Нидзёдзё - замок на Второй улице
Оригинал взят у mishajp в Нидзёдзё - замок на Второй улице
В конце VIII века, когда только что начала формироваться новая столица Хэйанкё (в дальнейшем - Киото) японские градостроители во всем следовали китайской моде.
Место, отведенное под новый город, расчертили четкими линиями, пересекавшимися под прямым углом. Дворец правителя был воздвигнут на севере, чтобы своей духовной мощью защищать дома подданных от сил зла, прилетающих, как всем известно, на крыльях ветра с севера.
Для простолюдинов были отведены самые дальние кварталы (счет улицам шел от правительственного дворца). Ну а дома придворных сановников прижимались к дворцу - чем ближе, тем почетнее.
Мы хотим познакомить читателя с дворцом, как будто раздвинувшим в XVII веке своими каменными плечами вторую улицу (Нидзё), отведенную в свое время для самых знатных сановников страны.
Канун XVII века стал переломным в истории Японии. Страна разделилась на два враждующих лагеря, борющихся за рычаги верховной власти, оставшиеся бесхозными после гибели военного правителя Тоётоми Хидэёси.
В 1600 году у местечка Сэкигахара сошлись в решающем сражении две армии - Западная и Восточная. Победа досталась восточному войску, которое возглавлял крупный феодал Иэясу Токугава.
Расправившись с противниками, победитель приступил к другому, ничуть не менее приятному процессу - собственному возвеличиванию.
Еще до того, как император был вынужден присвоить Токугаве высший военный титул сёгуна (генералиссимуса), превращавший его носителя в фактического вершителя судеб страны, Иэясу отдал приказ побежденным феодалам западных княжеств выстроить для него новейший дворец в столице.
Адрес был предопределен - не дальше 2-ой улицы. Хотя вообще-то, постоянно жить в этом дворце Токугава не собирался. Для него возводили укрепленный замок в Эдо (будущий Токио). Но в редкие дни пребывания в столичном Киото он желал иметь кров, отвечающий самым высоким требованиям.
Стройка началась в 1602 году и длилась до февраля следующего года, когда Иэясу Токугава прибыл в Киото на торжественную церемонию в связи с присвоением ему титула сёгуна.
Нужно отметить, что выстроенный на Второй улице замок (Нидзёдзё) принципиально отличался от оплотов, которые возводили себе другие феодалы в собственных княжествах. Нидзёдзё был предназначен поражать не высотой стен и количеством амбразур, а роскошью, и более того, своеобразным презрением к потенциальной угрозе, постоянно присутствующей в погрязшей в междоусобных войнах стране.
Знак власти сёгуна выделялся не суровыми бастионами, а огромными размерами площади (275 тысяч кв. м, из которых 8 тысяч были заняты разными сооружениями) и великолепием архитектуры.
К огорчению (либо к счастью?), изначальный вид Нидзёдзё не сохранился. В 1624 году третий сёгун из династии Токугава - Иэмицу, внук Иэясу - решил реконструировать дворец, существенно расширив его размеры. Работа длилась три года. Строителей подстегивало то, что правитель Го-Ёдзэй выразил желание посетить дворец сёгуна. Однако поспешность не сказалась на качестве стройки.
6 сентября 1626 года процессия придворных во главе с императором вступила на мостик, ведущий через заполненный водой ров, окружающий замок, к воротам Нидзёдзё.
Го-Ёдзэй гостил у сёгуна пять дней, наслаждаясь видами, открывавшимися из окна его покоев. А удивляться и восторгаться было чему.
Замок представлял собой крепость с 2-мя линиями обороны - наружной и внутренней. Основной дворец (Хонмару) окружала каменная стена с двумя воротами. В ее юго-западном углу высилась пятиэтажная башня, с которой открывался вид на весь город и его окрестности. Стены дворца и его интерьеры украшали лучшие мастера страны, принадлежавшие к столичной гильдии живописцев. Посреди их был и прославленный Эйгаку Кано. Вокруг дворца был разбит великолепный парк в классическом японском стиле.
