Красные «Моисеи»: Рейд Блюхера-5.
Начало 1, 2, 3 и 4.
Именно так соцреализм представлял движение отрядов Блюхера через горнозаводские посёлки, что во многом отражало действительность - они давали партизанам постой, пополнение и боеприпас.
2 августа в доме бывшего управляющего белорецким заводом снова состоялось совещание командного состава. На этот раз закрытое. Пережитки революционной вольницы постепенно покидали партизанский отряд. На повестке дня было два основных вопроса: что такое писец и как с ним бороться выбор нового маршрута и, соответственно, нового командира сводного отряда. С маршрутом и здесь возникли разногласия. Часть командиров (местные) готовы были остаться в Белорецке и оборонять его до последней возможности, другие предлагали двинуться вслед за Зиновьевым в Туркестан. Но более популярной версией оказалось прежнее предложение Блюхера - прорываться на северо-запад. Тем более что оно имело под собой определённые обоснования. Дело в том, что ещё до похода на Верхнеуральск в Белорецк прибыли представители Красной гвардии с Богоявленского и Архангельского заводов, которые рассказали, что между рекой Белой и отрогами Уральских гор существует своеобразная советская республика, состоящая из горнозаводских посёлков, чьи отряды контролируют окружающую местность. Тогда этому сообщению особого внимания не уделили, но после падения Екатеринбурга и срывов планов по объединению с основными силами Красных, наличие незанятых Белыми районов стало серьёзным козырем для выбора альтернативного направления движения. Ну, а после того, как Н.Д.Каширин прилюдно покаялся, что план Блюхера был хорош и в прошлый раз - он был принят к исполнению. Должность главкома пригалась.
Далее перешли к деталям. Во-первых, надо было объяснить простым красноармейцам: почему отряды отступили от Верхнеуральска и собираются выдвигаться по новому маршруту. В итоге всех собак повесили на сбежавшего Енборисова, а изменение маршрута это, типа, такой «хитрый план», который собьет Белых с толка. Проблема была в том, что Енборисов, как присутствующий на первом совещании, знал и об альтернативных вариантах движения, и о серьёзной нехватке боезапаса в отряде. Но об этом бойцам, понятное дело, никто сообщать не спешил. Впрочем, перевод стрелок на Енборисова имел ещё один неприятный аспект. В ряде подразделений нужно было выбирать новый комсостав взамен выбывших, а в качестве кандидатур как один фигурировали бывшие офицеры, супротив которых теперь неровно дышала красноармейская масса. Проблемы возникли даже у Ивана Каширина - основателя Верхнеуральского отряда, но обошлось.
Павлищев Иван Степанович. Прапорщик военного времени. В Уральский полк поступил в качестве инструктора - тогда так называли военспецов.
Ещё интереснее было в Уральском отряде. На должность командира Блюхер предложил И.С.Павлищева, который присоединился к 1 Уральскому стрелковому полку в марте 1918 года в качестве инструктора. Сам Блюхер вспоминал, что был тогда такой декрет, который позволял нанимать бывших офицеров в качестве инструкторов (в последующем - военспецов), которым платили зарплату - около 600 рублей в месяц (вполне себе приличный кошт для голодного времени). К началу рейда сроки контракта были на исходе, и перед бывшими офицерами встал вопрос о своей дальнейшей судьбе. Блюхер готов был выплатить оговоренную сумму по выходу их из отряда, но сразу предупредил, что не знает - как посмотрят на всё это рабочие-красноармейцы. В общем, прозрачно так намекнул. Офицерский состав, посовещавшись, решил, что готов идти дальше, после чего попросил не назначать им комиссара в отряд. Блюхер просьбу уважил. Впрочем, ни одно из его подразделений комиссаров в штате не держало - их функции совмещали в себе командиры отрядов.
И Павлищенко не подвёл - Уральский отряд под его командованием был тараном, которым Блюхер проламывал вражеские позиции, а сам он заслужил добрую славу и тепло вспоминался сослуживцами. Здесь, к слову, мы имеем хороший пример того, как на сторону советской власти переходили люди, изначально далёкие от неё. Бывший офицер Бартковский, тоже ставший инструктором Красной Армии, будучи нетрезв, откровенничал Блюхеру:
Все эти 8 месяцев я думал, что со мной происходит, почему я попал в этот отряд. Всё время хотел удрать, но не удрал, потому что боялся подвести Павлищева. Подхожу как-то к Павлищеву и спрашиваю его, почему мы здесь, с этими красноармейцами. А он отвечает: Вот смотрю на них и начинаю плохо понимать себя. Люди разутые, раздетые, без патронов, с голыми штыками идут на белых, умирают, ничего не требуя, даже когда есть что требовать. Я увидел, как люди живут своей жизнью, бросают жён, детей во имя какой-то большой идеи, которой мы с вами понять не можем, но она серьёзнее, чем наши жизненные установки».
