Мудзю: Итиэн о ревности
Оригинал взят у umbloo в Мудзю: Итиэн о ревности
Свиток VII рассказ 1
Люди, в чьих сердцах нет ревности
無二嫉妬ノ心一人ノ事, Ситто-но кокоро наки хито-но кото
[293-295]
Некий столичный чиновник съездил в имение и на обратном пути захватил с собою весёлую девицу. Он выслал слуг вперёд предупредить жену: «Я возвращаюсь с одной особой. Ей будет неприятно твоё присутствие, изволь понять. Будь любезна, уезжай». Так безжалостно он распорядился, но супруга его и виду не подала, что рассержена. Сказала:
- Господин возвращается не один, нужно приготовиться, - и оставила подробный наказ. Велела убрать всё, что могло бы оказаться неприятно для глаза, убедилась, что всякие надобные вещи запасены, а сама уехала.
Когда девица увидела и услышала всё это, она была поражена. Написала господину:
«Поступки госпожи свидетельствуют о редкостном сердечном настрое! Видя это, как могу я оставаться здесь, в её доме? Ведь боги лишат меня своей незримой помощи! Прошу: призови госпожу обратно, и пусть она тут живёт, как прежде, а меня посели где-нибудь отдельно, чтобы ты мог временами навещать меня. Пусть будет так, а иначе - как я смогу прожить тут хотя бы день?!»
Она упорно писала такие письма с клятвами, и господин признал её правоту, согласился, что чувства супруги его необычайны. Со слугою он отправил госпоже послание: приезжай! Та поначалу ничего не отвечала, но господин написал ещё раз, и ещё, и жена всё-таки к нему вернулась. Девица тоже была человеком не без сердца - две женщины стали проводить время вместе и сделались неразлучны. Удивителен такой сердечный настрой!
В земле Тотоми один человек выставил жену из дому. Она уже садилась на коня, собиралась уезжать, но он окликнул:
- По обычаю, когда отсылают жену, она может взять из дому любую вещь, какая ей по сердцу. Возьми что-нибудь.
Женщина ответила:
- Покидая такого дорогого для меня человека, как ты, господин, - о каких вещах я могу жалеть?
И улыбнулась, и говорила вовсе без досады. Весь вид её в самом деле был так трогателен, что муж оставил её при себе, и до самой смерти они не разлучались. Мы говорим, что людская нелюбовь к нам зависит от наших дел, совершённых в прежних жизнях, - но и от нынешнего нашего сердечного настроя она тоже может зависеть.
Есть поговорка: «Сэйси любит воду, а Бому ненавидит зеркало». Красавице Сэйси нравилось смотреть на собственное отражение в воде, а безобразная Бому не желала глядеть на себя, и потому невзлюбила зеркало. Не вода хороша - хорош собственный образ. И зеркало не дурно - уродлив собственный облик. Так и людское «доброе обхождение» с нами зависит от нашего собственного сердца: во враждебности, неприязни людей к нам виноваты мы сами. И даже когда в нынешней жизни я без особой вины становлюсь неприятен и ненавистен людям, - это моя собственная вина из прошлых веков. Когда же люди любят меня ни за что, просто так, - должно быть, это тоже оттого, что в прежней жизни я был милосерден к ним. А значит, незачем пенять на людей: думать нужно о собственных деяниях в прошлой и в нынешней жизни, о своём сердечном настрое, а гневаться и сердиться не надо.
В мире же часто случается так: ревность в сердце у человека глубока, всё нутро его восстаёт от гнева, он мучается подозрениями, не слушает ничьих увещеваний. Облик его ужасен: лицо красно, глаза сверкают, слова звучат грубо. Так он делается всё несноснее, сердце у него - как у демона, и как его кто-то может любить? Или же он становится мстительным духом, или змеёй - и то, и другое нехорошо! Стало быть, нужно изучать по сохранившимся следам, каковы были сердца людей в прошлом, и в нынешней жизни обращаться с людьми почтительно и с любовью - тогда в будущей жизни наверняка сможешь избежать страданий на змеином пути.
Один человек, оставив в доме первую жену, перевёз к себе ещё одну женщину, и они стали жить все вместе. От покоя, где он спал с новой женою, спальню первой жены отделял только однослойный занавес. И вот, осенью, когда начался олений гон, муж окликнул первую жену: ты слышишь крик оленя?
