Зачем нам философия, и что нам с ней делать?
(Текст 1999-2000 гг. Не помню, для чего он был предназначен, но вот в поисках другого текста, нашел в архивных залежах)
Рассуждение 1 (из 3-х)
Между жизнью и смертью
Если уж врачи препираются у некоторого тела о том, что пациент скорее жив, чем мертв, или, наоборот, скорее мертв, чем жив, значит тело - все еще пациент, а не труп. А раз пациент, значит, надежда еще есть. Однако, как мало похоже на жизнь то, что происходит в ином теле? По крайней мере, на то, что мы привыкли считать жизнью. Жизнь и смерть вещи абсолютно противоположные и несовместимые. Однако между ними есть переходные состояния. Для разной жизни эти состояния называются по-разному. Клиническая смерть - еще не смерть, но уже и не жизнь, хотя возврат к жизни возможен. Еще такие состояния называют комой. Шок может быть похож на смерть. Лягушка некоторое время может жить с отрезанной головой. Даже хвост, оторванный у ящерицы, некоторое время подает признаки жизни, шевелится. Смерть это небытие, небытие это ничто, зачем рассуждать ни о чем? Может и незачем. Но, для того, чтобы жить, нужно помнить о смерти. Мы живем и помним о смерти, если не мы непосредственно, то наше бессознательное и инстинкты помнят. Инстинкт самосохранения работает и позволяет нам избегать смертельной опасности. Если эта память исчезает, смерть не заставит себя долго ждать. Поговорим же о жизни и смерти.
Я живу в Минске, посещаю другие города и деревни Беларуси, встречаюсь с людьми, сталкиваюсь с разными организациями. Все чаще после таких встреч и столкновений сам собой встает вопрос о жизни и смерти. Я встречаю людей в шоковом состоянии. Шок явление кратковременное. Шок проходит, но после этого нельзя сказать, что люди возвращаются к жизни. Они переходят в другое состояние, тоже промежуточное между жизнью и смертью, например, в каталепсию, или в летаргический сон. Какие-то признаки жизни сохраняются, но не все. Еще хуже обстоят дела с организациями и социальными институтами. Кто может с уверенностью сказать, что беларусское кино живо? А театр, а литература? Да, некоторые признаки жизни там сохраняются, но, так же как в летаргическом сне или в анабиозе, есть дыхание, но очень слабое, и нет движения и реакция на окружающие явления. От общественной жизни и политики вообще несет мертвечиной. Экономика скорее мертва, чем жива. А некоторые отрасли, например сельское хозяйство, пребывают в состоянии распада и гниения. Вымирают деревни. А еще армия, школа, авиация, культура. Жив ли аэродром, на который уже много лет не приземлялся ни один самолет? Жив ли колхоз, у которого много лет не хватает выручки за урожай на закупку семян и топлива?
Клевета! - Скажут мне на этот пассаж очень многие. Кто может констатировать смерть тех организаций, о которых идет речь? А действительно, кто? Смерть организма констатирует врач. Смерть предприятия может констатировать аудитор. Вот, например, банкротство. Предприятие существует чтобы приносить прибыль. А если оно живет на дотациях и неспособно окупить собственные затраты, его можно считать мертвым. Но ведь на предприятии остается техника и люди, стены и станки? Они ведь подают признаки жизни. Конечно. Но все это: люди, станки и стены могут быть переданы в управление другому предприятию, юридическому лицу. Это другое лицо может управлять ими так, что они снова начнут приносить прибыль. Но это и есть предприятие - юридическое лицо, которое может обеспечить прибыль. Первое предприятие - банкрот, второе предприятие живо и жизнеспособно. А кто может констатировать смерть кино, театра, школы, и других институтов? И, тем более, страны и нации. Жыве Беларусь. Это что? Лозунг и призыв или констатация жизни?
Если почитать беларусские газеты, поговорить с экспертами и специалистами, то возникает ощущение присутствия на дурацком консилиуме, где одни говорят, что Беларусь скорее жива, чем мертва, другие, что скорее мертва, чем жива. Официальные лица говорят одно, а неофициальные - другое. Говорить про Беларусь как таковую сегодня немодно. Больше говорят об отдельных явлениях и сторонах жизни Беларуси. Говорят, например, об экономике страны. Одни утверждают, что имеет место экономический подъем, и приводят аргументы и факты, т.е. цифры. Другие говорят о коллапсе экономики и приводят свои аргументы и цифры. Между этими двумя утверждениями располагается множество других менее радикальных рассуждений о застое, экономическом спаде, отдельных трудностях. А в чем же истина? Жива ли беларусская экономика или мертва?
