Цукиока Ко:гё и его театральные гравюры (28)
Оригинал взят у umbloo в Цукиока Ко:гё и его театральные гравюры (28)
(Предыдущие очерки - по тэгу « Но»)
17. «…А мною заполняют перерыв»
1
Полномасштабное представление театра Но: включает в себя пять действ на разные темы, каждое продолжительностью примерно от часа до полутора. Выдержать столько трогательного и торжественного кряду даже искреннему любителю не всегда просто. Поэтому в «правильных», классических постановках собственно действа Но:, пьесы ёкёку перемежаются комическими сценками, кё:гэнами, каждая по десять-двадцать минут.
Собственно, и внутри самих действ Но:, между первой и второй частями, обычно присутствует вставная сценка, называемая Кё:гэн. Обычно в ней вспомогательный актёр аи в роли местного жителя пересказывает страннику-ваки (а заодно и зрителям) всё то же, что тот уже слышал в первой части от главного персонажа, ситэ. Но излагает он эти сведения не на старинном языке, на котором написана ёкёку, а на более или менее современном и понятном зрителям, причём в прозе. Канонического текста таких вставок обычно не существуют, он импровизируются и могут различаться в разных школах Но: и в разных представлениях. Иногда таких вспомогательных актёров может быть несколько, а вставная сценка вполне сюжетной и даже забавной - так, в действе « Край Кудзу» аи исполняют роль злодеев, гонящихся за юным государем, которых морочит, дурачит и пугает горный бог в исполнении главного актёра.
Но чаще под кё:гэном имеется в виду именно комическая вставная сценка между двумя разными серьёзными действами, так что в большом представлении их бывает две или четыре. Изредка сюжет кё:гэна - пародия на серьёзное действо, но чаще вообще не связан с его сюжетом. Как и действа Но:, кё:гэны тоже делятся на группы - «про богов», «про князей», «про горных заклинателей», «про слугу Таро:» и так далее. Большая часть ролей в них исполняется без масок (а когда маски есть - то не грозные или торжественные, а смешные, гримасничающие), наряды тоже гораздо проще и обыденнее, чем в действах Но:.
Актёром кё:гэн был один из легендарных зачинателей театра Кабуки, Удзисато Сандзабуро:, товарищ по сцене и возлюбленный танцовщицы Окуни, о которых мы уже рассказывали. Именно благодаря этому в Кабуки серьёзные, героические и торжественные сцены могут плотно и густо переплетаться с забавными и комическими, так что общий жанр с европейской точки зрения бывает зачастую трудно определить как трагический или комический. Но для Кабуки охотно переделывались и традиционные кё:гэны - некоторые из них мы пересказывали вот тут.
У Цукиоки Ко:гё и к кё:гэнам гравюры есть - часто куда более динамичные, чем к серьёзным действам. Пересказывать этот балаган - дело неблагодарное, да и не все сюжеты мы опознали и нашли; что нашли - то очень коротко изложим.
2
Как и в Но:, в кё:гэнах есть группа «пьес про богов». По понятным причинам, преобладают среди них Семь богов счастья - добрые и благожелательные.
Эта сценка так и называется «Бог счастья» (福の神, «Фуки-но ками»): двое паломников пришли помолиться в святилище, бог им явился, объяснил, что счастье не в деньгах, а в дружбе и ладе друг с другом, распил с почитателями бутылочку сакэ, сплясал и исчез.
В другой сценке бедный рыбак пытается стырить немножко счастья у заведующего им рыбачьего бога Эбису. Пойман, прощён, наделён счастьем.
Боги не всегда настоящие. Примером тому - кёгэн «Каменный бог» (石神 , «Исигами»). Главный герой - запойный пьяница, и жена хочет его бросить, но доброхот советует ей прежде испросить знамения в святилище, у Каменного бога. Женщина кланяется изваянию сидящего божества: «Каменный бог, Каменный бог, если мне стоит покинуть мужа - сиди спокойно, если остаться с ним - встань в полный рост!» Она рассчитывает на то, что статуи вообще-то редко меняют позы, но тут просчиталась - благо Каменным богом успел переодеться её собственный супруг, предупреждённый тем же доброхотом. Бог встаёт, и огорчённая женщина просит его подтвердить знамение - «А теперь сядь, если мне действительно нужно остаться с мужем!» Бог садится.