Не просто, ох, не просто было людям выбирать свою сторону в то время. Но Блюхер работать с людьми умел - вот что значит толковый человек в нужном месте и в нужное время.
Определившись с направлением похода и командирами частей, отряд начал готовиться к походу: происходила реорганизация подразделений, перетряска обоза, ремонтировалось и приводилось в порядок оружие. И всё это под непрерывную канонаду боев с окружившими Белорецк белыми частями.
Михаил Васильевич Ханжин талантливый артиллерийский начальник - герой Брусиловского прорыва. Однако переиграть Блюхера ему не удалось. Человек крайне затейливой судьбы: пережил РЯВ, ПМВ, гражданскую войну, эмиграцию, сталинские лагеря и умер в 1961 году в СССР.
Благодаря предательству Енборисова, Белые довольно точно представляли численность отряда, предполагаемые маршруты движения и затруднения с боеприпасами. В связи с этим в их штабе воцарился чрезмерный оптимизм. Тем не менее, генерал-лейтенант Ханжин решил бросить в преследование все части, которые находились в районе Верхнеуральска, заодно проведя реорганизацию (что показывает, что Белые тоже строили свою армию впопыхах) - сведя их в две дивизии (2-ю и 3-ю Оренбургские). 2-ю возглавил генерал Шишкин, 3-ю - генерал Ончоков. Ончоков должен был атаковать в направлении Терляна - гора Золотые Шишки с выходом на Белорецк. Шишкин правым флангом напирает на Белорецк, а левым выходит на Серменёво и Узянский завод, куда направлялись ещё ряд отдельных отрядов белоказаков. Довольно чётко было заметно, что Ханжин не только хотел додавить партизанский отряд в Белорецке, но и перерезать ему ожидаемые пути отступления. В общем, всё делал тактически правильно.
3 августа разъезды Белых были под Белорецком, однако, выяснилось, что партизаны разбегаться и сдаваться не собираются. Начались схватки, которые многие исследователи относят к началу арьергардных боёв знаменитого похода. Так как именно в это время город стали покидать части Уральского отряда, которые должны были подготовить маршрут для эвакуации всей партизанской армии. И снова бросается в глаза необыкновенная скорость самоорганизации масс. Чуть более двух недель назад Троицкий и Верхнеуральских отряд Красных бежал из Верхнеуральска, позабыв в финотделе более ста килограмм золота(!!!), теперь те же самые отряды упорно удерживают город, где не только собирается обоз и эвакуируют имущество, но и продумывают - как город будет жить под пятой белой власти. Местная партячейка проводит совещание, где выделяется группа ответственных товарищей для ведения подпольной работы во главе с К.И. Бобровым. Блюхер не только запрещает присоединяться к отряду беженцам из Белорецка, но и оставляет существенные суммы Боброву для их поддержки. Вслед за Уральским отрядом был отправлен госпиталь, за исключением нескольких тяжелораненых бойцов. Их решили оставить в Белорецке, поручив их жизни лечащимся в этом госпитале белогвардейцам, которые пообещали спасти их от расправы в знак признательности за хорошее к себе отношение. И, заметим, обещание своё сдержали. А в ночь на 5 августа Белорецка покинули последние защитники. Не смотря на наличие перебежчиков, Белые уход Красных прозевали, позволив арьергардам беспрепятственно пройти деревню Серменёво. Впрочем, преследование на этом не закончилось.
Партизанская армия двигалась по узким горным дорогам Южного Урала, отчёго отряды и обоз растянулись на 20-30 км, что существенно увеличивало длину флангов, которые становились беззащитными перед ударами противника. Впрочем, удобный момент Белыми был упущен. Отряд, направленный на перехват дорогу около Узянского завода, встретился в бою только с арьергардом. А 6 августа генерал-лейтенант Ханжин приказал отвести часть сил (6-й Оренбургский полк и Анненковский отряд) под Орск и Актюбинск, где разгорелись кровопролитные сражения между войсками Дутова и Зиновьева. Ещё одна из задач - разбить Красных по частям - Белыми решена не была, что закономерно привело к распылению сил. Впрочем, здесь стала сказывать ещё одна особенность казачьей психологии. Красные отряды были выдавлены с их территорий, сдаваться не собирались, что означало слишком высокую плату за разгром противника, поэтому боевой энтузиазм казачьих масс сильно упал. И не смотря на жёсткий приказ Ханжина, выданный 3-й дивизии Ончокова: «Преследовать большевиков приказываю самым энергичным образом, стараясь не только догнать хвост колонны, но и перерезать ей путь, дабы скорее их всех ликвидировать и очистить от них край» - Белые постоянно опаздывали. На что в последствие Блюхер иронично замечал, что у Ханжина лучше всего получилось с мыловарением (которым он занялся в эмиграции). А после тяжёлого боя 7 августа у Кагинского завода уже командир 3-й дивизии Ончоков запросил передышки. Ханжин, скрепя сердцем, согласился. Белые потеряли темп в преследовании.