Или говорят еще о демократии. Одни говорят, что она есть, другие, что ее нет. Можно довести эти рассуждения до конкретных политических институтов. Есть ли в Беларуси законодательная власть? Одни говорят -- есть и называют конкретный институт. Но тут уже мнения расходятся, кто-то называет Верховный Совет в этом качестве, а кто-то двухпалатное Национальное Собрание. Другие говорят, что законодательной власти в стране нет, поскольку Верховный Совет умер, а обе палаты Национального Собрания мертворожденные. То же самое, если речь заходит о свободных и независимых СМИ, о политических партиях и оппозиции, о гражданском обществе. Так кто же прав? Где тот врач, диагнозу которого можно верить?
Множество экспертов и аналитиков высказали свое мнение о состоянии здоровья нашей страны по самым разным аспектам этого состояния. Любая жизнь многообразна и многофункциональна. У организма могут отказать отдельные органы, а жизнь продолжается. Можно жить без ног и рук, без почки и селезенки. Можно жить с искусственным сердцем и легкими. Говорят, что смерть необратима, когда отказал мозг. Может быть. А если речь идет о стране и нации? Врачи какой специальности должны судить о ее жизни и смерти?
Большинство экспертов и аналитиков говорят об экономике и политике. Скучно читать, то что они пишут, разговаривать с ними вообще трудно. Про это уже все сказано много раз. Уже несколько лет от экономистов и политологов не звучит не одной новой мысли. Из всех экономических и политологических рассуждений я могу сделать только один вывод - Беларусь еще не мертва, но и жизнью это нельзя назвать. Что это? Анабиоз, каталепсия, летаргический сон или клиническая смерть? Может быть точное определение состояния кому-то важно, но мне это представляется мало интересным. Важнее другое. А может ли Беларусь вернуться к жизни и как этого добиться? Мне кажется, что ни экономисты ни политологи ничего про это сказать не могут. А кто может? Есть еще социологи. Социологи меньше рассуждают о банальностях чем экономисты и политологи. Они проводят опросы и описывают, что из них следует. Если провести аналогию с медициной, то социологи измеряют пульс общественной жизни. Пульс прощупывается, но еле-еле. Уже много лет основные показатели общественного мнения практически не меняются. Социологи не говорят о смерти, а скорее об апатии пациента, о потере интереса к жизни. Ни социологи, ни экономисты, ни политологи не могут предложить варианта лечения страны.
Клевета! - Снова могут мне сказать. Есть множество предложений по выходу из кризиса, экономические программы и политические решения. Есть. Не стану спорить. Но все эти предложения и программы сводятся не к лечению, а к рассуждениям типа: вот если бы было так, то можно было бы сделать эдак. Это не лечение. Нормальные экономисты знают, как поднять сельское хозяйство, увеличить экспорт, привлечь инвестиции. Но они знают и другое, что при нынешнем политическом режиме это невозможно. Политологи знают как должно быть устроено государство, но не знают как сменить то устройство, которое есть, на то, которое должно быть. Социологи знают, что при современном состоянии общественного мнения все недовольны, но никто ничего не будет делать, чтобы изменить положение.
Если страна и нация в апатии или в летаргическом сне, то это относится и к экономистам, и к политологам этой страны. Наши эксперты и аналитики работают как сонные мухи осенью, перед смертью или зимней спячкой - анабиозом.
