Страна бурятов. Война острогов.
Оригинал взят у kiowa_mike в Страна бурятов. Война острогов.
Из "Сибирской книги".
В 1650 году приказным Братского острога был назначен Пётр Бекетов, который много сил потратил на укрепление самой крепостцы, организацию пашенного дела и объясачивание населения. При этом он замечал, что ясак по соболю с человека дают только те буряты, «которые кочуют блиско брацкого острогу, а которые подале живут и кочуют, те ясака не платят, потому что людей в Брацком острошке немного - всего посылают де на год по сороку человек».
Спокойствие в Братском уезде было нарушено сразу же после замены Бекетова на А.Оленя, который остался памятен местным жителям по набегу на Букиевский улус в 1647 году. Буряты не стали открыто возмущаться (хотя существовали планы захвата острога и истребления его гарнизона, о чём сообщил казакам «ясачный мужик» Кутухта). Буряты просто откочевали от острога за радиус действия посылаемых из него русских отрядов (предварительно отогнав от него лошадей), а приказчик Олень со своими сорока людьми «сел в осаду».
При всём том о бурятах не забывали и в Красноярской крепости, откуда была предпринята первая попытка к их объясачиванию. Следующим шагом красноярцев стало строительство Удинского острога на реке Уде в 1647 году. Этому предшествовало несколько экспедиций, которые имели переменный успех - в частности, Миллер рассказывает о некоем кресте с именами нескольких служилых людей и датой - 7152 год. «Жители города рассказывают, что этот крест был поставлен красноярскими служилыми людьми, которые впервые объясачили тамошних бурят и построили острог. Однако по справке с архивными документами этому рассказу верить нельзя, потому что на основании его следовало бы думать, что местность на реке Уде была разведана из Красноярска уже в 7152 (1644) г. и тогда же была сделана первая попытка к покорению тамошних бурят, причем, вероятно, тогда же погибли служилые люди, поименованные в надписи на кресте». Значительный поход был предпринят в 1645 году по приказу воеводы Петра Протасьева, под командованием атаманов Милослава Кольцова и Елисея Тюменца. Экспедиции состояла из трёхсот тридцати человек, и превосходила все присланные до сих пор рати против бурятов.
4 августа русское войско нанесли решительное поражение двум наиболее могущественным бурятским князцам Оилану и Номче. В бою было убито до 70 братских людей, погиб сам Номча и двое из сыновей Оилана. Сам Оилан с тремя другими сыновьями спаслись бегством, его жена и сын Изень, раненный в бою, вместе с женою попали в плен.
Но тут, как это часто бывает, нежданно-негаданно в конфликт вмешались внешние силы. Грозный бурятский князец Оилан подвергся нападению монголов и решив, что из двух зол надо выбирать меньшее, прибыл 6 июля 1647 года в Красноярск и просил об устройстве в его землях русского острога для обережения его земли от нападений южных кочевников.
Впрочем, Оилан на этом не успокоился. Как только угроза со стороны монголов прошла, он снова отложился. В 1651 году буряты из Букеевского улуса снова сделали попытку уничтожить Братский острог, возведённый уже на новом месте. Острог устоял, однако пашни вокруг острога были сожжены и вытоптаны.
Первая половина пятидесятых годов в Предбайкалье проходила под знаком уже упоминавшейся «войны острогов» - Красноярского и Енисейского. В ход шло всё - и двойное обложение ясаком, и принижение важности противоположной стороны - «они-де наши кыштымы» - то есть, данники. Доходило и до прямых столкновений и захвата пашенных крестьян служилыми людьми.
Естественно, все эти действия не способствовали умиротворению туземцев, которые с радостью понимали, что в среде завоевателей отсутствует единство.
А.И.Окладников приведит любопытный эпизод, связанный с неожиданным появлением в Приангарье пропавшего было с Лены или Куды бурятского князца Буемыги. За Буемыгой, по причине отлучки, числился значительный недоимок - три сорока и четыре соболя. Даже не зная князца и не имея представления об его уходе, воеводы без всяких околичностей приказали узнать, какой именно приказный его развоевал, разграбил и отогнал, - такова была уверенность воевод в качестве их служилого аппарата.
В наказе воевод по случаю объявления Буемыги прямо сказано: «А впредь бы ты, казачий атаман Никифор Качин, без государеву указу и без указной памяти в поход с Верхоленскими служилыми и с промышленными людьми не ходил войною, и таких подговорщиков, которые, для своей корысти учнут, собрався, идти в поход - и ты бы их не отпускал и сам бы с ними не ходил… И буде учнут они называть которые иноземцев неясачными людьми и идти на них в поход, и ты бы им не веровал ни чем и никоторыми их делы».