Однако судьба Хонмару не была благополучной. После визита императора дворец стал постепенно приходить в упадок, ветшая без соответствующего присмотра. Ведь постоянной резиденцией сёгунов оставался замок в Эдо. Со временем, в этот процесс вмешались и силы стихии. В 1750 году молния ударила в пятиэтажную башню.
Вспыхнувший пожар превратил это сооружение в кучу золы. Восстанавливать башню не стали, так как ее оборонительное назначение, которое и вначале было довольно-таки условным, к тому времени уже окончательно утратило смысл. А в 1778 году пожар, вспыхнувший в городе, затронул и стены Хонмару. В течение целого века обугленный и потерявший свое великолепие дворец оставался в покоробленном виде, укрытый от глаз городских жителей крепостными стенами.
Но в 1893 году управление делами Императорского дома, в ведение которого перешло имущество упраздненного в 1868 году сёгуната, взялось за восстановление утраченного наследия. При этом возводить дворец по старым чертежам не стали, а просто-напросто разобрали по бревнышку дворец Кацура, входивший в состав ансамбль правительственного дворца и служивший резиденцией принцев, и перенесли его на Вторую улицу.
В будущем (в 1952 г.) этому дворцу, отражавшему многие характерные черты национальной архитектуры, был присвоен статус уникального культурного наследия.
Оданко настоящую славу комплексу Нидзёдзё принес другой дворец, выстроенный в 1626 году между наружным и внутренним кольцами стен.
Это место традиционно называлось Ниномару (второй круг обороны), так же окрестили и воздвигнутый там дворец. В границах круга Ниномару размещались и другие подсобные помещения - казармы для стражей, конюшня, кухня, склады.
Если Хонмару использовали в основном для праздничных церемоний, то для Ниномару было уготовано другое назначение. Тут были обустроены личные покои сёгуна, а также анфилада приемных, где военный правитель страны встречался со своими подчиненными.
К входу в Ниномару ведут Китайские ворота (Карамон), декорированные с одной стороны изображениями птиц, цветов, бабочек, а с другой - тигров, львов и драконов. На данный момент ворота украшены императорской хризантемой, но в годы владычества сёгуната их украшал герб дома Токугава.
Сам дворец представляет собой вереницу строений, соединенных меж собой в единое целое и тянущихся от входа на северо-запад. Только крайнее строение из данной анфилады - Сиро сёин, было отведено под личные покои сёгуна. Сюда допускали лишь жен и наложниц властителя. Другие четыре строения служили приемными. Любая из их различалась своим нравом, назначением, дизайном.
Место встречи с властителем определялось знатностью гостя и его лояльностью по отношению к сёгуну. В первой от входа приемной - Тодзамураи-но-ма - возможности увидеть сёгуна дожидались маленькие феодалы, не пользующиеся при дворе особенным уважением.
В этом же здании была обустроена особая комната для приема гонцов от императора.
Дальше небольшой коридор вел в гостиную Сикидай-но-ма, где визитеры складывали подарки, предназначенные владельцу дворца и его семье. Еще несколько шагов, и перед гостями раскрывалось место Большой приемной (Охирома).
По мере необходимости его можно было разграничить передвижными стенками и ширмами. В построенном усилиями сёгунов сословном государстве чрезвычайно принципиальным считалось точное обозначение иерархии людей в структуре сёгуната.
Так, наименее знатный угол предназначался для тех князей, кто в битве при Сэкигахаре выступал против Восточной армии. В более богатой части данной гостиной проходили встречи с соратниками по схватке и, следовательно, верными союзниками. Доступ в последнюю из вереницы приемных (Куро сёин) был открыт лишь для личных друзей и родственников сёгуна.