Женщина, наконец, убеждена и благодарит бога-советчика, исполняя для него священную пляску кагура. И так лихо и заразительно пляшет, что и муж не может устоять, срывает с себя личину божества и присоединяется к ней. Тут-то обман и раскрывается, и жена колотит пьяницу.
Живые статуи участвуют и в сценке «Шесть Дзидзо:» (六地蔵, «Року Дзидзо:», другой извод той же истории назывется «Ваятель будд»).
Богач-деревенщина приезжает в Столицу, чтобы заказать у знаменитого скульптора изваяние бодхисаттвы Дзидзо: для сельского храма, но мастера он в лицо не знает. Городские жулики притворяются один - скульптором, а остальные - его творениями, и успешно выманивают у поселянина деньги. Как обычно, дело кончается разоблачением и потасовкой.
3
Наряду с богами, участвуют в кё:гэнах и демоны. В «Празднике Весны» (節分, «Сэцубун») сюжетом служит старинный обряд, когда под Новый год разбрасывают соевые бобы, отпугивая тем самым демонов и приманивая счастье, под припевку «Они-ва сото, фуку-ва ути» - «Черти - вон, счастье - в дом!» Бобами дело не ограничивается: у дверей дома подвешиваются на колючей веточке головы от жареной рыбы, чтобы демоны убоялись шипов и вони и на весь будущий год забыли дорогу в этот дом. В кё:гэне вдова этим и занимается - жарит бобы, зажигает праздничные свечи, оснащает ветку рыбьими головами… И не зря: демон-таки является, в обличье путешественника в дорожном платье и соломенной шляпе, врывается в дом и пугает вдову.
Та хочет бежать, но демон её убеждает: «Я добрый - позволь мне остаться! Просто так, - говорит, - посижу!» И в опровержение суеверий не только съедает рыбьи головы, но и одаряет вдову красивыми нарядами - он создаёт их, стуча волшебной колотушкой. Поладили, выпили, демон захрапел. Но жадная вдова уже позарилась на его колотушку и пытается её стянуть. Тут-то демон, как в действе Но:, принимает своё подлинное обличье, рычит и пытается сцапать воровку, а та отбивается, кидаясь в него бобами.
Демоны тоже бывают липовыми. В сценке «Тётушкино сакэ» (伯母ヶ酒, «Оба-га сакэ») племянник хочет напиться за счёт своей старой скупой тётушки и выдаёт себя за страшного демона-людоеда (надев соответствующую личину). Тётушка пугается, откупается от людоеда жбаном сакэ, правда, пить трудно - нужно и маску с лица сдвинуть, и себя не выдать.
Сосуд с сакэ, как нередко в Но:, изображается веером.
Племянник напивается допьяна, тётушка хочет прикончить захмелевшее чудовище, как бог Сусаноо - Великого Змея, но, к счастью, опознаёт родича, и дело заканчивается просто потасовкой.
А на этой картинке демон, похоже, настоящий…
Без лис тоже не обходится. Вот «Лис-удильщик» (釣狐, «Цури гицунэ») - последний, кому удалось избежать гибели от рук и силков удачливого охотника. На закате дня лис является к дому охотника, обернувшись его дядюшкой, добрым монахом. «Дядюшка» убеждает охотника бросить греховный промысел: во-первых, живых существ убивать нехорошо и это грозит карами в будущем перерождении (как свидетельствуют многие действа Но:!), а во-вторых, лисы коварны и мстительны - убитый лисовин может даже сделаться гневным духом и преследовать своего погубителя! Тому есть примеры и в Китае, и в Японии…
Убеждённый этими страшилками, охотник клянётся больше не трогать лис. «И всю приманку выбрось, и капканы разряди! - требует «монах». - Не вводи лис в искушение!» Наконец, лжедядюшка удаляется, а охотник идёт осматривать напоследок свои силки. Но охотнику жалко выкидывать приманку, а лису не хватает воли устоять перед её запахом; оба решают: «Ну ещё один, последний раз…» Лис хватает приманку, попадается в капкан, охотник хватает зверя, верещащего дядюшкиным голосом - но в кё:гэнах никого убивать не положено, так что лис изворачивается, вырывается и убегает.