Из "Сибирской книги".
В 1650 году приказным Братского острога был назначен Пётр Бекетов, который много сил потратил на укрепление самой крепостцы, организацию пашенного дела и объясачивание населения. При этом он замечал, что ясак по соболю с человека дают только те буряты, «которые кочуют блиско брацкого острогу, а которые подале живут и кочуют, те ясака не платят, потому что людей в Брацком острошке немного - всего посылают де на год по сороку человек».
Спокойствие в Братском уезде было нарушено сразу же после замены Бекетова на А.Оленя, который остался памятен местным жителям по набегу на Букиевский улус в 1647 году. Буряты не стали открыто возмущаться (хотя существовали планы захвата острога и истребления его гарнизона, о чём сообщил казакам «ясачный мужик» Кутухта). Буряты просто откочевали от острога за радиус действия посылаемых из него русских отрядов (предварительно отогнав от него лошадей), а приказчик Олень со своими сорока людьми «сел в осаду».
При всём том о бурятах не забывали и в Красноярской крепости, откуда была предпринята первая попытка к их объясачиванию. Следующим шагом красноярцев стало строительство Удинского острога на реке Уде в 1647 году. Этому предшествовало несколько экспедиций, которые имели переменный успех - в частности, Миллер рассказывает о некоем кресте с именами нескольких служилых людей и датой - 7152 год. «Жители города рассказывают, что этот крест был поставлен красноярскими служилыми людьми, которые впервые объясачили тамошних бурят и построили острог. Однако по справке с архивными документами этому рассказу верить нельзя, потому что на основании его следовало бы думать, что местность на реке Уде была разведана из Красноярска уже в 7152 (1644) г. и тогда же была сделана первая попытка к покорению тамошних бурят, причем, вероятно, тогда же погибли служилые люди, поименованные в надписи на кресте». Значительный поход был предпринят в 1645 году по приказу воеводы Петра Протасьева, под командованием атаманов Милослава Кольцова и Елисея Тюменца. Экспедиции состояла из трёхсот тридцати человек, и превосходила все присланные до сих пор рати против бурятов.
4 августа русское войско нанесли решительное поражение двум наиболее могущественным бурятским князцам Оилану и Номче. В бою было убито до 70 братских людей, погиб сам Номча и двое из сыновей Оилана. Сам Оилан с тремя другими сыновьями спаслись бегством, его жена и сын Изень, раненный в бою, вместе с женою попали в плен.
Но тут, как это часто бывает, нежданно-негаданно в конфликт вмешались внешние силы. Грозный бурятский князец Оилан подвергся нападению монголов и решив, что из двух зол надо выбирать меньшее, прибыл 6 июля 1647 года в Красноярск и просил об устройстве в его землях русского острога для обережения его земли от нападений южных кочевников.
Впрочем, Оилан на этом не успокоился. Как только угроза со стороны монголов прошла, он снова отложился. В 1651 году буряты из Букеевского улуса снова сделали попытку уничтожить Братский острог, возведённый уже на новом месте. Острог устоял, однако пашни вокруг острога были сожжены и вытоптаны.
Первая половина пятидесятых годов в Предбайкалье проходила под знаком уже упоминавшейся «войны острогов» - Красноярского и Енисейского. В ход шло всё - и двойное обложение ясаком, и принижение важности противоположной стороны - «они-де наши кыштымы» - то есть, данники. Доходило и до прямых столкновений и захвата пашенных крестьян служилыми людьми.
Естественно, все эти действия не способствовали умиротворению туземцев, которые с радостью понимали, что в среде завоевателей отсутствует единство.
А.И.Окладников приведит любопытный эпизод, связанный с неожиданным появлением в Приангарье пропавшего было с Лены или Куды бурятского князца Буемыги. За Буемыгой, по причине отлучки, числился значительный недоимок - три сорока и четыре соболя. Даже не зная князца и не имея представления об его уходе, воеводы без всяких околичностей приказали узнать, какой именно приказный его развоевал, разграбил и отогнал, - такова была уверенность воевод в качестве их служилого аппарата.
В наказе воевод по случаю объявления Буемыги прямо сказано: «А впредь бы ты, казачий атаман Никифор Качин, без государеву указу и без указной памяти в поход с Верхоленскими служилыми и с промышленными людьми не ходил войною, и таких подговорщиков, которые, для своей корысти учнут, собрався, идти в поход - и ты бы их не отпускал и сам бы с ними не ходил… И буде учнут они называть которые иноземцев неясачными людьми и идти на них в поход, и ты бы им не веровал ни чем и никоторыми их делы».