Если снова обратиться к медицинским аналогиям, то вспомним. Что делают люди, когда медицина им не может помочь? Они обращаются к знахарям, шаманам, экстрасенсам. Эти почти всегда имеют решения. В беларусской экономике и политике много шаманства и экстрасенсорных заклинаний. Заклинание российского рубля, который должен спасти нашу экономику - чистое шаманство. Сеансы телевизионного гипноза с главным шаманом или с подмастерьем Зимовско-кашперовским. Массовый гипноз на всенародных референдумах и на альтернативных президентских выборах. Иногда некоторым пациентам помогают сеансы белой магии или шаманские заклинания. Медицина даже имеет этому объяснение. Успехи знахарей и экстрасенсов объясняются волей к жизни у пациента. Некоторые шаманы и экстрасенсы, если они не сумасшедшие и не шарлатаны, именно этим и пользуются. Они вызывают у пациента волю к жизни. Но чаще это делают не они, а просто люди из числа близких больного. Именно те, кто любит больного, или кого больной любит, могут стимулировать волю к жизни. Но для этого у них у самих должна быть эта воля к жизни. Если все близкие больного смирились с его болезнью и приняли неизбежность смерти, больному уже ничего не поможет. Все экстрасенсы от экономики и шаманы политологии, к которым обращается больная Беларусь - шарлатаны. К кому же ей обращаться? Есть ли такие специалисты, которые могли бы разобраться в современном положении дел, поставить диагноз и предложить путь лечения? Есть ли такая область знания, к которой нужно обращаться в таких запущенных случаях? Я думаю есть. Это философия.
Да. Это не экономика, не политология, не социология, и не психология. Все эти специалисты уже давали свои объяснения на страницах БДГ и других газет. Можно перечислить имена авторов, но постоянные читатели их знают. Среди них есть нормальные специалисты, есть дилетанты, есть откровенные шарлатаны и шаманы. А вот философов практически не было. То есть бывают статьи подписанные философами по профессиональной принадлежности, но это чаще всего публицистика, или просто журналистика. Философов не любят в журналистике, философию считают заумью. Эта неприязнь к философии проявляется во всех сферах общества. Мне с этим приходится сталкиваться постоянно.
В 1994-97 годах я не мог пожаловаться на недостаток публикаций и выступлений по телевидению. Но если я хотел опубликовать то, что думаю и как думаю, то всегда встречал возражение - это не для газеты, этого не поймут, это для очень узкого круга. То, что печатали всегда было подписано моим именем и прибавлением профессиональной принадлежности. Кем только я не был: политологом, социологом, психологом, культурологом, даже экономистом однажды. Но всегда редакторы отказывались ставить рядом с моим именем слово методолог. А методология, точнее СМД-методология (СистемоМыслеДеятельностная) это направление философии, которым я занимаюсь. Только недавно появилась подпись "философ, политолог", да и то в специфическом журнале ARCHE.
Между тем, я никогда не писал статей по политологии, культурологии, психологии, и, тем более, экономике. Речь, конечно, идет о газетных и журнальных статьях, о выступлении по телевидению и радио, то есть о популярной публицистике в области научных предметов. Вся моя публицистика исключительно философская, даже тогда, когда я делал популярно-ликбезовскую экономическую передачу на БТ. Чем отличается экономическая или политологическая статья от философской, особенно, если в них обсуждаются одни и те же вопросы? Отличие состоит в том, что философская статья затрагивает вопросы метода, содержит критику, а не дает ответов и рецептов. Если собрать мои статьи по политическим или экономическим вопросам, то их общее название могло бы звучать так: "К критике беларусской политологии", или "К критике беларусской политэкономии" и т.д. Это всегда раздражало моих оппонентов, меня ругали за "критиканство". Но это не критиканство, это критика. Попробую разъяснить в чем разница.
Если философ берется за анализ некоторого предмета, то его в первую очередь интересует, как об этом предмете можно мыслить. Анализ и разбор мышления о предмете и есть критика. Я знаю о беларусской экономике, политике и других областях меньше чем соответствующие специалисты. Я слушаю специалистов и обращаю внимание не столько на то, что они утверждают, сколько на то, как они пришли к своим утверждениям. Я разбираюсь с тем как мыслят экономисты, политики, политологи и прочие. Тот, кто мыслит правильно - приходит к правильным выводам и умозаключениям, тот же, кто делает утверждения, выводы и умозаключения не обращая внимания на то, как он это делает - скорее всего ошибается, или только случайно оказывается прав.
Чтобы вывести страну из каталепсии и летаргического сна, из того, что чаще называют невыразительным словом "кризис" нужны усилия самых разных специалистов. Но эти усилия будут бесплодными, если среди специалистов не будет философов и методологов. В нормальной стране должна быть своя философия, должны работать философы. И к ним необходимо прислушиваться.
Беларуси, находящейся между жизнью и смертью нужна беларусская философия. О ней - о беларусской философии я попробую порассуждать.