Показательно, что иерархичность этих приемных подчеркивалась и еще одним японским изобретением - высотой уровня настила половых досок. В каждой из приемных было особенное возвышение, где на подушечке, брошенной на пол, размещался сам сёгун. Возвышение было нужно для того, чтоб подданные постоянно смотрели на властителя снизу вверх. Чем ближе находилась приемная к личным покоям владельца дворца, тем выше настил для гостей, что наглядно показывало степень доверия к ним.
Половой настил во дворце служил и другой цели. Умельцы-строители укладывали доски так, что бесшумно пройти по ним было практически невозможно. Даже при легком нажиме доски издавали пронизывающий скрип. В общем, в строительном деле тех пор этот парадокс имел более романтичное заглавие - угуису-бари (”соловьиный пол”). Возможно, вначале этот скрип и напоминал птичье чириканье. Но с течением времени доски начинали обыкновеннейшим образом противно скрипеть, тем самым на славу выполняя свое предназначение: информировать владельца дома о том, что к его покоям приближается ожидаемый либо незваный гость.
В согласии с традициями стиля Момояма, царившему в японской архитектуре и дизайне XVI-XVII веков, стены и потолки дворца, раздвижные дверные панели, ширмы были богато украшены резьбой, литыми металлическими накладками, художественной росписью - пейзажами, изображениями растений и зверей. К этой работе привлекали известных мастеров школы Кано. Интересно, что в приемных комнатах тональность рисунка, насыщенность палитры были более яркими и колоритными, что само собой, должно было влиять на настроение гостей.
А в личных покоях сёгуна сюжеты и краски были более приглушенными и размеренными, ведь эти картинки должны были не подавлять, а успокаивать зрителя.
Дворец Ниномару также был окружен японским садом, устроенным великим мастером этого искусства Кобори Энсю.
Вначале мастер замысливал сад таким образом, чтобы в нем нельзя было увидеть смену сезонов года.
Эта задача решалась довольно просто, и по-своему изящным образом: никаких деревьев и кустов, изменение окраски листвы которых могло навести на идея о скоротечности времени, лишь трава, мох, песок и камни.
Однако, несколько позже от данной идеи отказались, решив, что сад должен поражать своей красотой в любое время года.
Вокруг дворца посадили растения с таковым расчетом, чтобы одних в своем естественном цветении сменяли другие.
Например, в январе гостей дворца веселили цветы камелии, в феврале и марте - абрикосы, в апреле - цветение сакуры, в мае - азалий, а в июне - жасмина.
В какое бы время года гость ни прибывал во дворец, его встречали картина расцветающих растений.
В самом центре сада был выкопан большой пруд с тремя островками, соединенными между собой изящными мостами. Центральный полуостров был назван Хорайдзима (Полуостров нескончаемого счастья), а два островка гораздо меньших размеров - Камэдзима (Черепаховый) и Цурудзима (Журавлиный), так как эти животные являются символами долголетия..
..Как говорят знатоки, посещение сада Ниномару по своему эстетическому воздействию не уступает знакомству с великолепием дворцовых сооружений.
В 1867 году, когда военное правление себя совершенно исчерпало и японский народ потребовал возвращения всей полноты власти в руки императора, Ниномару Ёсинобу, 15-й сёгун из клана Токугава, известил о прекращении своих властных полномочий.
Об этом сейчас напоминает экспозиция из восковых фигур в приемном зале Охирома.
На следующий год во дворце Ниномару разместилось императорское правительство. Однако кабинет министров размещался там недолгое время, вскоре переехав вслед за царем в новую столицу - Токио.
В 1884 году дворец передали во владение императорской семьи, которая в свою очередь, в 1939 году, передала Нидзёдзё в собственность муниципалитета Киото. С 1940 года дворец был открыт для посещения публики.
Еще спустя 12 лет дворец Ниномару был признан Государственным сокровищем, а в 1994 году он был внесен в перечень мирового наследия ЮНЕСКО.