Партизанская армия же, перевалив через уральские хребты, вышла на широкие равнины. Её ожидали не только враги, но и друзья. Впереди расстилалась целая партизанская республика, в которой, не смотря на успехи белочешского восстания, по-прежнему держалась советская власть. Горнозаводские посёлки - своя, специфическая ойкумена, часто запрятанная в труднодоступных отрогах Уральских гор, населённая рабочими - потомками прикрепленных к заводам крепостных. Поэтому не удивительно, что только сформированная белая власть, которую саму сотрясали внутренние проблемы и неурядицы, не находила ни сил, ни средств, чтобы удушить эти партизанские образования. Более того, доходило до смешного, когда в течение длительного времени Белые даже не догадывались об их существовании - присылая туда свои газеты и телеграфные указания - как правильно строить новую жизнь. И если бы не продовольственный кризис, который заставлял партизан выходить из посёлков и оперировать в крестьянских районах за рекой Белой, то, вполне возможно, их бы, вообще, подольше старались не замечать. Но к данному моменту было понятно, что партизаны не могут жить без налётов на продовольственные склады, а Белые не могли мериться с существованием у них в тылу неподконтрольных районов с активными вооружёнными отрядами. В общем, партизанская армия Блюхера успела во время.
После захвата Стерлитамака Белыми в нём была создана боевая группа в составе 700 штыков и четырёх сотен 4-го левобережного полка Оренбургского войска, который подчинялся командующим Поволжским фронтом, а с 9 августа атаману Дутову и частично начальнику Уфимского гарнизона генерал-майору Тиманову. Не смотря на усложнённую координацию действий, которая заставляла генерала Ханжин вертеться между двумя инстанциями, в начале августа белогвардейцы перешли в наступление, пытаясь захватить Петровское - основную продовольственную базу богоявленских партизан. Село несколько раз переходило из рук в руки, а к утру 10 августа вновь перешло под контроль партизан. Так как оно находилось на пути следования отряда, Блюхер бросил на его удержание Уральский отряд, который вечером 10 августа сосредоточился там. А уже 11 числа пришлось отбивать атаки противника, который, по мере подхода подкреплений, был остановлен и к активным действиям в последующие дни не прибегал.
12 августа в Петровском вновь было собрано совещание командиров. Дело в том, что отряд вышел на оперативный простор, поэтому нужно было решить: какой из дальнейших путей выбрать отряду. На север, через партизанские районы, но с неизбежными проблемами, связанными с бездорожьем и форсированием многочисленных рек и речушек (которые, как покажут события, попьют изрядно партизанской крови) или же на запад через Стерлитамак - прорываться напрямик к фронту. Голоса опять раскололись, и, понятное дело, второе направление активно лоббировали командиры стерлитамакского отряда. Но остальные остановились на первом варианте, что дало ряду исследователей усомниться, как в храбрости, так и полководческих способностях оных. Попробуем разобраться в этом вопросе.
Ещё не забронзовевший Блюхер после награждения. Чтобы оценить по достоинству его персону нужно понимать, что это простой деревенский паренёк, которому на начало похода исполнилось 26 лет. К тому инвалид Первой мировой - в результате тяжёлого ранения был повреждён тазобедренный сустав, благодаря которому одна нога была на 1,5 см короче другой. В общем, ещё тот путешественник. Однако дорогу осилил идущий.
Действительно, на тот момент партизаны представляли собой серьёзную силу в регионе. Но очень и очень далека она была по своей структуре от классического рейдового отряда. Я сейчас не буду упоминать о том, что перед нами были, прежде всего, свежесколоченные (и часто впопыхах) отряды, где командная иерархия, военные азы и боевое взаимодействие частей ещё только шлифовалось, но кроме этого он был переполнен беженцами и обозом.