(Дальше в следующий раз)
(Предыдущие очерки - по тэгу « Но»)
17. «…А мною заполняют перерыв»
1
Полномасштабное представление театра Но: включает в себя пять действ на разные темы, каждое продолжительностью примерно от часа до полутора. Выдержать столько трогательного и торжественного кряду даже искреннему любителю не всегда просто. Поэтому в «правильных», классических постановках собственно действа Но:, пьесы ёкёку перемежаются комическими сценками, кё:гэнами, каждая по десять-двадцать минут.
Собственно, и внутри самих действ Но:, между первой и второй частями, обычно присутствует вставная сценка, называемая Кё:гэн. Обычно в ней вспомогательный актёр аи в роли местного жителя пересказывает страннику-ваки (а заодно и зрителям) всё то же, что тот уже слышал в первой части от главного персонажа, ситэ. Но излагает он эти сведения не на старинном языке, на котором написана ёкёку, а на более или менее современном и понятном зрителям, причём в прозе. Канонического текста таких вставок обычно не существуют, он импровизируются и могут различаться в разных школах Но: и в разных представлениях. Иногда таких вспомогательных актёров может быть несколько, а вставная сценка вполне сюжетной и даже забавной - так, в действе « Край Кудзу» аи исполняют роль злодеев, гонящихся за юным государем, которых морочит, дурачит и пугает горный бог в исполнении главного актёра.
Но чаще под кё:гэном имеется в виду именно комическая вставная сценка между двумя разными серьёзными действами, так что в большом представлении их бывает две или четыре. Изредка сюжет кё:гэна - пародия на серьёзное действо, но чаще вообще не связан с его сюжетом. Как и действа Но:, кё:гэны тоже делятся на группы - «про богов», «про князей», «про горных заклинателей», «про слугу Таро:» и так далее. Большая часть ролей в них исполняется без масок (а когда маски есть - то не грозные или торжественные, а смешные, гримасничающие), наряды тоже гораздо проще и обыденнее, чем в действах Но:.
Актёром кё:гэн был один из легендарных зачинателей театра Кабуки, Удзисато Сандзабуро:, товарищ по сцене и возлюбленный танцовщицы Окуни, о которых мы уже рассказывали. Именно благодаря этому в Кабуки серьёзные, героические и торжественные сцены могут плотно и густо переплетаться с забавными и комическими, так что общий жанр с европейской точки зрения бывает зачастую трудно определить как трагический или комический. Но для Кабуки охотно переделывались и традиционные кё:гэны - некоторые из них мы пересказывали вот тут.
У Цукиоки Ко:гё и к кё:гэнам гравюры есть - часто куда более динамичные, чем к серьёзным действам. Пересказывать этот балаган - дело неблагодарное, да и не все сюжеты мы опознали и нашли; что нашли - то очень коротко изложим.
2
Как и в Но:, в кё:гэнах есть группа «пьес про богов». По понятным причинам, преобладают среди них Семь богов счастья - добрые и благожелательные.
Эта сценка так и называется «Бог счастья» (福の神, «Фуки-но ками»): двое паломников пришли помолиться в святилище, бог им явился, объяснил, что счастье не в деньгах, а в дружбе и ладе друг с другом, распил с почитателями бутылочку сакэ, сплясал и исчез.
В другой сценке бедный рыбак пытается стырить немножко счастья у заведующего им рыбачьего бога Эбису. Пойман, прощён, наделён счастьем.
Боги не всегда настоящие. Примером тому - кёгэн «Каменный бог» (石神 , «Исигами»). Главный герой - запойный пьяница, и жена хочет его бросить, но доброхот советует ей прежде испросить знамения в святилище, у Каменного бога. Женщина кланяется изваянию сидящего божества: «Каменный бог, Каменный бог, если мне стоит покинуть мужа - сиди спокойно, если остаться с ним - встань в полный рост!» Она рассчитывает на то, что статуи вообще-то редко меняют позы, но тут просчиталась - благо Каменным богом успел переодеться её собственный супруг, предупреждённый тем же доброхотом. Бог встаёт, и огорчённая женщина просит его подтвердить знамение - «А теперь сядь, если мне действительно нужно остаться с мужем!» Бог садится.