Она отозвалась:
Варэ мо сикаКак плачет олень,Накитэ дзо хито-ниТак и по мне когда-тоКоирарэбаТомился мой милый,Има косо ёсо-ниТеперь - лишь по соседству Коэ бакари кикэСлышу голос…
Верно сказано! - подумал муж и вернулся к ней, а новую жену бросил. Только такой должна быть настоящая решимость: не связанная враждой, подозрениями, поистине глубокая любовь.
В земле Синано к жене одного человека повадился любовник. Муж об этом прослышал, и чтобы проследить за ними, забрался на чердак. Любовник пришёл, как обычно, они с женою разговаривали и ласкались, муж глядел на них сверху - и сорвался вниз. Он ушибся поясницей, потерял сознание. Любовник поднял его на руки, обиходил, оказал пострадавшему всяческую помощь. Нравом они оба были мягки, и кажется, после того случая любовник стал бывать в доме с дозволения мужа.
А в Столице к жене учёного-звездочёта повадился монах, наставник тайного учения по имени Асахи - Рассветное Солнце. Однажды, думая, что муж удалился по делам и беспокоиться не о чем, монах заснул, но внезапно учёный вернулся. Куда бежать - непонятно! Видя, как монах пытается отворить раздвижную переборку с западной стороны, чтобы скрыться, муж воскликнул:
Аясику моНевероятно!Ниси-ни асахи-ноРассветное солнцеИдзуру канаВыходит с запада!
Наставник тайного учения подхватил:
Тэммон хакасэКак мог учёный-звездочётИка-ни мирурамуНаблюдать такое?Учёный позвал его: оставайся! Они выпили и стали сочинять песенные цепочки. И потом монах уже запросто бывал в доме у учёного.
Примечания
VII-1
Дружба между женой и любовницей одного и того же мужчины - мотив, встречающийся и в других сборниках поучительных рассказов сэцува, а позже в рассказах жанра отоги-дзо:си и других памятниках. У Мудзю:, однако, почти так же часто появляются неревнивые мужчины. А в свитке IX в рассказе 12 обманутый муж даже отдаёт сопернику свою жену вместе со столичным домом и всеми припасами - правда, взамен получает жену и усадьбу соперника, который был гораздо богаче.
«Незримая помощь» богов - 冥加, мё:га; участие богов в жизни человека здесь называется тем же словом, что «дар» будд в выражении «принятие дара» 加持, кадзи, причём эта помощь мыслится как уже данная каждому человеку: её не надо добиваться, но можно утратить, если вести себя дурно.
«Письма с клятвами» 誓戕, сэйдзё:, были в большом ходу в эпоху Камакура, множество их примеров встречается в воинских повестях: вероятно, в восточных землях этот обычай был поначалу более распространён, чем в окрестностях Столицы. Пишущий высказывал свои намерения и призывал на себя кару будд или богов в случае, если его слова лживы. Такими письмами, например, подтверждалась верность господину в случае подозрений в измене.
Обыкновение решать семейные и прочие личные дела путём переписки принято было в Столице издавна.
Прежде, в эпоху Хэйан (IX-XII вв.) брачные обычаи столичных чиновников были разнообразны: жён часто бывало несколько (особенно у знатных мужчин), главная жена, а порой и остальные жёны, могли жить в усадьбе мужа, но могли оставаться и в родительских усадьбах, а муж совершал цумадои, то есть временами навещал их. Почти все замужние женщины проводили в родительском доме время беременности и родов, дни очищения моноими и т.д. Нередко и сам муж селился в усадьбе жены - или по крайней мере подолгу жил там. Кроме жён у мужчины могло быть несколько возлюбленных, живших в своих родительских усадьбах. В целом положение женщины как замужней/незамужней часто не было определено сколько-то чётко, и соответственно, разъезд и развод супругов почти никогда никак не оформлялись. В документах, касающихся имущественных дел (наследства, сделок и пр.) женщина чаще выступала как «дочь такого-то/такой-то», чем как «жена такого-то». В XIII в., отчасти под влиянием воинских обычаев восточных земель, постепенно укореняется иной порядок - когда жена постоянно живёт в доме мужа, ведёт его хозяйство и вступает в имущественные и правовые отношения как «супруга такого-то». При этом и развод требовал оформления.