Во-первых, сейчас количество беженцев назвать затруднительно - не менее 2-3 тыс. человек. Это хаотический поток повозок и телег, который тяготел к тому или иному отряду, размывая его походные колонны. Очень часто во время боя им проблематично было выделить охрану, а красноармейцы, волнуясь за родных, сбегали с позиций, чтобы проверить их состояние. В общем, не удивительно, что Блюхер сразу встал в жёсткую позицию по отношению к беженцам, запретив им присоединяться к отряду во время прохождения городков и посёлков, а то и частично расселяя во встречных населённых пунктах. Что ослабляло, но не снимало остроты вопроса, ибо политическим беженцам в тылу Белых грозила смерть, и отряд вынужден был их забирать с собой, в том числе обеспечивая довольствием.
Во-вторых, лазарет с раненными. Уже выходя из Белорецка их было под 150 человек, а при встрече с Красной армией - 450, что превращало его в громоздкую и неповоротливую конструкцию, которой, тем не менее, приходилось дорожить.
В-третьих, материальные ценности, к которым относились не только тылы отрядов с военными припасами, но и вывезенные склады с имуществом. Так из Стерлитамака был вывезен обоз в несколько сотен повозок с 70 000 метрами мануфактуры, сахар, чай, кожевенные и меховые изделия. Которые были выделенны уфимским обкомом на проведение продовольственных заготовок. Да-да, дорогие мои, там, где у руля Советской власти оказывались вменяемые люди (и не обязательно с выходом на Совнарком) - с крестьянами пытались договориться по хорошему, обменивая хотя бы часть продукции на деньги и промышленные товары, которые сами по себе были серьёзным дефицитом. Именно поэтому эвакуировались вместе с отрядом. А заодно облегчали обеспечение отряда продовольствием без прямого ограбления крестьян. В минус шло то, что казачки, зная об этом, имели дополнительный стимул разобраться с антихристами-большевиками.
В общем, обоз у Блюхера был внушительный, что закономерно снижало манёвренные возможности отряда, растягивая его колонны на несколько десятков километров.
Другая существенная проблема - дефицит боеприпасов, который нивелировал существенное количество пулемётов в отряде (80-100 штук). И если в горах казаков Ханжина сдерживали и весьма успешно немногочисленные заслоны на перевалах и узких горных дорогах, то на равнине подвижными казачьи отряды, не обременённые обозами и раненными, получали заметное преимущество. Поэтому выход на оперативный простор - риск, если не для всего отряда, то для его малоподвижных обозов - точно.
Ну, а движение на север обещало дружественный приём в горнозаводских посёлках, обильный приток добровольцев, а так же пополнение запасами снаряжения, которые были вывезены из Уфы (незадолго до падения) в Архангельское (2 горных орудия, под 1000 снарядов, 200 000 патронов и 3 тыс. комплектов обмундирования). К тому же от внезапных и массированных фланговых ударов отряд защищала с запада река Белая, с востока непроходимые чащи Уральских гор. В общем, выбор северного направления был не только тактически, но, как покажет практика, стратегически верным выбором.
Поэтому отряд, не встречая особых препятствий, двигался на север, словно пылесос втягивая в себя местные отряды Красной гвардии. Так в Богоявленске к ним присоединилось около 1400 человек (включая 200 кавалеристов) под командованием уже известного нам стерлитамакца Калмыкова, а в Архангельском 850 человек (включая 267 кавалеристов). Похуже оказалось с припасами. Да, в Архангельском партизаны разжились снарядами, но с патронами по-прежнему было не густо, так как они оказались к винтовке Гра, которых в отряде не было. При этом местные партизаны сами испытывали проблемы с продовольствием. Урожай старого года подходил к концу, заводы не работали который месяц, денег у населения не было, да к тому же крестьянские районы контролировали белые войска. Что ставило острый вопрос о продовольственном снабжении не только отряда, но и голодающих посёлков. Поэтому, не смотря на относительную безопасность, партизаны старался здесь не задерживаться. Процедура была следующая: заход на постой в посёлок, митинг, с объяснением целей похода, предложение вступать в партизанскую армию, строгое указание - беженцев с собой не брать, короткий отдых - после чего движение продолжалось.
Итак, пополнив свою боевую часть до 10 000 человек, 16 августа партизанская армия двинулась дальше. Троицкий отряд - в Зилим, Верхнеуральский - в Таишево и Каварды, Уральский - в Красный Яр и Кысынды. Армия переправилась через реку Зилим, оказавшись в трёхречье: Белая (запад), Сим (север) и Зилим (юг). Что представляло удобную позицию при оборонительных действиях, но, в случае осложнения событий, требовало прорыва с учётом форсирования реки. Что, собственно, и произошло.