Женщина, наконец, убеждена и благодарит бога-советчика, исполняя для него священную пляску кагура. И так лихо и заразительно пляшет, что и муж не может устоять, срывает с себя личину божества и присоединяется к ней. Тут-то обман и раскрывается, и жена колотит пьяницу.
Живые статуи участвуют и в сценке «Шесть Дзидзо:» (六地蔵, «Року Дзидзо:», другой извод той же истории назывется «Ваятель будд»).
Богач-деревенщина приезжает в Столицу, чтобы заказать у знаменитого скульптора изваяние бодхисаттвы Дзидзо: для сельского храма, но мастера он в лицо не знает. Городские жулики притворяются один - скульптором, а остальные - его творениями, и успешно выманивают у поселянина деньги. Как обычно, дело кончается разоблачением и потасовкой.
3
Наряду с богами, участвуют в кё:гэнах и демоны. В «Празднике Весны» (節分, «Сэцубун») сюжетом служит старинный обряд, когда под Новый год разбрасывают соевые бобы, отпугивая тем самым демонов и приманивая счастье, под припевку «Они-ва сото, фуку-ва ути» - «Черти - вон, счастье - в дом!» Бобами дело не ограничивается: у дверей дома подвешиваются на колючей веточке головы от жареной рыбы, чтобы демоны убоялись шипов и вони и на весь будущий год забыли дорогу в этот дом. В кё:гэне вдова этим и занимается - жарит бобы, зажигает праздничные свечи, оснащает ветку рыбьими головами… И не зря: демон-таки является, в обличье путешественника в дорожном платье и соломенной шляпе, врывается в дом и пугает вдову.
Та хочет бежать, но демон её убеждает: «Я добрый - позволь мне остаться! Просто так, - говорит, - посижу!» И в опровержение суеверий не только съедает рыбьи головы, но и одаряет вдову красивыми нарядами - он создаёт их, стуча волшебной колотушкой. Поладили, выпили, демон захрапел. Но жадная вдова уже позарилась на его колотушку и пытается её стянуть. Тут-то демон, как в действе Но:, принимает своё подлинное обличье, рычит и пытается сцапать воровку, а та отбивается, кидаясь в него бобами.
Демоны тоже бывают липовыми. В сценке «Тётушкино сакэ» (伯母ヶ酒, «Оба-га сакэ») племянник хочет напиться за счёт своей старой скупой тётушки и выдаёт себя за страшного демона-людоеда (надев соответствующую личину). Тётушка пугается, откупается от людоеда жбаном сакэ, правда, пить трудно - нужно и маску с лица сдвинуть, и себя не выдать.
Сосуд с сакэ, как нередко в Но:, изображается веером.
Племянник напивается допьяна, тётушка хочет прикончить захмелевшее чудовище, как бог Сусаноо - Великого Змея, но, к счастью, опознаёт родича, и дело заканчивается просто потасовкой.
А на этой картинке демон, похоже, настоящий…
Без лис тоже не обходится. Вот «Лис-удильщик» (釣狐, «Цури гицунэ») - последний, кому удалось избежать гибели от рук и силков удачливого охотника. На закате дня лис является к дому охотника, обернувшись его дядюшкой, добрым монахом. «Дядюшка» убеждает охотника бросить греховный промысел: во-первых, живых существ убивать нехорошо и это грозит карами в будущем перерождении (как свидетельствуют многие действа Но:!), а во-вторых, лисы коварны и мстительны - убитый лисовин может даже сделаться гневным духом и преследовать своего погубителя! Тому есть примеры и в Китае, и в Японии…
Убеждённый этими страшилками, охотник клянётся больше не трогать лис. «И всю приманку выбрось, и капканы разряди! - требует «монах». - Не вводи лис в искушение!» Наконец, лжедядюшка удаляется, а охотник идёт осматривать напоследок свои силки. Но охотнику жалко выкидывать приманку, а лису не хватает воли устоять перед её запахом; оба решают: «Ну ещё один, последний раз…» Лис хватает приманку, попадается в капкан, охотник хватает зверя, верещащего дядюшкиным голосом - но в кё:гэнах никого убивать не положено, так что лис изворачивается, вырывается и убегает.
(Дальше в следующий раз)