Персональный Чернобыль Анатолия Бугорского
Да, я тоже знаю эту историю, у нас ее разбирали на каком-то из экзаменов по РБ
Оригинал взят у gennikder в Персональный Чернобыль Анатолия Бугорского
В многочисленных фантастических "боевиках" герои вовсю сражаются лучевыми "бластерами", существующими пока лишь в воображаемом мире. Но мало кому известно, что в провинциально-спокойном наукограде Протвино Московской области вот уже два десятилетия живет единственный на планете человек, которому довелось на себе испытать разящую силу интенсивного пучка заряженных частиц, летящих почти что со скоростью света - то есть не гипотетического, а самого настоящего пучкового оружия. Опровергая самим фактом своего существования все мыслимые представления о пределах возможностей человека, он теперь вынужден бороться не только с последствиями лучевого удара, но и с махровым государственным бюрократизмом.
Нижеследующая статья написана по его просьбе.
(На фото - А.П. Бугорский, 1986 г.)
1. Человек "попал под синхротрон". Авария
Это случилось 3 июня 1978 года. Анатолий Петрович Бугорский, сотрудник протвинского Института физики высоких энергий, участвовал в работах на крупнейшем отечественном ускорителе - синхротроне У-70, разгоняющем протоны в полуторакилометровой кольцевой вакуумной трубе до гигантской энергии 70 миллиардов электрон-вольт.
Ускорителей, подобных протвинскому гиганту, в мире меньше, чем пальцев на одной руке, и каждый из них имеет охрану от "посторонних", а также целую систему блокировок, предохраняющих от попадания человека в рабочую зону ускорителя. Дело не в секретах (да и какие могут быть секреты, если такие машины создаются и эксплуатируются в тесном международном сотрудничестве, а в том, что, во-первых, здесь сосредоточено изобилие весьма дорогостоящего оборудования, а во-вторых, ускоритель во время работы - источник сильных электромагнитных полей и некоторого радиационного излучения (несравненно меньшего, впрочем, чем на реакторах АЭС). Персонал хорошо знает о возможных "неприятностях" и принимает защитные меры. За этим следит специальная радиационная служба. Никаких неприятностей не должно было быть и в тот роковой день, когда Бугорскому для устранения временных отказов в системе детекторов потребовалось пройти непосредственно к приборам, установленным на трассе выведенного из ускорителя пучка частиц (здесь пучок летит просто по воздуху, а не в вакуумной трубе). Дело обычное - позвонить на пульт ускорителя, чтобы временно "сняли пучок" в данном канале, пройти через бетонный лабиринт в канал через дверь, которая при работе с пучком автоматически заблокирована, а светящееся табло на двери запрещает вход. По такому маршруту физики-экспериментаторы ходят сотни раз во время полуторамесячного сеанса круглосуточной работы ускорителя. Вся жизнь физика, надо сказать, так и проходит в режиме: "подготовка к сеансу"-"сеанс"-"обработка данных", и снова по кругу. Это своеобразная "индустрия" добывания новых знаний о тайнах микромира. Как и на всяком производстве, увы, здесь тоже случаются аварии...
(На фото - экспериментальный зал ускорителя, где ЭТО случилось)
Потом выяснилось, что во время предыдущего эксперимента высокая интенсивность пучка была не нужна, поэтому автоматическую блокировку двери отключили. Да так и не включили... Табло на двери не светилось из-за банальной перегоревшей лампочки. Кроме того, Бугорский, позвонив на пульт, сказал, что будет в канале через 5 минут, а прибежал, видимо, немного раньше, чем оператор снял пучок. Не увидев светящегося табло и легко открыв дверь в канал, Бугорский испытал какую-то легкую тень сомнения, но прошел к установке. Он наклонился к приборам, и вот тогда голова его пересекла невидимую трассу! Пучок ускорителя - это не непрерывная струя, а последовательность "пакетов", или "импульсов", в каждом из которых количество протонов измеряется величиной порядка 10 в двенадцатой степени (миллион миллионов "штук"). Вот это-то и представляет страшную опасность для человека - несколько десятков или сотен протонов, даже столь высоких энергий, большой беды не сделают. Из космоса, кстати сказать, нас иногда "прошивают" частицы еще больших энергий, но это - единицы, и редко. Но вот такой "пакет", и весь сразу! Не в глазах - нет, в самом мозгу человека что-то вспыхнуло на миг и тут же погасло, оставив неясную пелену...
2. Уникальный пациент. Лечение.
Вот скупые строчки из официальной "истории болезни": "Интенсивный пучок протонов высокой энергии поперечным размером 2 х 3 мм прошел по траектории : затылочная область головы - медиобазальные отделы левой височной области - пирамида левой височной кости - костный лабиринт среднего уха - барабанная полость - челюстная ямка - ткани левого крыла носа. Радиационная доза на входе - 200 000 рентген, на выходе больше за счет рассеяния на материале - 300 000 рентген". В принципе, предельной для человека считается общая доза радиационного облучения в 300 раз меньше доставшейся (правда, узко локально) Бугорскому!