Но об этом в следующей части.
Именно так соцреализм представлял движение отрядов Блюхера через горнозаводские посёлки, что во многом отражало действительность - они давали партизанам постой, пополнение и боеприпас.
2 августа в доме бывшего управляющего белорецким заводом снова состоялось совещание командного состава. На этот раз закрытое. Пережитки революционной вольницы постепенно покидали партизанский отряд. На повестке дня было два основных вопроса: что такое писец и как с ним бороться выбор нового маршрута и, соответственно, нового командира сводного отряда. С маршрутом и здесь возникли разногласия. Часть командиров (местные) готовы были остаться в Белорецке и оборонять его до последней возможности, другие предлагали двинуться вслед за Зиновьевым в Туркестан. Но более популярной версией оказалось прежнее предложение Блюхера - прорываться на северо-запад. Тем более что оно имело под собой определённые обоснования. Дело в том, что ещё до похода на Верхнеуральск в Белорецк прибыли представители Красной гвардии с Богоявленского и Архангельского заводов, которые рассказали, что между рекой Белой и отрогами Уральских гор существует своеобразная советская республика, состоящая из горнозаводских посёлков, чьи отряды контролируют окружающую местность. Тогда этому сообщению особого внимания не уделили, но после падения Екатеринбурга и срывов планов по объединению с основными силами Красных, наличие незанятых Белыми районов стало серьёзным козырем для выбора альтернативного направления движения. Ну, а после того, как Н.Д.Каширин прилюдно покаялся, что план Блюхера был хорош и в прошлый раз - он был принят к исполнению. Должность главкома пригалась.
Далее перешли к деталям. Во-первых, надо было объяснить простым красноармейцам: почему отряды отступили от Верхнеуральска и собираются выдвигаться по новому маршруту. В итоге всех собак повесили на сбежавшего Енборисова, а изменение маршрута это, типа, такой «хитрый план», который собьет Белых с толка. Проблема была в том, что Енборисов, как присутствующий на первом совещании, знал и об альтернативных вариантах движения, и о серьёзной нехватке боезапаса в отряде. Но об этом бойцам, понятное дело, никто сообщать не спешил. Впрочем, перевод стрелок на Енборисова имел ещё один неприятный аспект. В ряде подразделений нужно было выбирать новый комсостав взамен выбывших, а в качестве кандидатур как один фигурировали бывшие офицеры, супротив которых теперь неровно дышала красноармейская масса. Проблемы возникли даже у Ивана Каширина - основателя Верхнеуральского отряда, но обошлось.
Павлищев Иван Степанович. Прапорщик военного времени. В Уральский полк поступил в качестве инструктора - тогда так называли военспецов.
Ещё интереснее было в Уральском отряде. На должность командира Блюхер предложил И.С.Павлищева, который присоединился к 1 Уральскому стрелковому полку в марте 1918 года в качестве инструктора. Сам Блюхер вспоминал, что был тогда такой декрет, который позволял нанимать бывших офицеров в качестве инструкторов (в последующем - военспецов), которым платили зарплату - около 600 рублей в месяц (вполне себе приличный кошт для голодного времени). К началу рейда сроки контракта были на исходе, и перед бывшими офицерами встал вопрос о своей дальнейшей судьбе. Блюхер готов был выплатить оговоренную сумму по выходу их из отряда, но сразу предупредил, что не знает - как посмотрят на всё это рабочие-красноармейцы. В общем, прозрачно так намекнул. Офицерский состав, посовещавшись, решил, что готов идти дальше, после чего попросил не назначать им комиссара в отряд. Блюхер просьбу уважил. Впрочем, ни одно из его подразделений комиссаров в штате не держало - их функции совмещали в себе командиры отрядов.
И Павлищенко не подвёл - Уральский отряд под его командованием был тараном, которым Блюхер проламывал вражеские позиции, а сам он заслужил добрую славу и тепло вспоминался сослуживцами. Здесь, к слову, мы имеем хороший пример того, как на сторону советской власти переходили люди, изначально далёкие от неё. Бывший офицер Бартковский, тоже ставший инструктором Красной Армии, будучи нетрезв, откровенничал Блюхеру:
Все эти 8 месяцев я думал, что со мной происходит, почему я попал в этот отряд. Всё время хотел удрать, но не удрал, потому что боялся подвести Павлищева. Подхожу как-то к Павлищеву и спрашиваю его, почему мы здесь, с этими красноармейцами. А он отвечает: Вот смотрю на них и начинаю плохо понимать себя. Люди разутые, раздетые, без патронов, с голыми штыками идут на белых, умирают, ничего не требуя, даже когда есть что требовать. Я увидел, как люди живут своей жизнью, бросают жён, детей во имя какой-то большой идеи, которой мы с вами понять не можем, но она серьёзнее, чем наши жизненные установки».
