Последствия "удачного" приворота
Один из папиных друзей, его бывший одноклассник, жил по соседству с нами. Этих людей я знаю всю жизнь, и знаю о них только хорошее. Прекрасная семья, двое детей, моих ровесников, общались мы всегда на равных, несмотря на очевидное социальное неравенство. Уже в середине восьмидесятых дядя Борис - назову его так - был директором по производству на крупном заводе в нашем городе, часто бывал за границей и имел вещи, о которых прочие смертные даже не слыхивали - в его доме, например, я впервые увидела видеомагнитофон и аудио плеер. Про игрушки, жвачки, шоколадки и всякие бесценные для девочек бусики-колечки, которые он мне часто дарил, я и не говорю. Все торжества, все семейные праздники мы отмечали в их доме. Как-то в разгар лета дядя Борис позвал папу по-соседски помочь по хозяйству - жена его, тетя Эля, с сыновьями уехала отдыхать, а он задумал немного перестроить погреб на участке. Пусть вам не кажется странным, что не бедный человек и большой начальник собственноручно занялся таким делом - для тех времен это было нормально. У нас на поселке собирали обычно родню да соседей. Отказываться было не принято. Тем более что в конце процесса всех ждало хорошее застолье. Так что помогали весьма охотно. Всего дядя Борис позвал троих, ну и сам, конечно, взял лопату. Что они там делали, я не знаю, а только в результате ударного труда один угол в погребе полностью обвалился. Банки с огурцами-помидорами, еще какие-то запасы - все пропало. А дядя Борис вообще был в ужасе: - Элька вернется - убьет. Она же мне сто раз говорила, она мне прямо запрещала в погребе что-то делать. Все, мужики, хватит, поработали. Еще не хватало, чтобы здесь кого-то засыпало. Хозяин - барин, хватит, так хватит. Все разошлись, а к вечеру дядя Борис снова зашел к нам. Оказалось - когда все ушли, он стал пытаться исправить дело - в ведра насыпал землю вперемешку с битыми банками и руками поднимал наверх. И нашел что-то странное, что и принес показать нам. Это был завернутый в истлевшую ткань какой-то хлам - цветные полусгнившие лоскутья, узлы из ниток, деревянные обломки и фотография дяди Бориса, только очень молодого, еще до армии. В цветных лоскутьях дядя Борис изумленно признал свои собственные, пардон, трусы, очень старые, сшитые когда-то его матерью. Что это за набор мусора мы не знали, посоветовали все просто выкинуть. - И не просто выбрось, а сожги, - настояла моя мама. - Не нравятся мне такие находки. Так дядя Борис и сделал. Назавтра люди снова собрались, погреб расчистили и привели в порядок, сделали все, что планировал хозяин. Про историю с найденным хламом все забыли. Люди забыли, но в некогда счастливой семье стали твориться невероятные вещи. Дядя Борис начал пить. Не просто выпивать, а напиваться до полной потери человеческого облика едва не ежедневно. Жену, прежде нежно любимую, стал гнать из дому, демонстративно изменял ей чуть не у нее на глазах. На работе его как-то держали за прежние заслуги, но в девяносто четвертом завод перестал быть, а кто возьмет запойного пьяницу, когда ни для кого нет работы? Жена дяди Бориса стала серьезно болеть, дети оказались неблагополучными - старший запил, так же, как отец; младший попал в неприятную историю и оказался в тюрьме, где и сгинул. До пенсии еще несколько лет, средств к существованию никаких. Пропил все, что можно. Его хорошо знал весь поселок, многие пытались помочь, но чем и как? Деньги или вещи он тут же пропивал, на работу ходил до первой получки. Так и погиб, замерз зимой в собственном доме. Отец общался с дядей Борисом до самых его последних дней. Стыдил, уговаривал бросить пьянку. Я случайно слышала их разговор на нашей кухне. - Ну до чего ты дошел, хуже бомжа живешь. Жену хоть пожалей - она же тебя не бросила, сколько лет терпит твои художества.
- Вот из-за нее, из-за жены любящей, я и пропадаю. Страшную вещь она сделала, грех ужасный. А я и дети вот теперь платим…
- Ладно, брось. Допился. Элька твоя святая, другая бросила бы тебя давно, а Элька…
- Слушай, ты помнишь ту хрень, что мы лет десять назад в погребе моем нашли? Ну, тряпки какие-то, фотку мою, обломки разные? Это Элька на меня приворот сделала. Чтобы я женился.