(На фото - схема прохождения пучка)
Но, видимо, Провидение в последний момент решило пощадить человека, и "провело" пучок по единственно возможной линии, не пересекавшей жизненно важных мозговых центров и сосудов. Боли практически не было. Как специалист, выпускник престижного МИФИ, Бугорский понимал, что "влип", но машинально доделал свою работу, записал факт посещения канала в журнал (порядок есть порядок), и никому ничего не сказав, стал наблюдать над собой в тревожных предчувствиях. Предчувствия переросли в целый ряд неприятных симптомов, левая сторона головы стала распухать, и после тревожной ночи Анатолий предстал перед врачами и дозиметристами. Те сначала не поверили рассказу, а потом пришли в ужас. Еще бы - случилось ЧП вселенского, небывалого на ускорителях масштаба! Анатолия тут же увезли в Москву, в специализированную 6-ю больницу Минсредмаша (ныне - Минатома РФ).
Да, есть такая клиника, специализирующаяся на "радиационных поражениях" - после Чернобыльской аварии в 1986 году и первых телерепортажей о ней узнал весь мир. Но такова уж специфика Минатома, что и задолго до Чернобыля в пациентах не было недостатка - но это были, как правило, пострадавшие во время аварий на ядерно-военном производстве, либо на ядерных реакторах - то ли исследовательских, то ли "военных" - на подводных лодках. Знаменитый фильм "9 дней одного года", частично снимавшийся и в Протвино, показывает как раз "физиков-реакторщиков", а вот "ускорительщики" в клинику попадали нечасто. Такие, как этот из Протвино -никогда.
(На фото - Бугорский в клинике, три месяца спустя)
Первое время Бугорский лежал в реанимационном отделении. Мало кто из медиков верил, что с такой "дыркой" и с такой дозой он выживет. Им занимались лучшие радиологи страны, в том числе известные ученые В.Н. Петушков и А.К. Гуськова (последняя, напомню, возглавила лечение всех поступавших из Чернобыля). Все материалы лечения Бугорского - таков был порядок,- тут же засекречивались. И поныне доступ к ним непрост, а ведь для обоснования затрат на последующую социальную помощь и дорогостоящие медикаменты, особенно при "постсоциализме", потребовались справки и доказательства, что это была уникальная авария, своеобразный "мини-Чернобыль". Все это сейчас встречает почему-то бюрократическое отторжение, а тогда, в конце 70-х - начале 80-х, закрытая научная работа вокруг "феномена Бугорского" шла интенсивная, было написано даже несколько диссертаций...
К счастью, результат лечения и процесса "самовыживания" оказались принципиально иными, чем у тех чернобыльцев, которые получили хотя и меньшую дозу, чем Бугорский, но на весь организм. Бугорский уже через полтора года вернулся на прежнее место работы в Институт, взяв на себя обязательство регулярно, не менее 2 раз в год, показываться в московской клинике. Сейчас его наблюдение и лечение ведет один из опытнейших радиологов-невропатологов страны Ф.С. Торубаров, ставший настоящим другом Анатолия.
Сейчас Бугорский не любит вспоминать "больничный период" своей необыкновенной истории, лишь неизменно подчеркивает, что врачи и весь медицинский персонал сделали для него максимум возможного. Был применен весь находившийся в распоряжении "арсенал" 6-й больницы (а это, надо сказать, одна из лучших по всем параметрам клиник в стране). Впрочем, для Бугорского, несмотря на уникальность его случая, не делалось специальных исключений - здесь исполняли обычный профессиональный и человеческий долг. Кстати, и в Протвино есть специализированная медсанчасть, обслуживающая ИФВЭ, Бугорский - её особый пациент, и отклики его о работниках медсанчасти - самые положительные. Вот так бы везде!
3. Возвращение физика Бугорского. Будни.
Сейчас лишь округлые шрамы на голове Бугорского (ямка на месте левой ноздри и такая же на затылке) показывают место пучкового удара. Конечно, сказать, что никаких последствий нет, было бы большим преувеличением. Полностью потерян слух на левое ухо, лишь остался какой-то непрекращающийся малоприятный внутренний звон. Был период, когда участились эпилептические приступы, даже с потерей сознания (к счастью, во всех случаях - дома или на работе, когда могли помочь), потом "отпускало", чтобы вновь возвратиться. Полной психоневралгической картины и тем более прогнозов врачи дать не могут. Но интеллектуальные способности практически не пострадали, лишь утомляемость от умственной работы заметно возросла.
Воистину, случилось чудо, Анатолий не только выжил, но и продолжает работать в науке, несколько последних лет - в должности координатора физических экспериментов на пучке. Да-да, на том самом пучке, который не образно, а буквально "вошел в жизнь" Бугорского. Работа координатора требует хорошего знания всего "ускорительного хозяйства" и понимания запросов физиков-экспериментаторов, и Анатолий Петрович не просто "числится", а выполняет важную для всего научного коллектива работу. Вот только с прежними творческими задумками пришлось распрощаться - он защитил в 1980 г. подготовленную еще до аварии кандидатскую диссертацию, а вот на серьезную докторскую сил и, главное, здоровья уже не хватает. Родной институт, ныне - Государственный научный центр Российской Федерации, делал и делает для него все возможное, но особенно благодарен он жене, Вере Николаевне, которая стойко прошла через все выпавшие и на её долю испытания. В семье вырос уже заканчивающий среднее образование сын Петр, избегающий, впрочем, расспросов и разговоров о случившемся с отцом.