Не просто, ох, не просто было людям выбирать свою сторону в то время. Но Блюхер работать с людьми умел - вот что значит толковый человек в нужном месте и в нужное время.
Определившись с направлением похода и командирами частей, отряд начал готовиться к походу: происходила реорганизация подразделений, перетряска обоза, ремонтировалось и приводилось в порядок оружие. И всё это под непрерывную канонаду боев с окружившими Белорецк белыми частями.
Михаил Васильевич Ханжин талантливый артиллерийский начальник - герой Брусиловского прорыва. Однако переиграть Блюхера ему не удалось. Человек крайне затейливой судьбы: пережил РЯВ, ПМВ, гражданскую войну, эмиграцию, сталинские лагеря и умер в 1961 году в СССР.
Благодаря предательству Енборисова, Белые довольно точно представляли численность отряда, предполагаемые маршруты движения и затруднения с боеприпасами. В связи с этим в их штабе воцарился чрезмерный оптимизм. Тем не менее, генерал-лейтенант Ханжин решил бросить в преследование все части, которые находились в районе Верхнеуральска, заодно проведя реорганизацию (что показывает, что Белые тоже строили свою армию впопыхах) - сведя их в две дивизии (2-ю и 3-ю Оренбургские). 2-ю возглавил генерал Шишкин, 3-ю - генерал Ончоков. Ончоков должен был атаковать в направлении Терляна - гора Золотые Шишки с выходом на Белорецк. Шишкин правым флангом напирает на Белорецк, а левым выходит на Серменёво и Узянский завод, куда направлялись ещё ряд отдельных отрядов белоказаков. Довольно чётко было заметно, что Ханжин не только хотел додавить партизанский отряд в Белорецке, но и перерезать ему ожидаемые пути отступления. В общем, всё делал тактически правильно.
3 августа разъезды Белых были под Белорецком, однако, выяснилось, что партизаны разбегаться и сдаваться не собираются. Начались схватки, которые многие исследователи относят к началу арьергардных боёв знаменитого похода. Так как именно в это время город стали покидать части Уральского отряда, которые должны были подготовить маршрут для эвакуации всей партизанской армии. И снова бросается в глаза необыкновенная скорость самоорганизации масс. Чуть более двух недель назад Троицкий и Верхнеуральских отряд Красных бежал из Верхнеуральска, позабыв в финотделе более ста килограмм золота(!!!), теперь те же самые отряды упорно удерживают город, где не только собирается обоз и эвакуируют имущество, но и продумывают - как город будет жить под пятой белой власти. Местная партячейка проводит совещание, где выделяется группа ответственных товарищей для ведения подпольной работы во главе с К.И. Бобровым. Блюхер не только запрещает присоединяться к отряду беженцам из Белорецка, но и оставляет существенные суммы Боброву для их поддержки. Вслед за Уральским отрядом был отправлен госпиталь, за исключением нескольких тяжелораненых бойцов. Их решили оставить в Белорецке, поручив их жизни лечащимся в этом госпитале белогвардейцам, которые пообещали спасти их от расправы в знак признательности за хорошее к себе отношение. И, заметим, обещание своё сдержали. А в ночь на 5 августа Белорецка покинули последние защитники. Не смотря на наличие перебежчиков, Белые уход Красных прозевали, позволив арьергардам беспрепятственно пройти деревню Серменёво. Впрочем, преследование на этом не закончилось.
Партизанская армия двигалась по узким горным дорогам Южного Урала, отчёго отряды и обоз растянулись на 20-30 км, что существенно увеличивало длину флангов, которые становились беззащитными перед ударами противника. Впрочем, удобный момент Белыми был упущен. Отряд, направленный на перехват дорогу около Узянского завода, встретился в бою только с арьергардом. А 6 августа генерал-лейтенант Ханжин приказал отвести часть сил (6-й Оренбургский полк и Анненковский отряд) под Орск и Актюбинск, где разгорелись кровопролитные сражения между войсками Дутова и Зиновьева. Ещё одна из задач - разбить Красных по частям - Белыми решена не была, что закономерно привело к распылению сил. Впрочем, здесь стала сказывать ещё одна особенность казачьей психологии. Красные отряды были выдавлены с их территорий, сдаваться не собирались, что означало слишком высокую плату за разгром противника, поэтому боевой энтузиазм казачьих масс сильно упал. И не смотря на жёсткий приказ Ханжина, выданный 3-й дивизии Ончокова: «Преследовать большевиков приказываю самым энергичным образом, стараясь не только догнать хвост колонны, но и перерезать ей путь, дабы скорее их всех ликвидировать и очистить от них край» - Белые постоянно опаздывали. На что в последствие Блюхер иронично замечал, что у Ханжина лучше всего получилось с мыловарением (которым он занялся в эмиграции). А после тяжёлого боя 7 августа у Кагинского завода уже командир 3-й дивизии Ончоков запросил передышки. Ханжин, скрепя сердцем, согласился. Белые потеряли темп в преследовании.
