Хэйанские байки: Собака Митинаги
Кто из вас не любит эпоху Хэйан? :) Я точно люблю
Оригинал взят у umbloo в Хэйанские байки: Собака Митинаги
В этой истории пять действующих лиц. Положительный герой: регент Фудзивара-но Митинага, он же господин Мидо:, монах в миру (966-1028). Верный сподвижник: его белая собака. Добрый волшебник: Абэ-но Сэймэй, знаток науки Темного и Светлого начал. Злой волшебник: монах До:ма. И пятый, самый таинственный, за сценой.
История сохранилась в нескольких изводах, мы покажем тот, что из «Сборника наставлений в десяти разделах» (раздел 7, рассказ 21).
«Когда господин Мидо:, монах в миру, строил храм Ходзёдзи [в конце 1110-х гг.], он каждый день бывал на стройке. В ту пору у господина была любимая белая собака, он брал её с собой.
Однажды, когда он входил в ворота, собака побежала вперёд, стала носиться кругами и лаять. Господин остановился, осмотрелся, ничего особенного не увидел и двинулся дальше. Но собака ухватила его зубами за полу одежды и стала тянуть, чтобы остановить. Что-то тут не так, - подумал он. Велел подать подставку для [оглоблей распряжённого] возка, уселся на неё и немедля послал за Сэймэем.
Рассказал ему, что случилось. Сэймэй ненадолго прикрыл глаза, а потом с задумчивым видом промолвил:
- Кто-то решил навести проклятие на тебя, господин, и закопал у тебя на пути вещь, заклятую злыми чарами. Если бы ты через неё переступил, чары бы подействовали. Твоя удача несравненна: собака лает, потому что учуяла то место. У собак изначально есть небольшие чудесные способности.
И показал, которое это место. Там начали копать и нашли глиняный горшок, обвязанный крест-накрест жёлтой верёвкой из бумаги. Горшок выкопали, открыли и посмотрели: оказалось, в горшке ничего нет, только на нём самом киноварью написан знак «один».
Сэймэй сказал:
- Эти чары - из самых тайных. Кроме меня, Сэймэя, их никто не знает. Разве что учитель Закона по имени До:ма? Пожалуй, только он ещё может их знать.
Достал из-за пазухи лист бумаги, сложил в виде птички, прочёл заклинание и подбросил. Бумага обернулась белой цаплей и полетела в южную сторону.
- Где сядет эта птица, там и живёт тот, кто сотворил это проклятие. Там мы его и найдём.
Слуги пошли в ту сторону, куда летела цапля, шли за ней, и вот, за воротами Бомон на Шестой улице, в переулке Мадэ, у старых развалин усадьбы Кавара-ин цапля села возле домика со снятыми дверьми.
Следуя за цаплей, слуги нашли старика-монаха. Его тут же схватили и допросили, не тот ли он, кого они ищут. Монах Дома сказал, что навести чары его подговорил Правый министр Хорикава. Монаха не стали карать. Его отослали в его родной край Харима, правда, взявши с него письменную клятву больше никогда не применять таких чар.
Если удача сильна, то когда действуешь с умом, можно избежать даже такого бедствия.»
Абэ-но Сэймэй и писарь работы Судзуки Мисано. Здесь волшебнику помогает не демон (как на портрете вверху), а вполне человек… или не вполне…
Есть устойчивое мнение, что монах по имени До:ма - это не кто иной, как Асия До:ман, главный соперник Сэймэя (про их вражду есть целая пьеса Кабуки - «Придворное зерцало Асия До:мана» 蘆屋道満大内鑑, «Асия До:ман о:ути кагами»). Прятался злодей в подходящем месте: усадьба Кавара в своё время принадлежала Минамото-но Тоору (822-895), в X-XI вв. и позже о ней ходила дурная слава (поскольку Тоору её отделал с большими причудами, например, в ней было устроено подобие морского побережья, что потребовало тяжёлого труда множества людей).
Сложнее понять другое: кто был заказчиком злых чар? Если в тексте «Сборника наставлений» всё верно, получается совсем ужасная картина: Правым министром Хорикава прозвали (уже к старости) второго сына Митинаги, Ёримунэ (993-1065). Может, он и завидовал старшему единокровному брату, Ёримити, не исключено, что обижался на отца за то, что тот именно Ёримити сделал своим преемником, но не до такой же степени! Мы не поверили в это ужасное злодейство и сверились с «Рассказами, собранными в Удзи» (это собрание примерно на полвека старше нашего сборника, та же история в нём помещена под № 184). Там всё не так мрачно и гораздо понятнее: чародея нанял не Правый, а Левый министр Хорикава, то есть двоюродный брат Митинаги, Акимицу (944-1021). Соперничать при дворе начали уже отцы этих двоих, братья Канэмити и Канэиэ; Канэиэ был младше, но преуспел больше, а его сын Митинага ещё больше. Зависть Акимицу к Митинаге усугубилась ещё и тем, что один из принцев отверг жену, дочь Акимицу, ради наложницы, дочери Митинаги. О проклятиях, которые насылал на Митинагу Акимицу с помощью Асия До:мана или самостоятельно, говорится и в других источниках.
А почему на горшочке было написано «один», у нас объяснений нет. Только домысел. Вот, допустим, юному государю пересказали, как господина Мидо:, его дедушку, пытались околдовать. Государь встревоженно переспрашивает: а точно написан был знак «один»? Может, всё-таки «два»?
Чей храм, понятно: господина Мидо:. Значит, и проклясть хотели его. Значит, это он «номер один». Что именно он первый человек в государстве, уже четверть века никто не сомневается. Но одно дело разговоры в столице (или даже при дворе), а другое - надпись киноварью! И при таком раскладе никаких чар вообще можно было бы не творить: разлад между государем и регентом обеспечен.