Сам Анатолий считает, что "выкарабкаться" помогла ему спортивная закалка - он был одним из лучших в Институте по футболу и баскетболу, да и поныне частый гость в спортзале и на площадках. А с велосипеда не слазит даже зимой, чем не могут похвастаться многие местные "здоровяки". Еще один секрет - жизнь с малых лет его как бы "испытывала на прочность". Анатолий как-то рассказал о том, во время войны, когда в их орловской деревушке в поисках партизан зверствовали фашисты, его - полуторамесячного,- вырвали из рук матери и выбросили из закрытого дома, но он почему-то не замерз после нескольких часов пребывания в снегу. Потом, уже пацаном, он как-то попал под поражение током от оборванного провода, бился в судорогах - и уцелел. Так что с самого детства и поныне жизнь Бугорского - как бы иллюстрация необыкновенной способности человека к выживанию.
Представляется, что такой феномен на Западе стал бы предметом национального интереса и всеобщей заботы. А что у нас?
4. Бюрократия "высоких энергий". Констатации.
Анатолий Петрович Бугорский, находясь под постоянным наблюдением со стороны ведомственной медицины, приписывается ими к категории "лучевых больных". Поскольку таковые у нас признаны официально лишь после аварии на ЧАЭС, то вся материальная сторона расходов на лечение и иные компенсации ущерба для здоровья пострадавших так или иначе законодательно связана с Чернобылем. Бугорскому, согласно удостоверению № 011040, выданному 28.09.93 г., как "перенесшему лучевую болезнь или другие заболевания, связанные с радиационным воздействием", как и многим тысячам обладателей точно таких же удостоверений, установлено "... право на компенсации и льготы, установленные Законом РФ "о социальной защите граждан, подвергшихся радиации вследствие катастрофы на ЧАЭС".
До поры до времени, пока вся отечественная наука, и ИФВЭ как её часть, не были особенно стеснены в средствах, особых проблем с расходами на лечение и медикаменты не возникало. Разве только удивляло обилие инстанций, контролирующих и разрешающих (впрочем, правильнее будет сказать - не разрешающих) тот или иной вид материальной помощи. В частности, оказалось, что госстраховка (на Западе она получается автоматически и по размеру практически "закрывает" все проблемы) Бугорскому "не положена". Чиновникам оказалось легче отказать, чем разобраться в уникальности этой истории, требующей нестандартного подхода - она под стандарты не подходит! Но, несмотря на то, что лечащие врачи идентифицируют состояние здоровья Бугорского соответствующим второй группе инвалидности, ВТЭКи разного уровня по формальным причинам долгое время отказывали в установлении ему группы инвалидности, что важно для получения некоторых льгот.
Впрочем, Анатолий не был "брошен на произвол судьбы". Помогали, обходя порой бюрократические препоны, не только Институт и городская администрация - то есть официальные организации. Была помощь со стороны коллег по работе, от родственных лабораторий, в том числе от физиков, работающих в ЦЕРНе (Европейская организация по ядерным исследованиям, базирующаяся в Женеве). А когда отечественная наука оказалась на обочине интересов реформирующегося государства, и известный американский предприниматель и меценат Джордж Сорос учредил для бедствующих российских ученых стипендии по 500 долларов по конкурсу, работники фонда Сороса не впали в бюрократизм. Для Бугорского было сделано исключение, причем с него не требовали никаких справок, ни тем более "выдачи секретов", как пиcали про Сороса некоторые особо "патриотические" газеты - здесь просто взяли и помогли, выделив грант.
Но Сорос, как известно, в последнее время резонно потребовал, чтобы Россия выручала свои лучшие умы и платило по своим долгам самостоятельно. И вот здесь-то оказалось, что в случае Бугорского отказать привычно легче, чем помочь. А поскольку Институт уже давно "на финансовой мели", до и в городском бюджете сплошные бреши, средства для продолжения лечения в 1997 году перестали поступать, что в условиях безумно дорогих лекарств равносильно бесчеловечному приговору. Причиной запрета на отпуск средств стала давнишняя запись формулировки причины радиационного заболевания Бугорского в заключении Экпертного совета № 1, на основании которого выдается удостоверение. То ли по понятной в прежние времена осторожности, то ли не усмотрев в "случае Бугорского" ничего уникального, но ему записали причиной - "несчастный случай". Как будто "упал - очнулся - закрытый перелом"...
А исходит запрет от Протвинского городского отделения федерального казначейства (ОФК). Инстанции, разумеется чрезвычайно важной и уважаемой в условиях жестной экономии бюджетных средств. Но легче всего оказалось съэкономить ... на Бугорском. Впрочем, до недавних пор ОФК, выполняя свои штатные функции, перечисляло предусмотренные вышеуказанным Законом средства (минимальный оклад) Бугорскому. Даже для города, не для страны, это копейки. И вот в 1995 г. Госдума внесла поправки в "чернобыльский" Закон, несколько даже расширяющие права радиационных больных. Бугорский резонно ожидал выплат указанного "ежемесячного пособия в размере 3-х минимальных окладов". Не тут-то было.