В этом рассказе чиновник просит супругу (北方, кита-но ката, «госпожу Северных покоев», главную жену) уехать из дома - скорее всего, дом принадлежит мужу, а не ей (хотя любовница в письме говорит о «её доме»). Такое поведение мужа «бессердечно», однако жене есть где поселиться - вероятно, в родительском доме. Любовница названа «весёлой девицей» 遊子, ю:дзё:, - речь идёт о куртизанке из «веселого дома», каких было много и в окрестностях Столицы, и вдоль больших дорог, в местах паломничества и т.п.
Сэйси 西施 - Си Ши, знаменитая китайская красавица, по преданию, жила в V в. до н.э. Вместе с другими женщинами её прислали из завоёванного царства Юэ в дар победителю, правителю царства У. Увлечённый красотою наложниц, государь У совершал одну глупость за другой, и в конце концов царство Юэ вернуло себе свободу. О Си Ши рассказывают, что когда она гляделась в воду, рыбы засматривались на неё и начинали тонуть.
Бому 嫫母 - Мо Му, младшая их четырёх жён Жёлтого императора Хуан-ди, одного из легендарных праведных государей китайской древности. Сопоставление Си Ши и Мо Му встречается в китайских текстах начиная с древности; поговорка, которую приводит Мудзю:, есть, например, в «Зерцале школ» (ТСД 48, 611 с).
Превращение ревнивых и злобных людей в змей - или чудесных «змеев» 蛇, дзя, - и встречи людей со змеями Мудзю: ещё опишет.
Рассказ об осеннем разговоре через занавес (или через стену) есть в «Повестях из Ямато» (158), в «Собрании стародавних повестей» (XXX) и в «Собрании наставлений в десяти разделах» (VIII), стихотворение вошло в «Новое собрание старых и новых песен» под № 1372. Ср. в переводе Л.М. Ермаковой:
И меня когда-то, вот так
Плача,
Милый любил.
А теперь со стороны
Лишь голос его слышу
В переводе И.А. Борониной:
Ты услыхал
Осенний стон оленя
И будто вновь проснулась
У тебя ко мне любовь.
Однако только голос твой я слышу ныне.
Учёный-звездочёт 天文博士, тэммон-хакасэ, - чиновник ведомства Тёмного и Светлого начал, Оммё:рё:. В его обязанности входили астрономические наблюдения и подготовка учащихся-звездочётов. При наблюдении необычных небесных явлений (комет и т.п.) такой учёный должен был представить государю секретный доклад.
Свиток VII рассказ 1
Люди, в чьих сердцах нет ревности
無二嫉妬ノ心一人ノ事, Ситто-но кокоро наки хито-но кото
[293-295]
Некий столичный чиновник съездил в имение и на обратном пути захватил с собою весёлую девицу. Он выслал слуг вперёд предупредить жену: «Я возвращаюсь с одной особой. Ей будет неприятно твоё присутствие, изволь понять. Будь любезна, уезжай». Так безжалостно он распорядился, но супруга его и виду не подала, что рассержена. Сказала:
- Господин возвращается не один, нужно приготовиться, - и оставила подробный наказ. Велела убрать всё, что могло бы оказаться неприятно для глаза, убедилась, что всякие надобные вещи запасены, а сама уехала.
Когда девица увидела и услышала всё это, она была поражена. Написала господину:
«Поступки госпожи свидетельствуют о редкостном сердечном настрое! Видя это, как могу я оставаться здесь, в её доме? Ведь боги лишат меня своей незримой помощи! Прошу: призови госпожу обратно, и пусть она тут живёт, как прежде, а меня посели где-нибудь отдельно, чтобы ты мог временами навещать меня. Пусть будет так, а иначе - как я смогу прожить тут хотя бы день?!»
Она упорно писала такие письма с клятвами, и господин признал её правоту, согласился, что чувства супруги его необычайны. Со слугою он отправил госпоже послание: приезжай! Та поначалу ничего не отвечала, но господин написал ещё раз, и ещё, и жена всё-таки к нему вернулась. Девица тоже была человеком не без сердца - две женщины стали проводить время вместе и сделались неразлучны. Удивителен такой сердечный настрой!
В земле Тотоми один человек выставил жену из дому. Она уже садилась на коня, собиралась уезжать, но он окликнул:
- По обычаю, когда отсылают жену, она может взять из дому любую вещь, какая ей по сердцу. Возьми что-нибудь.
Женщина ответила:
- Покидая такого дорогого для меня человека, как ты, господин, - о каких вещах я могу жалеть?