- Ну, готово дело, приехали…
- Я не хотел жениться на ней. Даже не думал, в упор ее не видел. Она в цех к нам учеником сверловщика пришла, приехала из какого-то дальнего хутора, а я - зам. начальника цеха, первый жених в заводе. Мне другая нравилась, теперь уже не важно кто. А эта… Вначале к матери моей подъехала, мол, в общежитии так плохо, сдайте комнатку. У нас дом большой, отказать неудобно. А уж как в дом попала…
Потом дядя Борис еще что-то говорил, но я уже не слушала. Дикая мысль не помещалась в голове - как? Тетя Эля, такая добрая, дарившая мне хорошие подарки, такая красивая и милая, могла сделать ужасающую гадость? Да не просто гадость - грех, за который и внуки поплатятся? Из размышлений меня вывел громкий и довольно сердитый голос отца:
- Да как тебе в голову пришло такое, совсем мозги пропил. Да если б Элька не любила тебя, дурака, то давно бы бросила. Дядя Борис издал тихий и какой-то безумный смешок.
- А она не может бросить, хоть бы и хотела. Сама же нас связала навечно. Пока эта хрень в погребе лежала - приворот работал и все вроде хорошо было. А как сожгли это, у меня глаза открылись. Я ненавижу ее, видеть не могу, убил бы, а может и убью, когда напьюсь до полусмерти. Пью ведь и остановиться не могу, как скотина какая. Дядя Борис заговорил тише:
- Я ведь последние годы хуже собаки уличной живу. Другой раз хлеба куска днями не вижу, а от этой гадины Эльки умирать буду - не возьму. Даже пришлось один раз возле церкви руку протянуть. Стыд такой, что лучше б умер, ей богу. Меня же весь поселок знает. И меня там, на паперти, про Элькины дела одна бабка просветила. Вижу, говорит, на тебе приворот силы страшной, оттого и пьешь. Поищи в доме, может, где спрятано. У меня как слепота прошла, сразу и про хрень в погребе вспомнил, и как Элька к нам в дом набилась. Вспомнил, а что толку - пропащий я, поправить ничего нельзя…
- Вот из-за нее, из-за жены любящей, я и пропадаю. Страшную вещь она сделала, грех ужасный. А я и дети вот теперь платим…
- Ладно, брось. Допился. Элька твоя святая, другая бросила бы тебя давно, а Элька…
- Слушай, ты помнишь ту хрень, что мы лет десять назад в погребе моем нашли? Ну, тряпки какие-то, фотку мою, обломки разные? Это Элька на меня приворот сделала. Чтобы я женился.
- Ну, готово дело, приехали…
- Я не хотел жениться на ней. Даже не думал, в упор ее не видел. Она в цех к нам учеником сверловщика пришла, приехала из какого-то дальнего хутора, а я - зам. начальника цеха, первый жених в заводе. Мне другая нравилась, теперь уже не важно кто. А эта… Вначале к матери моей подъехала, мол, в общежитии так плохо, сдайте комнатку. У нас дом большой, отказать неудобно. А уж как в дом попала…
Потом дядя Борис еще что-то говорил, но я уже не слушала. Дикая мысль не помещалась в голове - как? Тетя Эля, такая добрая, дарившая мне хорошие подарки, такая красивая и милая, могла сделать ужасающую гадость? Да не просто гадость - грех, за который и внуки поплатятся? Из размышлений меня вывел громкий и довольно сердитый голос отца:
- Да как тебе в голову пришло такое, совсем мозги пропил. Да если б Элька не любила тебя, дурака, то давно бы бросила. Дядя Борис издал тихий и какой-то безумный смешок.
- А она не может бросить, хоть бы и хотела. Сама же нас связала навечно. Пока эта хрень в погребе лежала - приворот работал и все вроде хорошо было. А как сожгли это, у меня глаза открылись. Я ненавижу ее, видеть не могу, убил бы, а может и убью, когда напьюсь до полусмерти. Пью ведь и остановиться не могу, как скотина какая. Дядя Борис заговорил тише:
- Я ведь последние годы хуже собаки уличной живу. Другой раз хлеба куска днями не вижу, а от этой гадины Эльки умирать буду - не возьму. Даже пришлось один раз возле церкви руку протянуть. Стыд такой, что лучше б умер, ей богу. Меня же весь поселок знает. И меня там, на паперти, про Элькины дела одна бабка просветила. Вижу, говорит, на тебе приворот силы страшной, оттого и пьешь. Поищи в доме, может, где спрятано. У меня как слепота прошла, сразу и про хрень в погребе вспомнил, и как Элька к нам в дом набилась. Вспомнил, а что толку - пропащий я, поправить ничего нельзя…