С начала 1997 г. не стало и прежнего одного. В ОФК сообщили, что по требованию московских инстанций проведена тщательная проверка обоснованности претензий Бугорского на выплату пособия. И вот тут-то сыграла роковую роль старая запись о "насчастном случае" - вот если бы "авария"! Бугорскому порекомендовали уточнить запись... Но прежний Совет не работал, а новый межрегиональный Экспертный совет сходу отказал даже в рассмотрении дела, ссылаясь на то, что "не занимается профессионалами-ядерщиками". Лишь осенью Совет № 1 возобновил работу и, рассмотрев дело во всей полноте, дал новое заключение, на основании которого выдано новое "чернобыльское" удостоверение № 029716 от 29.12.97 г., ничем не отличающееся от прежнего.
Характерно, что в ОФК отказались принять от Бугорского сентябрьское заключение, ожидая пересылки по почте, которая затянулась на месяцы. Никаких выплат ему до конца года так и не было. Более того, в ИФВЭ был направлен акт ОФК (от 25.11.97 г), гласящий, что Бугорскому за 1995-1997 г.г. неправомерно выплачено аж.. шесть с половиной миллионов рублей, которые "подлежат восстановлению". Ссылки сделаны на подзаконные положения и телеграммы Минфина, Центробанка и Госналогслужбы России. Такие же суровые акты были направлены в ЖКХ (имея ввиду льготы по оплате жилья) и, что особенно чувствительно, в аптеку (отпуск лекарств). Все три акта были выполнены за 2-3 дня - как раз после того, как Бугорский впервые обмолвился, что будет обжаловать действия ОФК в прокуратуре. А ему в ответ - "прессинг по всему полю"!
Пробеседовав, и не раз, с Анатолием Петровичем и просмотрев документы, я для полноты картины посетил 5 января с.г. протвинское отделение казначейства. Разъяснения "по делу Бугорского" мне давала старший казначей отдела платежей Л.Г. Селиверстова. С её слов, в ОФК максимально внимательно изучили дело, сочувственно относятся к Бугорскому, но ... служебный долг превыше всего. Людмила Григорьевна заявила даже, что она сама работала раньше на Урале на минатомовском предприятии, хорошо знает специфику заболевания Анатолия, как схожего с типичными чернобыльскими болезнями, но вот вышестоящая инстанция должна дать свое заключение. И тут же показала копию запроса в Управление федерального казначейства по Московской области, которое должно быть отправлено со всеми справками по Бугорскому ... именно в день этой беседы, 5 января 1998 года. Раньше, видимо, никак нельзя было...
Я засомневался в том, что "в области" быстро, а самое главное - объективно разберутся в вопросе, и спросил: "Вы-то сами, зная уникальность истории Бугорского, как считаете - кто должен ему помочь, ведь лекарства нужны каждый день?" Ответ сводился к тому, что помогать Бугорскому, конечно же, надо, но не из федерального бюджета, а, например, из местного. У государства, мол, другие заботы...
Вот и прозвучали главные слова, объясняющие ситуацию : чиновники, представляющие государство, считают себя свободными от обязательств перед человеком, утратившим здоровье при технологической аварии на государственном предприятии при выполнении государственной же программы научных исследований! Права Анатолия Бугорского на социальную помощь со стороны угробившего его государства - целиком в руках государственных чиновников, а посему - беззащитны.
Так ли должно быть? Открываю Конституцию Российской федерации. Статья 2. "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства." Статья 39. "Каждому гарантируется социальное обеспечение в случае болезни, инвалидности..."
Но читали ли чиновники Конституцию, я не знаю.
Впервые опубликовано: газета "Известия"- 23 января 1998 г. (с нек. сокр.)
Дополнительная информация (публикую по просьбе А.П. Бугорского)
Все время, прошедшее после публикации в «Известиях», я продолжаю, несмотря на растущие трудности со здоровьем, работать в ИФВЭ в качестве главного координатора ускорительного времени. Это, в основном, научно-организационная работа, состоящая в планировании и проведении физических экспериментов на ускорителе У-70, в том числе и с участием в них зарубежных физиков. Жизнь продолжается.
Наиболее трудными и болезненными оказались проблемы в социальной сфере, создаваемые (как и всюду в России) со стороны чиновничества. С 1995 года я был признан инвалидом 3-й группы (с 40-процентной утерей трудоспособности). По моей оценке, в настоящее время потеря трудоспособности составляет никак не меньше 60 %. Продолжаю наблюдаться как у местных врачей, так и у медиков московской клиники №6 (чл.-корр. РАМН А.К. Гуськова, профессор Ф.С. Торубаров). Вот уже более 5 лет Отделение Федерального Казначейства (ОФК) г. Протвино не производит мне никаких социальных выплат, положенных по «Закону о социальной защите граждан, пострадавших в результате аварийной радиационной ситуации...".
Особенно чувствительным является отсутствие предусмотренных Законом выплат в области оплаты необходимых мне медикаментов, стоимость которых растет из года в год... Все эти годы руководитель ОФК г. Протвино И. Смирнова грубо, систематически, прямым образом нарушает «Закон о социальной защите…», не прекращая издевательства надо мной и Законом даже вопреки поданному официальному протесту прокуратуры г. Протвино. Яркий пример, на мой взгляд, того, как бюрократы-чиновники не только считают себя, но и оказываются сильнее Закона.
А.П.Бугорский , 2003 г.