В конце VIII века, когда только что начала формироваться новая столица Хэйанкё (в дальнейшем - Киото) японские градостроители во всем следовали китайской моде.
Место, отведенное под новый город, расчертили четкими линиями, пересекавшимися под прямым углом. Дворец правителя был воздвигнут на севере, чтобы своей духовной мощью защищать дома подданных от сил зла, прилетающих, как всем известно, на крыльях ветра с севера.
Для простолюдинов были отведены самые дальние кварталы (счет улицам шел от правительственного дворца). Ну а дома придворных сановников прижимались к дворцу - чем ближе, тем почетнее.
Мы хотим познакомить читателя с дворцом, как будто раздвинувшим в XVII веке своими каменными плечами вторую улицу (Нидзё), отведенную в свое время для самых знатных сановников страны.
Канун XVII века стал переломным в истории Японии. Страна разделилась на два враждующих лагеря, борющихся за рычаги верховной власти, оставшиеся бесхозными после гибели военного правителя Тоётоми Хидэёси.
В 1600 году у местечка Сэкигахара сошлись в решающем сражении две армии - Западная и Восточная. Победа досталась восточному войску, которое возглавлял крупный феодал Иэясу Токугава.
Расправившись с противниками, победитель приступил к другому, ничуть не менее приятному процессу - собственному возвеличиванию.
Еще до того, как император был вынужден присвоить Токугаве высший военный титул сёгуна (генералиссимуса), превращавший его носителя в фактического вершителя судеб страны, Иэясу отдал приказ побежденным феодалам западных княжеств выстроить для него новейший дворец в столице.
Адрес был предопределен - не дальше 2-ой улицы. Хотя вообще-то, постоянно жить в этом дворце Токугава не собирался. Для него возводили укрепленный замок в Эдо (будущий Токио). Но в редкие дни пребывания в столичном Киото он желал иметь кров, отвечающий самым высоким требованиям.
Стройка началась в 1602 году и длилась до февраля следующего года, когда Иэясу Токугава прибыл в Киото на торжественную церемонию в связи с присвоением ему титула сёгуна.
Нужно отметить, что выстроенный на Второй улице замок (Нидзёдзё) принципиально отличался от оплотов, которые возводили себе другие феодалы в собственных княжествах. Нидзёдзё был предназначен поражать не высотой стен и количеством амбразур, а роскошью, и более того, своеобразным презрением к потенциальной угрозе, постоянно присутствующей в погрязшей в междоусобных войнах стране.
Знак власти сёгуна выделялся не суровыми бастионами, а огромными размерами площади (275 тысяч кв. м, из которых 8 тысяч были заняты разными сооружениями) и великолепием архитектуры.
К огорчению (либо к счастью?), изначальный вид Нидзёдзё не сохранился. В 1624 году третий сёгун из династии Токугава - Иэмицу, внук Иэясу - решил реконструировать дворец, существенно расширив его размеры. Работа длилась три года. Строителей подстегивало то, что правитель Го-Ёдзэй выразил желание посетить дворец сёгуна. Однако поспешность не сказалась на качестве стройки.
6 сентября 1626 года процессия придворных во главе с императором вступила на мостик, ведущий через заполненный водой ров, окружающий замок, к воротам Нидзёдзё.
Го-Ёдзэй гостил у сёгуна пять дней, наслаждаясь видами, открывавшимися из окна его покоев. А удивляться и восторгаться было чему.
Замок представлял собой крепость с 2-мя линиями обороны - наружной и внутренней. Основной дворец (Хонмару) окружала каменная стена с двумя воротами. В ее юго-западном углу высилась пятиэтажная башня, с которой открывался вид на весь город и его окрестности. Стены дворца и его интерьеры украшали лучшие мастера страны, принадлежавшие к столичной гильдии живописцев. Посреди их был и прославленный Эйгаку Кано. Вокруг дворца был разбит великолепный парк в классическом японском стиле.