Партизанская армия же, перевалив через уральские хребты, вышла на широкие равнины. Её ожидали не только враги, но и друзья. Впереди расстилалась целая партизанская республика, в которой, не смотря на успехи белочешского восстания, по-прежнему держалась советская власть. Горнозаводские посёлки - своя, специфическая ойкумена, часто запрятанная в труднодоступных отрогах Уральских гор, населённая рабочими - потомками прикрепленных к заводам крепостных. Поэтому не удивительно, что только сформированная белая власть, которую саму сотрясали внутренние проблемы и неурядицы, не находила ни сил, ни средств, чтобы удушить эти партизанские образования. Более того, доходило до смешного, когда в течение длительного времени Белые даже не догадывались об их существовании - присылая туда свои газеты и телеграфные указания - как правильно строить новую жизнь. И если бы не продовольственный кризис, который заставлял партизан выходить из посёлков и оперировать в крестьянских районах за рекой Белой, то, вполне возможно, их бы, вообще, подольше старались не замечать. Но к данному моменту было понятно, что партизаны не могут жить без налётов на продовольственные склады, а Белые не могли мериться с существованием у них в тылу неподконтрольных районов с активными вооружёнными отрядами. В общем, партизанская армия Блюхера успела во время.
После захвата Стерлитамака Белыми в нём была создана боевая группа в составе 700 штыков и четырёх сотен 4-го левобережного полка Оренбургского войска, который подчинялся командующим Поволжским фронтом, а с 9 августа атаману Дутову и частично начальнику Уфимского гарнизона генерал-майору Тиманову. Не смотря на усложнённую координацию действий, которая заставляла генерала Ханжин вертеться между двумя инстанциями, в начале августа белогвардейцы перешли в наступление, пытаясь захватить Петровское - основную продовольственную базу богоявленских партизан. Село несколько раз переходило из рук в руки, а к утру 10 августа вновь перешло под контроль партизан. Так как оно находилось на пути следования отряда, Блюхер бросил на его удержание Уральский отряд, который вечером 10 августа сосредоточился там. А уже 11 числа пришлось отбивать атаки противника, который, по мере подхода подкреплений, был остановлен и к активным действиям в последующие дни не прибегал.
12 августа в Петровском вновь было собрано совещание командиров. Дело в том, что отряд вышел на оперативный простор, поэтому нужно было решить: какой из дальнейших путей выбрать отряду. На север, через партизанские районы, но с неизбежными проблемами, связанными с бездорожьем и форсированием многочисленных рек и речушек (которые, как покажут события, попьют изрядно партизанской крови) или же на запад через Стерлитамак - прорываться напрямик к фронту. Голоса опять раскололись, и, понятное дело, второе направление активно лоббировали командиры стерлитамакского отряда. Но остальные остановились на первом варианте, что дало ряду исследователей усомниться, как в храбрости, так и полководческих способностях оных. Попробуем разобраться в этом вопросе.
Ещё не забронзовевший Блюхер после награждения. Чтобы оценить по достоинству его персону нужно понимать, что это простой деревенский паренёк, которому на начало похода исполнилось 26 лет. К тому инвалид Первой мировой - в результате тяжёлого ранения был повреждён тазобедренный сустав, благодаря которому одна нога была на 1,5 см короче другой. В общем, ещё тот путешественник. Однако дорогу осилил идущий.
Действительно, на тот момент партизаны представляли собой серьёзную силу в регионе. Но очень и очень далека она была по своей структуре от классического рейдового отряда. Я сейчас не буду упоминать о том, что перед нами были, прежде всего, свежесколоченные (и часто впопыхах) отряды, где командная иерархия, военные азы и боевое взаимодействие частей ещё только шлифовалось, но кроме этого он был переполнен беженцами и обозом.