(фото автора, 2009 г.,
остальные фото - из архива Бугорского)
Оригинал взят у gennikder в Персональный Чернобыль Анатолия Бугорского
В многочисленных фантастических "боевиках" герои вовсю сражаются лучевыми "бластерами", существующими пока лишь в воображаемом мире. Но мало кому известно, что в провинциально-спокойном наукограде Протвино Московской области вот уже два десятилетия живет единственный на планете человек, которому довелось на себе испытать разящую силу интенсивного пучка заряженных частиц, летящих почти что со скоростью света - то есть не гипотетического, а самого настоящего пучкового оружия. Опровергая самим фактом своего существования все мыслимые представления о пределах возможностей человека, он теперь вынужден бороться не только с последствиями лучевого удара, но и с махровым государственным бюрократизмом.
Нижеследующая статья написана по его просьбе.
(На фото - А.П. Бугорский, 1986 г.)
1. Человек "попал под синхротрон". Авария
Это случилось 3 июня 1978 года. Анатолий Петрович Бугорский, сотрудник протвинского Института физики высоких энергий, участвовал в работах на крупнейшем отечественном ускорителе - синхротроне У-70, разгоняющем протоны в полуторакилометровой кольцевой вакуумной трубе до гигантской энергии 70 миллиардов электрон-вольт.
Ускорителей, подобных протвинскому гиганту, в мире меньше, чем пальцев на одной руке, и каждый из них имеет охрану от "посторонних", а также целую систему блокировок, предохраняющих от попадания человека в рабочую зону ускорителя. Дело не в секретах (да и какие могут быть секреты, если такие машины создаются и эксплуатируются в тесном международном сотрудничестве, а в том, что, во-первых, здесь сосредоточено изобилие весьма дорогостоящего оборудования, а во-вторых, ускоритель во время работы - источник сильных электромагнитных полей и некоторого радиационного излучения (несравненно меньшего, впрочем, чем на реакторах АЭС). Персонал хорошо знает о возможных "неприятностях" и принимает защитные меры. За этим следит специальная радиационная служба. Никаких неприятностей не должно было быть и в тот роковой день, когда Бугорскому для устранения временных отказов в системе детекторов потребовалось пройти непосредственно к приборам, установленным на трассе выведенного из ускорителя пучка частиц (здесь пучок летит просто по воздуху, а не в вакуумной трубе). Дело обычное - позвонить на пульт ускорителя, чтобы временно "сняли пучок" в данном канале, пройти через бетонный лабиринт в канал через дверь, которая при работе с пучком автоматически заблокирована, а светящееся табло на двери запрещает вход. По такому маршруту физики-экспериментаторы ходят сотни раз во время полуторамесячного сеанса круглосуточной работы ускорителя. Вся жизнь физика, надо сказать, так и проходит в режиме: "подготовка к сеансу"-"сеанс"-"обработка данных", и снова по кругу. Это своеобразная "индустрия" добывания новых знаний о тайнах микромира. Как и на всяком производстве, увы, здесь тоже случаются аварии...
(На фото - экспериментальный зал ускорителя, где ЭТО случилось)
Потом выяснилось, что во время предыдущего эксперимента высокая интенсивность пучка была не нужна, поэтому автоматическую блокировку двери отключили. Да так и не включили... Табло на двери не светилось из-за банальной перегоревшей лампочки. Кроме того, Бугорский, позвонив на пульт, сказал, что будет в канале через 5 минут, а прибежал, видимо, немного раньше, чем оператор снял пучок. Не увидев светящегося табло и легко открыв дверь в канал, Бугорский испытал какую-то легкую тень сомнения, но прошел к установке. Он наклонился к приборам, и вот тогда голова его пересекла невидимую трассу! Пучок ускорителя - это не непрерывная струя, а последовательность "пакетов", или "импульсов", в каждом из которых количество протонов измеряется величиной порядка 10 в двенадцатой степени (миллион миллионов "штук"). Вот это-то и представляет страшную опасность для человека - несколько десятков или сотен протонов, даже столь высоких энергий, большой беды не сделают. Из космоса, кстати сказать, нас иногда "прошивают" частицы еще больших энергий, но это - единицы, и редко. Но вот такой "пакет", и весь сразу! Не в глазах - нет, в самом мозгу человека что-то вспыхнуло на миг и тут же погасло, оставив неясную пелену...
2. Уникальный пациент. Лечение.
Вот скупые строчки из официальной "истории болезни": "Интенсивный пучок протонов высокой энергии поперечным размером 2 х 3 мм прошел по траектории : затылочная область головы - медиобазальные отделы левой височной области - пирамида левой височной кости - костный лабиринт среднего уха - барабанная полость - челюстная ямка - ткани левого крыла носа. Радиационная доза на входе - 200 000 рентген, на выходе больше за счет рассеяния на материале - 300 000 рентген". В принципе, предельной для человека считается общая доза радиационного облучения в 300 раз меньше доставшейся (правда, узко локально) Бугорскому!