Оригинал взят у umbloo в Хэйанские байки: Собака Митинаги
В этой истории пять действующих лиц. Положительный герой: регент Фудзивара-но Митинага, он же господин Мидо:, монах в миру (966-1028). Верный сподвижник: его белая собака. Добрый волшебник: Абэ-но Сэймэй, знаток науки Темного и Светлого начал. Злой волшебник: монах До:ма. И пятый, самый таинственный, за сценой.
История сохранилась в нескольких изводах, мы покажем тот, что из «Сборника наставлений в десяти разделах» (раздел 7, рассказ 21).
«Когда господин Мидо:, монах в миру, строил храм Ходзёдзи [в конце 1110-х гг.], он каждый день бывал на стройке. В ту пору у господина была любимая белая собака, он брал её с собой.
Однажды, когда он входил в ворота, собака побежала вперёд, стала носиться кругами и лаять. Господин остановился, осмотрелся, ничего особенного не увидел и двинулся дальше. Но собака ухватила его зубами за полу одежды и стала тянуть, чтобы остановить. Что-то тут не так, - подумал он. Велел подать подставку для [оглоблей распряжённого] возка, уселся на неё и немедля послал за Сэймэем.
Рассказал ему, что случилось. Сэймэй ненадолго прикрыл глаза, а потом с задумчивым видом промолвил:
- Кто-то решил навести проклятие на тебя, господин, и закопал у тебя на пути вещь, заклятую злыми чарами. Если бы ты через неё переступил, чары бы подействовали. Твоя удача несравненна: собака лает, потому что учуяла то место. У собак изначально есть небольшие чудесные способности.
И показал, которое это место. Там начали копать и нашли глиняный горшок, обвязанный крест-накрест жёлтой верёвкой из бумаги. Горшок выкопали, открыли и посмотрели: оказалось, в горшке ничего нет, только на нём самом киноварью написан знак «один».
Сэймэй сказал:
- Эти чары - из самых тайных. Кроме меня, Сэймэя, их никто не знает. Разве что учитель Закона по имени До:ма? Пожалуй, только он ещё может их знать.
Достал из-за пазухи лист бумаги, сложил в виде птички, прочёл заклинание и подбросил. Бумага обернулась белой цаплей и полетела в южную сторону.
- Где сядет эта птица, там и живёт тот, кто сотворил это проклятие. Там мы его и найдём.
Слуги пошли в ту сторону, куда летела цапля, шли за ней, и вот, за воротами Бомон на Шестой улице, в переулке Мадэ, у старых развалин усадьбы Кавара-ин цапля села возле домика со снятыми дверьми.
Следуя за цаплей, слуги нашли старика-монаха. Его тут же схватили и допросили, не тот ли он, кого они ищут. Монах Дома сказал, что навести чары его подговорил Правый министр Хорикава. Монаха не стали карать. Его отослали в его родной край Харима, правда, взявши с него письменную клятву больше никогда не применять таких чар.
Если удача сильна, то когда действуешь с умом, можно избежать даже такого бедствия.»
Абэ-но Сэймэй и писарь работы Судзуки Мисано. Здесь волшебнику помогает не демон (как на портрете вверху), а вполне человек… или не вполне…
Есть устойчивое мнение, что монах по имени До:ма - это не кто иной, как Асия До:ман, главный соперник Сэймэя (про их вражду есть целая пьеса Кабуки - «Придворное зерцало Асия До:мана» 蘆屋道満大内鑑, «Асия До:ман о:ути кагами»). Прятался злодей в подходящем месте: усадьба Кавара в своё время принадлежала Минамото-но Тоору (822-895), в X-XI вв. и позже о ней ходила дурная слава (поскольку Тоору её отделал с большими причудами, например, в ней было устроено подобие морского побережья, что потребовало тяжёлого труда множества людей).
Сложнее понять другое: кто был заказчиком злых чар? Если в тексте «Сборника наставлений» всё верно, получается совсем ужасная картина: Правым министром Хорикава прозвали (уже к старости) второго сына Митинаги, Ёримунэ (993-1065). Может, он и завидовал старшему единокровному брату, Ёримити, не исключено, что обижался на отца за то, что тот именно Ёримити сделал своим преемником, но не до такой же степени! Мы не поверили в это ужасное злодейство и сверились с «Рассказами, собранными в Удзи» (это собрание примерно на полвека старше нашего сборника, та же история в нём помещена под № 184). Там всё не так мрачно и гораздо понятнее: чародея нанял не Правый, а Левый министр Хорикава, то есть двоюродный брат Митинаги, Акимицу (944-1021). Соперничать при дворе начали уже отцы этих двоих, братья Канэмити и Канэиэ; Канэиэ был младше, но преуспел больше, а его сын Митинага ещё больше. Зависть Акимицу к Митинаге усугубилась ещё и тем, что один из принцев отверг жену, дочь Акимицу, ради наложницы, дочери Митинаги. О проклятиях, которые насылал на Митинагу Акимицу с помощью Асия До:мана или самостоятельно, говорится и в других источниках.
А почему на горшочке было написано «один», у нас объяснений нет. Только домысел. Вот, допустим, юному государю пересказали, как господина Мидо:, его дедушку, пытались околдовать. Государь встревоженно переспрашивает: а точно написан был знак «один»? Может, всё-таки «два»?
Чей храм, понятно: господина Мидо:. Значит, и проклясть хотели его. Значит, это он «номер один». Что именно он первый человек в государстве, уже четверть века никто не сомневается. Но одно дело разговоры в столице (или даже при дворе), а другое - надпись киноварью! И при таком раскладе никаких чар вообще можно было бы не творить: разлад между государем и регентом обеспечен.