Во-первых, сейчас количество беженцев назвать затруднительно - не менее 2-3 тыс. человек. Это хаотический поток повозок и телег, который тяготел к тому или иному отряду, размывая его походные колонны. Очень часто во время боя им проблематично было выделить охрану, а красноармейцы, волнуясь за родных, сбегали с позиций, чтобы проверить их состояние. В общем, не удивительно, что Блюхер сразу встал в жёсткую позицию по отношению к беженцам, запретив им присоединяться к отряду во время прохождения городков и посёлков, а то и частично расселяя во встречных населённых пунктах. Что ослабляло, но не снимало остроты вопроса, ибо политическим беженцам в тылу Белых грозила смерть, и отряд вынужден был их забирать с собой, в том числе обеспечивая довольствием.
Во-вторых, лазарет с раненными. Уже выходя из Белорецка их было под 150 человек, а при встрече с Красной армией - 450, что превращало его в громоздкую и неповоротливую конструкцию, которой, тем не менее, приходилось дорожить.
В-третьих, материальные ценности, к которым относились не только тылы отрядов с военными припасами, но и вывезенные склады с имуществом. Так из Стерлитамака был вывезен обоз в несколько сотен повозок с 70 000 метрами мануфактуры, сахар, чай, кожевенные и меховые изделия. Которые были выделенны уфимским обкомом на проведение продовольственных заготовок. Да-да, дорогие мои, там, где у руля Советской власти оказывались вменяемые люди (и не обязательно с выходом на Совнарком) - с крестьянами пытались договориться по хорошему, обменивая хотя бы часть продукции на деньги и промышленные товары, которые сами по себе были серьёзным дефицитом. Именно поэтому эвакуировались вместе с отрядом. А заодно облегчали обеспечение отряда продовольствием без прямого ограбления крестьян. В минус шло то, что казачки, зная об этом, имели дополнительный стимул разобраться с антихристами-большевиками.
В общем, обоз у Блюхера был внушительный, что закономерно снижало манёвренные возможности отряда, растягивая его колонны на несколько десятков километров.
Другая существенная проблема - дефицит боеприпасов, который нивелировал существенное количество пулемётов в отряде (80-100 штук). И если в горах казаков Ханжина сдерживали и весьма успешно немногочисленные заслоны на перевалах и узких горных дорогах, то на равнине подвижными казачьи отряды, не обременённые обозами и раненными, получали заметное преимущество. Поэтому выход на оперативный простор - риск, если не для всего отряда, то для его малоподвижных обозов - точно.
Ну, а движение на север обещало дружественный приём в горнозаводских посёлках, обильный приток добровольцев, а так же пополнение запасами снаряжения, которые были вывезены из Уфы (незадолго до падения) в Архангельское (2 горных орудия, под 1000 снарядов, 200 000 патронов и 3 тыс. комплектов обмундирования). К тому же от внезапных и массированных фланговых ударов отряд защищала с запада река Белая, с востока непроходимые чащи Уральских гор. В общем, выбор северного направления был не только тактически, но, как покажет практика, стратегически верным выбором.
Поэтому отряд, не встречая особых препятствий, двигался на север, словно пылесос втягивая в себя местные отряды Красной гвардии. Так в Богоявленске к ним присоединилось около 1400 человек (включая 200 кавалеристов) под командованием уже известного нам стерлитамакца Калмыкова, а в Архангельском 850 человек (включая 267 кавалеристов). Похуже оказалось с припасами. Да, в Архангельском партизаны разжились снарядами, но с патронами по-прежнему было не густо, так как они оказались к винтовке Гра, которых в отряде не было. При этом местные партизаны сами испытывали проблемы с продовольствием. Урожай старого года подходил к концу, заводы не работали который месяц, денег у населения не было, да к тому же крестьянские районы контролировали белые войска. Что ставило острый вопрос о продовольственном снабжении не только отряда, но и голодающих посёлков. Поэтому, не смотря на относительную безопасность, партизаны старался здесь не задерживаться. Процедура была следующая: заход на постой в посёлок, митинг, с объяснением целей похода, предложение вступать в партизанскую армию, строгое указание - беженцев с собой не брать, короткий отдых - после чего движение продолжалось.
Итак, пополнив свою боевую часть до 10 000 человек, 16 августа партизанская армия двинулась дальше. Троицкий отряд - в Зилим, Верхнеуральский - в Таишево и Каварды, Уральский - в Красный Яр и Кысынды. Армия переправилась через реку Зилим, оказавшись в трёхречье: Белая (запад), Сим (север) и Зилим (юг). Что представляло удобную позицию при оборонительных действиях, но, в случае осложнения событий, требовало прорыва с учётом форсирования реки. Что, собственно, и произошло.
Но об этом в следующей части.