(На фото - схема прохождения пучка)
Но, видимо, Провидение в последний момент решило пощадить человека, и "провело" пучок по единственно возможной линии, не пересекавшей жизненно важных мозговых центров и сосудов. Боли практически не было. Как специалист, выпускник престижного МИФИ, Бугорский понимал, что "влип", но машинально доделал свою работу, записал факт посещения канала в журнал (порядок есть порядок), и никому ничего не сказав, стал наблюдать над собой в тревожных предчувствиях. Предчувствия переросли в целый ряд неприятных симптомов, левая сторона головы стала распухать, и после тревожной ночи Анатолий предстал перед врачами и дозиметристами. Те сначала не поверили рассказу, а потом пришли в ужас. Еще бы - случилось ЧП вселенского, небывалого на ускорителях масштаба! Анатолия тут же увезли в Москву, в специализированную 6-ю больницу Минсредмаша (ныне - Минатома РФ).
Да, есть такая клиника, специализирующаяся на "радиационных поражениях" - после Чернобыльской аварии в 1986 году и первых телерепортажей о ней узнал весь мир. Но такова уж специфика Минатома, что и задолго до Чернобыля в пациентах не было недостатка - но это были, как правило, пострадавшие во время аварий на ядерно-военном производстве, либо на ядерных реакторах - то ли исследовательских, то ли "военных" - на подводных лодках. Знаменитый фильм "9 дней одного года", частично снимавшийся и в Протвино, показывает как раз "физиков-реакторщиков", а вот "ускорительщики" в клинику попадали нечасто. Такие, как этот из Протвино -никогда.
(На фото - Бугорский в клинике, три месяца спустя)
Первое время Бугорский лежал в реанимационном отделении. Мало кто из медиков верил, что с такой "дыркой" и с такой дозой он выживет. Им занимались лучшие радиологи страны, в том числе известные ученые В.Н. Петушков и А.К. Гуськова (последняя, напомню, возглавила лечение всех поступавших из Чернобыля). Все материалы лечения Бугорского - таков был порядок,- тут же засекречивались. И поныне доступ к ним непрост, а ведь для обоснования затрат на последующую социальную помощь и дорогостоящие медикаменты, особенно при "постсоциализме", потребовались справки и доказательства, что это была уникальная авария, своеобразный "мини-Чернобыль". Все это сейчас встречает почему-то бюрократическое отторжение, а тогда, в конце 70-х - начале 80-х, закрытая научная работа вокруг "феномена Бугорского" шла интенсивная, было написано даже несколько диссертаций...
К счастью, результат лечения и процесса "самовыживания" оказались принципиально иными, чем у тех чернобыльцев, которые получили хотя и меньшую дозу, чем Бугорский, но на весь организм. Бугорский уже через полтора года вернулся на прежнее место работы в Институт, взяв на себя обязательство регулярно, не менее 2 раз в год, показываться в московской клинике. Сейчас его наблюдение и лечение ведет один из опытнейших радиологов-невропатологов страны Ф.С. Торубаров, ставший настоящим другом Анатолия.
Сейчас Бугорский не любит вспоминать "больничный период" своей необыкновенной истории, лишь неизменно подчеркивает, что врачи и весь медицинский персонал сделали для него максимум возможного. Был применен весь находившийся в распоряжении "арсенал" 6-й больницы (а это, надо сказать, одна из лучших по всем параметрам клиник в стране). Впрочем, для Бугорского, несмотря на уникальность его случая, не делалось специальных исключений - здесь исполняли обычный профессиональный и человеческий долг. Кстати, и в Протвино есть специализированная медсанчасть, обслуживающая ИФВЭ, Бугорский - её особый пациент, и отклики его о работниках медсанчасти - самые положительные. Вот так бы везде!
3. Возвращение физика Бугорского. Будни.
Сейчас лишь округлые шрамы на голове Бугорского (ямка на месте левой ноздри и такая же на затылке) показывают место пучкового удара. Конечно, сказать, что никаких последствий нет, было бы большим преувеличением. Полностью потерян слух на левое ухо, лишь остался какой-то непрекращающийся малоприятный внутренний звон. Был период, когда участились эпилептические приступы, даже с потерей сознания (к счастью, во всех случаях - дома или на работе, когда могли помочь), потом "отпускало", чтобы вновь возвратиться. Полной психоневралгической картины и тем более прогнозов врачи дать не могут. Но интеллектуальные способности практически не пострадали, лишь утомляемость от умственной работы заметно возросла.
Воистину, случилось чудо, Анатолий не только выжил, но и продолжает работать в науке, несколько последних лет - в должности координатора физических экспериментов на пучке. Да-да, на том самом пучке, который не образно, а буквально "вошел в жизнь" Бугорского. Работа координатора требует хорошего знания всего "ускорительного хозяйства" и понимания запросов физиков-экспериментаторов, и Анатолий Петрович не просто "числится", а выполняет важную для всего научного коллектива работу. Вот только с прежними творческими задумками пришлось распрощаться - он защитил в 1980 г. подготовленную еще до аварии кандидатскую диссертацию, а вот на серьезную докторскую сил и, главное, здоровья уже не хватает. Родной институт, ныне - Государственный научный центр Российской Федерации, делал и делает для него все возможное, но особенно благодарен он жене, Вере Николаевне, которая стойко прошла через все выпавшие и на её долю испытания. В семье вырос уже заканчивающий среднее образование сын Петр, избегающий, впрочем, расспросов и разговоров о случившемся с отцом.