Однако судьба Хонмару не была благополучной. После визита императора дворец стал постепенно приходить в упадок, ветшая без соответствующего присмотра. Ведь постоянной резиденцией сёгунов оставался замок в Эдо. Со временем, в этот процесс вмешались и силы стихии. В 1750 году молния ударила в пятиэтажную башню.
Вспыхнувший пожар превратил это сооружение в кучу золы. Восстанавливать башню не стали, так как ее оборонительное назначение, которое и вначале было довольно-таки условным, к тому времени уже окончательно утратило смысл. А в 1778 году пожар, вспыхнувший в городе, затронул и стены Хонмару. В течение целого века обугленный и потерявший свое великолепие дворец оставался в покоробленном виде, укрытый от глаз городских жителей крепостными стенами.
Но в 1893 году управление делами Императорского дома, в ведение которого перешло имущество упраздненного в 1868 году сёгуната, взялось за восстановление утраченного наследия. При этом возводить дворец по старым чертежам не стали, а просто-напросто разобрали по бревнышку дворец Кацура, входивший в состав ансамбль правительственного дворца и служивший резиденцией принцев, и перенесли его на Вторую улицу.
В будущем (в 1952 г.) этому дворцу, отражавшему многие характерные черты национальной архитектуры, был присвоен статус уникального культурного наследия.
Оданко настоящую славу комплексу Нидзёдзё принес другой дворец, выстроенный в 1626 году между наружным и внутренним кольцами стен.
Это место традиционно называлось Ниномару (второй круг обороны), так же окрестили и воздвигнутый там дворец. В границах круга Ниномару размещались и другие подсобные помещения - казармы для стражей, конюшня, кухня, склады.
Если Хонмару использовали в основном для праздничных церемоний, то для Ниномару было уготовано другое назначение. Тут были обустроены личные покои сёгуна, а также анфилада приемных, где военный правитель страны встречался со своими подчиненными.
К входу в Ниномару ведут Китайские ворота (Карамон), декорированные с одной стороны изображениями птиц, цветов, бабочек, а с другой - тигров, львов и драконов. На данный момент ворота украшены императорской хризантемой, но в годы владычества сёгуната их украшал герб дома Токугава.
Сам дворец представляет собой вереницу строений, соединенных меж собой в единое целое и тянущихся от входа на северо-запад. Только крайнее строение из данной анфилады - Сиро сёин, было отведено под личные покои сёгуна. Сюда допускали лишь жен и наложниц властителя. Другие четыре строения служили приемными. Любая из их различалась своим нравом, назначением, дизайном.
Место встречи с властителем определялось знатностью гостя и его лояльностью по отношению к сёгуну. В первой от входа приемной - Тодзамураи-но-ма - возможности увидеть сёгуна дожидались маленькие феодалы, не пользующиеся при дворе особенным уважением.
В этом же здании была обустроена особая комната для приема гонцов от императора.
Дальше небольшой коридор вел в гостиную Сикидай-но-ма, где визитеры складывали подарки, предназначенные владельцу дворца и его семье. Еще несколько шагов, и перед гостями раскрывалось место Большой приемной (Охирома).
По мере необходимости его можно было разграничить передвижными стенками и ширмами. В построенном усилиями сёгунов сословном государстве чрезвычайно принципиальным считалось точное обозначение иерархии людей в структуре сёгуната.
Так, наименее знатный угол предназначался для тех князей, кто в битве при Сэкигахаре выступал против Восточной армии. В более богатой части данной гостиной проходили встречи с соратниками по схватке и, следовательно, верными союзниками. Доступ в последнюю из вереницы приемных (Куро сёин) был открыт лишь для личных друзей и родственников сёгуна.