И улыбнулась, и говорила вовсе без досады. Весь вид её в самом деле был так трогателен, что муж оставил её при себе, и до самой смерти они не разлучались. Мы говорим, что людская нелюбовь к нам зависит от наших дел, совершённых в прежних жизнях, - но и от нынешнего нашего сердечного настроя она тоже может зависеть.
Есть поговорка: «Сэйси любит воду, а Бому ненавидит зеркало». Красавице Сэйси нравилось смотреть на собственное отражение в воде, а безобразная Бому не желала глядеть на себя, и потому невзлюбила зеркало. Не вода хороша - хорош собственный образ. И зеркало не дурно - уродлив собственный облик. Так и людское «доброе обхождение» с нами зависит от нашего собственного сердца: во враждебности, неприязни людей к нам виноваты мы сами. И даже когда в нынешней жизни я без особой вины становлюсь неприятен и ненавистен людям, - это моя собственная вина из прошлых веков. Когда же люди любят меня ни за что, просто так, - должно быть, это тоже оттого, что в прежней жизни я был милосерден к ним. А значит, незачем пенять на людей: думать нужно о собственных деяниях в прошлой и в нынешней жизни, о своём сердечном настрое, а гневаться и сердиться не надо.
В мире же часто случается так: ревность в сердце у человека глубока, всё нутро его восстаёт от гнева, он мучается подозрениями, не слушает ничьих увещеваний. Облик его ужасен: лицо красно, глаза сверкают, слова звучат грубо. Так он делается всё несноснее, сердце у него - как у демона, и как его кто-то может любить? Или же он становится мстительным духом, или змеёй - и то, и другое нехорошо! Стало быть, нужно изучать по сохранившимся следам, каковы были сердца людей в прошлом, и в нынешней жизни обращаться с людьми почтительно и с любовью - тогда в будущей жизни наверняка сможешь избежать страданий на змеином пути.
Один человек, оставив в доме первую жену, перевёз к себе ещё одну женщину, и они стали жить все вместе. От покоя, где он спал с новой женою, спальню первой жены отделял только однослойный занавес. И вот, осенью, когда начался олений гон, муж окликнул первую жену: ты слышишь крик оленя?
Она отозвалась:
Варэ мо сикаКак плачет олень,Накитэ дзо хито-ниТак и по мне когда-тоКоирарэбаТомился мой милый,Има косо ёсо-ниТеперь - лишь по соседству Коэ бакари кикэСлышу голос…
Верно сказано! - подумал муж и вернулся к ней, а новую жену бросил. Только такой должна быть настоящая решимость: не связанная враждой, подозрениями, поистине глубокая любовь.
В земле Синано к жене одного человека повадился любовник. Муж об этом прослышал, и чтобы проследить за ними, забрался на чердак. Любовник пришёл, как обычно, они с женою разговаривали и ласкались, муж глядел на них сверху - и сорвался вниз. Он ушибся поясницей, потерял сознание. Любовник поднял его на руки, обиходил, оказал пострадавшему всяческую помощь. Нравом они оба были мягки, и кажется, после того случая любовник стал бывать в доме с дозволения мужа.
А в Столице к жене учёного-звездочёта повадился монах, наставник тайного учения по имени Асахи - Рассветное Солнце. Однажды, думая, что муж удалился по делам и беспокоиться не о чем, монах заснул, но внезапно учёный вернулся. Куда бежать - непонятно! Видя, как монах пытается отворить раздвижную переборку с западной стороны, чтобы скрыться, муж воскликнул:
Аясику моНевероятно!Ниси-ни асахи-ноРассветное солнцеИдзуру канаВыходит с запада!
Наставник тайного учения подхватил:
Тэммон хакасэКак мог учёный-звездочётИка-ни мирурамуНаблюдать такое?Учёный позвал его: оставайся! Они выпили и стали сочинять песенные цепочки. И потом монах уже запросто бывал в доме у учёного.
Примечания
VII-1
Дружба между женой и любовницей одного и того же мужчины - мотив, встречающийся и в других сборниках поучительных рассказов сэцува, а позже в рассказах жанра отоги-дзо:си и других памятниках. У Мудзю:, однако, почти так же часто появляются неревнивые мужчины. А в свитке IX в рассказе 12 обманутый муж даже отдаёт сопернику свою жену вместе со столичным домом и всеми припасами - правда, взамен получает жену и усадьбу соперника, который был гораздо богаче.
