполнявшим его поручения в Советской России).
Давно разные толки шли о том, когда именно в гимне Корниловского полка и дивизий сменили в соответствующей строфе строку "Мы о прошлом не жалеем, царь нам не кумир" (вариант: "Мы былого не жалеем, царь нам не кумир") на приемлемое и для сторонников концепции религиозно диктуемой монархии "Русь могучую жалеем, Нам она кумир" (что носит очень неуклюжий характер, поскольку слово "кумир" с точки зрения той же самой православной традиции окрашено однозначно отрицательно). В наши суровые дни, когда даже Юрий Поляков (совершенно дрянное качество коего было видно уже и в 100 днях до приказа и совсем уж невыносимом ЧП районного масштаба) участвует в хороводах на тему о белых как масонах-изменникофевралистах-ставленниках- Англичанки-Гадит (ничего не имею против этих хороводов при условии, чтобы их водители отправились в прошлое кто под Унгерна, кто под большевиков), бывают смущенные попытки сделать вид, что, мол, корниловцы уже к 1919 осознали свои глубокие ошибки по части генеральной линии и произвели помянутую замену.
Нет, не осознали. Вопрос исчерпывающе выясняется воспоминаниями Н. Раевского ("Записки галлиполийца"): "...в Корниловском полку и Корниловском училище долгое время исполнялся во всех официальных случаях т.н. «Корниловский гимн», в его первоначальной редакции, производившей неприятное впечатление на монархически настроенную часть офицеров и солдат - «Мы о прошлом не жалеем, царь нам не кумир...». Последний раз я слышал гимн в этой редакции 13 апреля на сеансе «У.Г.», устроенном в день третьей годовщины смерти Корнилова в расположении Корниловского полка. Впоследствии еще в Галлиполи эта фраза была переделана - «Русь Великую жалеем, нам она кумир...», - но когда и по чьей инициативе это было сделано, мне неизвестно".
То есть переделку осуществили после весны 1921 года.
Трушнович (Записки корниловца; словенец-русофил, воевал в корниловских частях до весны 1920) также запомнил безраздельно только исходный вариант.
P.S. Добавлю, что "царь нам не кумир" - это вовсе не антимонархические / непременно-республиканские слова. Это говорит только о том, что говорящий отвергает религиозную концепцию монархии (по которой именно монархия положена как гарант связи народа и Бога) и сам религиозно-дооминируемый подход к государственному строительству, а считает вопрос о монархии и об устройстве власти чисто техническим "земным" вопросом, на который не должна влиять религия. Полезнее для людей (по внерелигиозным сооборажениям) монархия - пусть будет монархия, республика - так республика. При этом большинство корниловцев вне сомнения полагали, что России нужна именно монархия (конституционная; это сам Корнилов считал, что республика полезнее). Это не мешало им петь "царь нам не кумир" именно потому, что здесь сказано только то, что сказано: монархия нам не идол, мы не связаны никакой религиозной концепцией в вопросе о ее выборе.