Показательно, что иерархичность этих приемных подчеркивалась и еще одним японским изобретением - высотой уровня настила половых досок. В каждой из приемных было особенное возвышение, где на подушечке, брошенной на пол, размещался сам сёгун. Возвышение было нужно для того, чтоб подданные постоянно смотрели на властителя снизу вверх. Чем ближе находилась приемная к личным покоям владельца дворца, тем выше настил для гостей, что наглядно показывало степень доверия к ним.
Половой настил во дворце служил и другой цели. Умельцы-строители укладывали доски так, что бесшумно пройти по ним было практически невозможно. Даже при легком нажиме доски издавали пронизывающий скрип. В общем, в строительном деле тех пор этот парадокс имел более романтичное заглавие - угуису-бари (”соловьиный пол”). Возможно, вначале этот скрип и напоминал птичье чириканье. Но с течением времени доски начинали обыкновеннейшим образом противно скрипеть, тем самым на славу выполняя свое предназначение: информировать владельца дома о том, что к его покоям приближается ожидаемый либо незваный гость.
В согласии с традициями стиля Момояма, царившему в японской архитектуре и дизайне XVI-XVII веков, стены и потолки дворца, раздвижные дверные панели, ширмы были богато украшены резьбой, литыми металлическими накладками, художественной росписью - пейзажами, изображениями растений и зверей. К этой работе привлекали известных мастеров школы Кано. Интересно, что в приемных комнатах тональность рисунка, насыщенность палитры были более яркими и колоритными, что само собой, должно было влиять на настроение гостей.
А в личных покоях сёгуна сюжеты и краски были более приглушенными и размеренными, ведь эти картинки должны были не подавлять, а успокаивать зрителя.
Дворец Ниномару также был окружен японским садом, устроенным великим мастером этого искусства Кобори Энсю.
Вначале мастер замысливал сад таким образом, чтобы в нем нельзя было увидеть смену сезонов года.
Эта задача решалась довольно просто, и по-своему изящным образом: никаких деревьев и кустов, изменение окраски листвы которых могло навести на идея о скоротечности времени, лишь трава, мох, песок и камни.
Однако, несколько позже от данной идеи отказались, решив, что сад должен поражать своей красотой в любое время года.
Вокруг дворца посадили растения с таковым расчетом, чтобы одних в своем естественном цветении сменяли другие.
Например, в январе гостей дворца веселили цветы камелии, в феврале и марте - абрикосы, в апреле - цветение сакуры, в мае - азалий, а в июне - жасмина.
В какое бы время года гость ни прибывал во дворец, его встречали картина расцветающих растений.
В самом центре сада был выкопан большой пруд с тремя островками, соединенными между собой изящными мостами. Центральный полуостров был назван Хорайдзима (Полуостров нескончаемого счастья), а два островка гораздо меньших размеров - Камэдзима (Черепаховый) и Цурудзима (Журавлиный), так как эти животные являются символами долголетия..
..Как говорят знатоки, посещение сада Ниномару по своему эстетическому воздействию не уступает знакомству с великолепием дворцовых сооружений.
В 1867 году, когда военное правление себя совершенно исчерпало и японский народ потребовал возвращения всей полноты власти в руки императора, Ниномару Ёсинобу, 15-й сёгун из клана Токугава, известил о прекращении своих властных полномочий.
Об этом сейчас напоминает экспозиция из восковых фигур в приемном зале Охирома.
На следующий год во дворце Ниномару разместилось императорское правительство. Однако кабинет министров размещался там недолгое время, вскоре переехав вслед за царем в новую столицу - Токио.
В 1884 году дворец передали во владение императорской семьи, которая в свою очередь, в 1939 году, передала Нидзёдзё в собственность муниципалитета Киото. С 1940 года дворец был открыт для посещения публики.
Еще спустя 12 лет дворец Ниномару был признан Государственным сокровищем, а в 1994 году он был внесен в перечень мирового наследия ЮНЕСКО.