Люблю
Как это я заставила себя идти к Чаше? Состояние уже давно такое, как будто душу скрутило пружинкой. Каждую минуту терпишь и ждешь беды - от этого наступает усталость, при которой уже ничего не чувствуешь. Понимала, что причащаться мне - все равно что свиньям скармивать Святые Дары, а все-таки шла.
И отец, которому легко исповедоваться, не пришел в храм, заболел. Написала горькую бумажку, в которую не втиснешь ни боль, ни порочную эту усталость. (Я ее в гимгназии утром писала, когда Таньку в школу забросила. Пишу, а мне техничка через плечо заглядывает: "Это вы про нас сочиняете?" -"Если бы...")
Простояла болваном всю службу, послушала благочестивый гул чтения и пения, не различая слов. Сунула священнику записку, он разорвал: "Господь тя простит". Простит... Причастилась. Ехала домой, и все казалось, что сейчас пружинка выстрелит злобой, сорвется раздражением.
Пришла, заглянула в ленту, а там Любушкин фильм http://liubov-liubava.livejournal.com/379210.html . Стала я его смотреть, да как зареву. Прямо в голос, навздрыд, да так сладко, утешно, как будто Богу в колени уткнувшись.
Как же я люблю Тебя, Господи. И Любушку Твою люблю, и все то, что дышит, и плещет, и шепчет, и звенит в ее фильме, обещая нам Небесное Царство Радости.
И нет больше никакой пружинки. Тише. тише. Подольше бы вот так побыть.
И отец, которому легко исповедоваться, не пришел в храм, заболел. Написала горькую бумажку, в которую не втиснешь ни боль, ни порочную эту усталость. (Я ее в гимгназии утром писала, когда Таньку в школу забросила. Пишу, а мне техничка через плечо заглядывает: "Это вы про нас сочиняете?" -"Если бы...")
Простояла болваном всю службу, послушала благочестивый гул чтения и пения, не различая слов. Сунула священнику записку, он разорвал: "Господь тя простит". Простит... Причастилась. Ехала домой, и все казалось, что сейчас пружинка выстрелит злобой, сорвется раздражением.
Пришла, заглянула в ленту, а там Любушкин фильм http://liubov-liubava.livejournal.com/379210.html . Стала я его смотреть, да как зареву. Прямо в голос, навздрыд, да так сладко, утешно, как будто Богу в колени уткнувшись.
Как же я люблю Тебя, Господи. И Любушку Твою люблю, и все то, что дышит, и плещет, и шепчет, и звенит в ее фильме, обещая нам Небесное Царство Радости.
И нет больше никакой пружинки. Тише. тише. Подольше бы вот так побыть.
Click to view