Земля и воздух (из путешествия домой)
Только земля и воздух. Огромная, безграничная, захватывающая, раздавливающая земля и великий, всеобъятный, серебристый воздух. Здесь правили только эти две стихии. Сухость, твердость и жесткость. Степь.
Автобус маленьким жучком полз по узкой, исковерканной выбоинами дороге, ведущей к моему дому. Этот шлях, некогда воспринимавшийся мною просто как ничем не примечательная трасса, сегодня воспринимался как царапина, сделанная иглой на гладкой поверхности зеркала. Степь.
В наушниках «Ночные снайперы», в желудке голод, в глазах сон, в мозгу покой. И смирение. Я отдал себя во власть бесконечности бегущей за окном плоскости, окрашенной в синеватое серебро полумесяца. Небо настолько огромно, что кажется, будто оно сейчас раздавит тебя, что нужно открыть глаза пошире, увидеть его полностью, охватить взором, постичь. Но, не обнаружив в себе сил для этого, обессилено опускаешь веки. Степь.
Повторяемость, нескончаемость твердыни за окном предвещало панику в моем сознании. Нарастающее чувство покоя достигает своего пика и падает, изгибаясь ветром, стрелой впиваясь в кочковатое бытие окружающего мира. Я зароюсь этими песками по самое нёбо, мне не слышать всё это, не слышать ничего из того, что я слышал в Одессе. Не видеть квадратов центра, не ощущать издевающейся логики последовательности улиц, где ты уверен, что после Льва Толстого уж точно идет Дворянская. Это пустота. Вакуум степи, захватывающий твои мысли. Отсутствие коридоров, путей, дорог и тоннелей. Пространство в первозданном виде.
Небо… Здесь его так много, что можно сойти с ума. Глаз тщётно ищет спасения на горизонте, ищет дома, деревья, помеченные городом. Но видит только цитадель из воздуха. Изгибы его, как стрелы, как знамя, как вороний глаз, резкий, как лязг ржавых замков подворотен.
Я легок. Я парю над этой степью и не думаю ни о чем. Просто существую, парю в трансценденции, оторвавшись от себя. Автобус, оставив после себя лишь колебания воздуха, мгновенно поглощенных энергией трав, ушел в тишину. Его огни, далекие и яркие, как звезды, пробиваясь сквозь плотность сухого воздуха, продолжали бесцельное движение. Я в степи.
Зима. Холод и зима, снег, лежащий ровным пластом, ветер, извивающийся в мельчайших снежинках, несущихся в лицо, колющих кожу, заставляющих прикрывать глаза. И я иду по снежной пустыне, повинуясь наитию, иду, не зная усталости, иду за горизонт. Бреду, чтобы увидеть грань, существование которой сознание пытается навязать действительности. Степь.
Величие этого места в том, что оно непоколебимо. Земля и воздух. И молчание. Степь. Ночная степь.
- Ты видишь?
- Да, я вижу. Вижу черную землю и синее небо. Твердь под ногами и сухость над головой. Разреженность жизни и уплотненность пустоты. Величие духа и ничтожность его владельца.
- Ты слышишь?
- Не уверен. Если я и слышу, то только свой собственный голос. Но звучит он внутри, или я позволил своим связкам нарушить покой этого места - не знаю… Я слышу, как земля движется в космосе, парящем надо мной. Я лежу на земле, смотрю вверх, и не пойму, действительно ли это верх. И действительно ли смотрю я. Нет, мне не услышать всё это. Мой слух не приспособлен услышать настолько глубокую тишину.
- Ты чувствуешь?
- Да, я чувствую, как я расщепляюсь. Я пропадаю. Меня больше нет.
Огонёк далеко в степи.
Автобус маленьким жучком полз по узкой, исковерканной выбоинами дороге, ведущей к моему дому. Этот шлях, некогда воспринимавшийся мною просто как ничем не примечательная трасса, сегодня воспринимался как царапина, сделанная иглой на гладкой поверхности зеркала. Степь.
В наушниках «Ночные снайперы», в желудке голод, в глазах сон, в мозгу покой. И смирение. Я отдал себя во власть бесконечности бегущей за окном плоскости, окрашенной в синеватое серебро полумесяца. Небо настолько огромно, что кажется, будто оно сейчас раздавит тебя, что нужно открыть глаза пошире, увидеть его полностью, охватить взором, постичь. Но, не обнаружив в себе сил для этого, обессилено опускаешь веки. Степь.
Повторяемость, нескончаемость твердыни за окном предвещало панику в моем сознании. Нарастающее чувство покоя достигает своего пика и падает, изгибаясь ветром, стрелой впиваясь в кочковатое бытие окружающего мира. Я зароюсь этими песками по самое нёбо, мне не слышать всё это, не слышать ничего из того, что я слышал в Одессе. Не видеть квадратов центра, не ощущать издевающейся логики последовательности улиц, где ты уверен, что после Льва Толстого уж точно идет Дворянская. Это пустота. Вакуум степи, захватывающий твои мысли. Отсутствие коридоров, путей, дорог и тоннелей. Пространство в первозданном виде.
Небо… Здесь его так много, что можно сойти с ума. Глаз тщётно ищет спасения на горизонте, ищет дома, деревья, помеченные городом. Но видит только цитадель из воздуха. Изгибы его, как стрелы, как знамя, как вороний глаз, резкий, как лязг ржавых замков подворотен.
Я легок. Я парю над этой степью и не думаю ни о чем. Просто существую, парю в трансценденции, оторвавшись от себя. Автобус, оставив после себя лишь колебания воздуха, мгновенно поглощенных энергией трав, ушел в тишину. Его огни, далекие и яркие, как звезды, пробиваясь сквозь плотность сухого воздуха, продолжали бесцельное движение. Я в степи.
Зима. Холод и зима, снег, лежащий ровным пластом, ветер, извивающийся в мельчайших снежинках, несущихся в лицо, колющих кожу, заставляющих прикрывать глаза. И я иду по снежной пустыне, повинуясь наитию, иду, не зная усталости, иду за горизонт. Бреду, чтобы увидеть грань, существование которой сознание пытается навязать действительности. Степь.
Величие этого места в том, что оно непоколебимо. Земля и воздух. И молчание. Степь. Ночная степь.
- Ты видишь?
- Да, я вижу. Вижу черную землю и синее небо. Твердь под ногами и сухость над головой. Разреженность жизни и уплотненность пустоты. Величие духа и ничтожность его владельца.
- Ты слышишь?
- Не уверен. Если я и слышу, то только свой собственный голос. Но звучит он внутри, или я позволил своим связкам нарушить покой этого места - не знаю… Я слышу, как земля движется в космосе, парящем надо мной. Я лежу на земле, смотрю вверх, и не пойму, действительно ли это верх. И действительно ли смотрю я. Нет, мне не услышать всё это. Мой слух не приспособлен услышать настолько глубокую тишину.
- Ты чувствуешь?
- Да, я чувствую, как я расщепляюсь. Я пропадаю. Меня больше нет.
Огонёк далеко в степи.