Сам Анатолий считает, что "выкарабкаться" помогла ему спортивная закалка - он был одним из лучших в Институте по футболу и баскетболу, да и поныне частый гость в спортзале и на площадках. А с велосипеда не слазит даже зимой, чем не могут похвастаться многие местные "здоровяки". Еще один секрет - жизнь с малых лет его как бы "испытывала на прочность". Анатолий как-то рассказал о том, во время войны, когда в их орловской деревушке в поисках партизан зверствовали фашисты, его - полуторамесячного,- вырвали из рук матери и выбросили из закрытого дома, но он почему-то не замерз после нескольких часов пребывания в снегу. Потом, уже пацаном, он как-то попал под поражение током от оборванного провода, бился в судорогах - и уцелел. Так что с самого детства и поныне жизнь Бугорского - как бы иллюстрация необыкновенной способности человека к выживанию.
Представляется, что такой феномен на Западе стал бы предметом национального интереса и всеобщей заботы. А что у нас?
4. Бюрократия "высоких энергий". Констатации.
Анатолий Петрович Бугорский, находясь под постоянным наблюдением со стороны ведомственной медицины, приписывается ими к категории "лучевых больных". Поскольку таковые у нас признаны официально лишь после аварии на ЧАЭС, то вся материальная сторона расходов на лечение и иные компенсации ущерба для здоровья пострадавших так или иначе законодательно связана с Чернобылем. Бугорскому, согласно удостоверению № 011040, выданному 28.09.93 г., как "перенесшему лучевую болезнь или другие заболевания, связанные с радиационным воздействием", как и многим тысячам обладателей точно таких же удостоверений, установлено "... право на компенсации и льготы, установленные Законом РФ "о социальной защите граждан, подвергшихся радиации вследствие катастрофы на ЧАЭС".
До поры до времени, пока вся отечественная наука, и ИФВЭ как её часть, не были особенно стеснены в средствах, особых проблем с расходами на лечение и медикаменты не возникало. Разве только удивляло обилие инстанций, контролирующих и разрешающих (впрочем, правильнее будет сказать - не разрешающих) тот или иной вид материальной помощи. В частности, оказалось, что госстраховка (на Западе она получается автоматически и по размеру практически "закрывает" все проблемы) Бугорскому "не положена". Чиновникам оказалось легче отказать, чем разобраться в уникальности этой истории, требующей нестандартного подхода - она под стандарты не подходит! Но, несмотря на то, что лечащие врачи идентифицируют состояние здоровья Бугорского соответствующим второй группе инвалидности, ВТЭКи разного уровня по формальным причинам долгое время отказывали в установлении ему группы инвалидности, что важно для получения некоторых льгот.
Впрочем, Анатолий не был "брошен на произвол судьбы". Помогали, обходя порой бюрократические препоны, не только Институт и городская администрация - то есть официальные организации. Была помощь со стороны коллег по работе, от родственных лабораторий, в том числе от физиков, работающих в ЦЕРНе (Европейская организация по ядерным исследованиям, базирующаяся в Женеве). А когда отечественная наука оказалась на обочине интересов реформирующегося государства, и известный американский предприниматель и меценат Джордж Сорос учредил для бедствующих российских ученых стипендии по 500 долларов по конкурсу, работники фонда Сороса не впали в бюрократизм. Для Бугорского было сделано исключение, причем с него не требовали никаких справок, ни тем более "выдачи секретов", как пиcали про Сороса некоторые особо "патриотические" газеты - здесь просто взяли и помогли, выделив грант.
Но Сорос, как известно, в последнее время резонно потребовал, чтобы Россия выручала свои лучшие умы и платило по своим долгам самостоятельно. И вот здесь-то оказалось, что в случае Бугорского отказать привычно легче, чем помочь. А поскольку Институт уже давно "на финансовой мели", до и в городском бюджете сплошные бреши, средства для продолжения лечения в 1997 году перестали поступать, что в условиях безумно дорогих лекарств равносильно бесчеловечному приговору. Причиной запрета на отпуск средств стала давнишняя запись формулировки причины радиационного заболевания Бугорского в заключении Экпертного совета № 1, на основании которого выдается удостоверение. То ли по понятной в прежние времена осторожности, то ли не усмотрев в "случае Бугорского" ничего уникального, но ему записали причиной - "несчастный случай". Как будто "упал - очнулся - закрытый перелом"...
А исходит запрет от Протвинского городского отделения федерального казначейства (ОФК). Инстанции, разумеется чрезвычайно важной и уважаемой в условиях жестной экономии бюджетных средств. Но легче всего оказалось съэкономить ... на Бугорском. Впрочем, до недавних пор ОФК, выполняя свои штатные функции, перечисляло предусмотренные вышеуказанным Законом средства (минимальный оклад) Бугорскому. Даже для города, не для страны, это копейки. И вот в 1995 г. Госдума внесла поправки в "чернобыльский" Закон, несколько даже расширяющие права радиационных больных. Бугорский резонно ожидал выплат указанного "ежемесячного пособия в размере 3-х минимальных окладов". Не тут-то было.