«Незримая помощь» богов - 冥加, мё:га; участие богов в жизни человека здесь называется тем же словом, что «дар» будд в выражении «принятие дара» 加持, кадзи, причём эта помощь мыслится как уже данная каждому человеку: её не надо добиваться, но можно утратить, если вести себя дурно.
«Письма с клятвами» 誓戕, сэйдзё:, были в большом ходу в эпоху Камакура, множество их примеров встречается в воинских повестях: вероятно, в восточных землях этот обычай был поначалу более распространён, чем в окрестностях Столицы. Пишущий высказывал свои намерения и призывал на себя кару будд или богов в случае, если его слова лживы. Такими письмами, например, подтверждалась верность господину в случае подозрений в измене.
Обыкновение решать семейные и прочие личные дела путём переписки принято было в Столице издавна.
Прежде, в эпоху Хэйан (IX-XII вв.) брачные обычаи столичных чиновников были разнообразны: жён часто бывало несколько (особенно у знатных мужчин), главная жена, а порой и остальные жёны, могли жить в усадьбе мужа, но могли оставаться и в родительских усадьбах, а муж совершал цумадои, то есть временами навещал их. Почти все замужние женщины проводили в родительском доме время беременности и родов, дни очищения моноими и т.д. Нередко и сам муж селился в усадьбе жены - или по крайней мере подолгу жил там. Кроме жён у мужчины могло быть несколько возлюбленных, живших в своих родительских усадьбах. В целом положение женщины как замужней/незамужней часто не было определено сколько-то чётко, и соответственно, разъезд и развод супругов почти никогда никак не оформлялись. В документах, касающихся имущественных дел (наследства, сделок и пр.) женщина чаще выступала как «дочь такого-то/такой-то», чем как «жена такого-то». В XIII в., отчасти под влиянием воинских обычаев восточных земель, постепенно укореняется иной порядок - когда жена постоянно живёт в доме мужа, ведёт его хозяйство и вступает в имущественные и правовые отношения как «супруга такого-то». При этом и развод требовал оформления.
В этом рассказе чиновник просит супругу (北方, кита-но ката, «госпожу Северных покоев», главную жену) уехать из дома - скорее всего, дом принадлежит мужу, а не ей (хотя любовница в письме говорит о «её доме»). Такое поведение мужа «бессердечно», однако жене есть где поселиться - вероятно, в родительском доме. Любовница названа «весёлой девицей» 遊子, ю:дзё:, - речь идёт о куртизанке из «веселого дома», каких было много и в окрестностях Столицы, и вдоль больших дорог, в местах паломничества и т.п.
Сэйси 西施 - Си Ши, знаменитая китайская красавица, по преданию, жила в V в. до н.э. Вместе с другими женщинами её прислали из завоёванного царства Юэ в дар победителю, правителю царства У. Увлечённый красотою наложниц, государь У совершал одну глупость за другой, и в конце концов царство Юэ вернуло себе свободу. О Си Ши рассказывают, что когда она гляделась в воду, рыбы засматривались на неё и начинали тонуть.
Бому 嫫母 - Мо Му, младшая их четырёх жён Жёлтого императора Хуан-ди, одного из легендарных праведных государей китайской древности. Сопоставление Си Ши и Мо Му встречается в китайских текстах начиная с древности; поговорка, которую приводит Мудзю:, есть, например, в «Зерцале школ» (ТСД 48, 611 с).
Превращение ревнивых и злобных людей в змей - или чудесных «змеев» 蛇, дзя, - и встречи людей со змеями Мудзю: ещё опишет.
Рассказ об осеннем разговоре через занавес (или через стену) есть в «Повестях из Ямато» (158), в «Собрании стародавних повестей» (XXX) и в «Собрании наставлений в десяти разделах» (VIII), стихотворение вошло в «Новое собрание старых и новых песен» под № 1372. Ср. в переводе Л.М. Ермаковой:
И меня когда-то, вот так
Плача,
Милый любил.
А теперь со стороны
Лишь голос его слышу
В переводе И.А. Борониной:
Ты услыхал
Осенний стон оленя
И будто вновь проснулась
У тебя ко мне любовь.
Однако только голос твой я слышу ныне.
Учёный-звездочёт 天文博士, тэммон-хакасэ, - чиновник ведомства Тёмного и Светлого начал, Оммё:рё:. В его обязанности входили астрономические наблюдения и подготовка учащихся-звездочётов. При наблюдении необычных небесных явлений (комет и т.п.) такой учёный должен был представить государю секретный доклад.