С начала 1997 г. не стало и прежнего одного. В ОФК сообщили, что по требованию московских инстанций проведена тщательная проверка обоснованности претензий Бугорского на выплату пособия. И вот тут-то сыграла роковую роль старая запись о "насчастном случае" - вот если бы "авария"! Бугорскому порекомендовали уточнить запись... Но прежний Совет не работал, а новый межрегиональный Экспертный совет сходу отказал даже в рассмотрении дела, ссылаясь на то, что "не занимается профессионалами-ядерщиками". Лишь осенью Совет № 1 возобновил работу и, рассмотрев дело во всей полноте, дал новое заключение, на основании которого выдано новое "чернобыльское" удостоверение № 029716 от 29.12.97 г., ничем не отличающееся от прежнего.
Характерно, что в ОФК отказались принять от Бугорского сентябрьское заключение, ожидая пересылки по почте, которая затянулась на месяцы. Никаких выплат ему до конца года так и не было. Более того, в ИФВЭ был направлен акт ОФК (от 25.11.97 г), гласящий, что Бугорскому за 1995-1997 г.г. неправомерно выплачено аж.. шесть с половиной миллионов рублей, которые "подлежат восстановлению". Ссылки сделаны на подзаконные положения и телеграммы Минфина, Центробанка и Госналогслужбы России. Такие же суровые акты были направлены в ЖКХ (имея ввиду льготы по оплате жилья) и, что особенно чувствительно, в аптеку (отпуск лекарств). Все три акта были выполнены за 2-3 дня - как раз после того, как Бугорский впервые обмолвился, что будет обжаловать действия ОФК в прокуратуре. А ему в ответ - "прессинг по всему полю"!
Пробеседовав, и не раз, с Анатолием Петровичем и просмотрев документы, я для полноты картины посетил 5 января с.г. протвинское отделение казначейства. Разъяснения "по делу Бугорского" мне давала старший казначей отдела платежей Л.Г. Селиверстова. С её слов, в ОФК максимально внимательно изучили дело, сочувственно относятся к Бугорскому, но ... служебный долг превыше всего. Людмила Григорьевна заявила даже, что она сама работала раньше на Урале на минатомовском предприятии, хорошо знает специфику заболевания Анатолия, как схожего с типичными чернобыльскими болезнями, но вот вышестоящая инстанция должна дать свое заключение. И тут же показала копию запроса в Управление федерального казначейства по Московской области, которое должно быть отправлено со всеми справками по Бугорскому ... именно в день этой беседы, 5 января 1998 года. Раньше, видимо, никак нельзя было...
Я засомневался в том, что "в области" быстро, а самое главное - объективно разберутся в вопросе, и спросил: "Вы-то сами, зная уникальность истории Бугорского, как считаете - кто должен ему помочь, ведь лекарства нужны каждый день?" Ответ сводился к тому, что помогать Бугорскому, конечно же, надо, но не из федерального бюджета, а, например, из местного. У государства, мол, другие заботы...
Вот и прозвучали главные слова, объясняющие ситуацию : чиновники, представляющие государство, считают себя свободными от обязательств перед человеком, утратившим здоровье при технологической аварии на государственном предприятии при выполнении государственной же программы научных исследований! Права Анатолия Бугорского на социальную помощь со стороны угробившего его государства - целиком в руках государственных чиновников, а посему - беззащитны.
Так ли должно быть? Открываю Конституцию Российской федерации. Статья 2. "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства." Статья 39. "Каждому гарантируется социальное обеспечение в случае болезни, инвалидности..."
Но читали ли чиновники Конституцию, я не знаю.
Впервые опубликовано: газета "Известия"- 23 января 1998 г. (с нек. сокр.)
Дополнительная информация (публикую по просьбе А.П. Бугорского)
Все время, прошедшее после публикации в «Известиях», я продолжаю, несмотря на растущие трудности со здоровьем, работать в ИФВЭ в качестве главного координатора ускорительного времени. Это, в основном, научно-организационная работа, состоящая в планировании и проведении физических экспериментов на ускорителе У-70, в том числе и с участием в них зарубежных физиков. Жизнь продолжается.
Наиболее трудными и болезненными оказались проблемы в социальной сфере, создаваемые (как и всюду в России) со стороны чиновничества. С 1995 года я был признан инвалидом 3-й группы (с 40-процентной утерей трудоспособности). По моей оценке, в настоящее время потеря трудоспособности составляет никак не меньше 60 %. Продолжаю наблюдаться как у местных врачей, так и у медиков московской клиники №6 (чл.-корр. РАМН А.К. Гуськова, профессор Ф.С. Торубаров). Вот уже более 5 лет Отделение Федерального Казначейства (ОФК) г. Протвино не производит мне никаких социальных выплат, положенных по «Закону о социальной защите граждан, пострадавших в результате аварийной радиационной ситуации...".
Особенно чувствительным является отсутствие предусмотренных Законом выплат в области оплаты необходимых мне медикаментов, стоимость которых растет из года в год... Все эти годы руководитель ОФК г. Протвино И. Смирнова грубо, систематически, прямым образом нарушает «Закон о социальной защите…», не прекращая издевательства надо мной и Законом даже вопреки поданному официальному протесту прокуратуры г. Протвино. Яркий пример, на мой взгляд, того, как бюрократы-чиновники не только считают себя, но и оказываются сильнее Закона.
А.П.Бугорский , 2003 г.
(фото автора, 2009 г.,
остальные фото - из архива Бугорского)