Не любить себя
Наверное, стоит иногда поплакаться у всех на виду, написать что-то сокровенное, перевести дух. Понемножку (это слово слитно или раздельно пишется?) обо всем, как я обычно делаю, но обо "всем" другом. О грустном.
Первое? Я ужасно скучаю. Я скучаю по Ленке, и самое ужасное, что она-то, кажется, не скучает по мне. Мы расстались не самым лучшим образом и не виделись с тех пор 4 месяца, и у меня есть только прощальное письмо. Зачем оно мне? Я почему-то храню письма. Школьные записки тоже. Когда читаю, слышу голос писавшего, как будто это он читает. Ее голос не забываю.
О голосе: напишу заметку для себя. В желтой майке 'Pittsburgh Penguins': все помню, кроме голоса. Спустя столько времени нашла снова, а голос вспомнить не могу. И смелости не хватает даже долбаное сообщение написать.
Второе. Непреодолимый ужас облажаться. Я ж долбаный комиссар спо, и это, в общем-то, возлагает на меня большую ответственность, которая обычно заключается в выполнении всех заданий самой. Конечно, мой жизненный принцип: если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам; но не до такой же степени. От кандидатов не можем добиться активности, у них все детский сад, штаны на лямках. Бесит аж.
Третье. Дурацкая дружба с итальянцем ставит меня в тупик. С одной стороны, это бесценные взаимоотношения, нечто такое, что привносит в мою скучную жизнь толику экзотики. С другой стороны, я боюсь, что все это неискренне. Много слов из воздуха. В итоге это ничего не меняет, но мне хочется, чтобы мы были настоящими друзьями, плюс все эти шуточки в духе 'u r not very smart today' и 'i'm hungary, let's czech fridge' как бы выразиться точнее... много значат, что ли.
Четвертое. Я не люблю, когда мне нужно уходить от - сейчас будет пафосно - любимого человека. Когда я просто звоню ему и спрашиваю: ты заберешь меня сегодня с Гайкиного дня рождения? И он забирает. По дороге шутит, мол, я уже сказал родителям, что ты пьяная придешь, они ждут. Я прихожу, и меня действительно там ждут. Это хороший дом, может быть даже мой. Когда-нибудь, мне бы хотелось, чтобы он стал моим. Я прихожу, залезаю под одеяло, ем драгоценные булочки с трюфельной начинкой. Иногда мы лежим втроем с его братом-близняшкой и смотрим кино. Чаще, конечно, вдвоем. Мне не нравилось делить узкое одеяло - он купил новое. В два раза больше. Он храпит и пинается во сне. Что мне остается делать? Не дергаться, потому что я все равно не смогу его руки вокруг себя расцепить. А с утра все равно нужно вставать, завтракать и идти по делам. Не люблю это.
Пятое. Я безнадежная дура. Тут без комментариев.
Первое? Я ужасно скучаю. Я скучаю по Ленке, и самое ужасное, что она-то, кажется, не скучает по мне. Мы расстались не самым лучшим образом и не виделись с тех пор 4 месяца, и у меня есть только прощальное письмо. Зачем оно мне? Я почему-то храню письма. Школьные записки тоже. Когда читаю, слышу голос писавшего, как будто это он читает. Ее голос не забываю.
О голосе: напишу заметку для себя. В желтой майке 'Pittsburgh Penguins': все помню, кроме голоса. Спустя столько времени нашла снова, а голос вспомнить не могу. И смелости не хватает даже долбаное сообщение написать.
Второе. Непреодолимый ужас облажаться. Я ж долбаный комиссар спо, и это, в общем-то, возлагает на меня большую ответственность, которая обычно заключается в выполнении всех заданий самой. Конечно, мой жизненный принцип: если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам; но не до такой же степени. От кандидатов не можем добиться активности, у них все детский сад, штаны на лямках. Бесит аж.
Третье. Дурацкая дружба с итальянцем ставит меня в тупик. С одной стороны, это бесценные взаимоотношения, нечто такое, что привносит в мою скучную жизнь толику экзотики. С другой стороны, я боюсь, что все это неискренне. Много слов из воздуха. В итоге это ничего не меняет, но мне хочется, чтобы мы были настоящими друзьями, плюс все эти шуточки в духе 'u r not very smart today' и 'i'm hungary, let's czech fridge' как бы выразиться точнее... много значат, что ли.
Четвертое. Я не люблю, когда мне нужно уходить от - сейчас будет пафосно - любимого человека. Когда я просто звоню ему и спрашиваю: ты заберешь меня сегодня с Гайкиного дня рождения? И он забирает. По дороге шутит, мол, я уже сказал родителям, что ты пьяная придешь, они ждут. Я прихожу, и меня действительно там ждут. Это хороший дом, может быть даже мой. Когда-нибудь, мне бы хотелось, чтобы он стал моим. Я прихожу, залезаю под одеяло, ем драгоценные булочки с трюфельной начинкой. Иногда мы лежим втроем с его братом-близняшкой и смотрим кино. Чаще, конечно, вдвоем. Мне не нравилось делить узкое одеяло - он купил новое. В два раза больше. Он храпит и пинается во сне. Что мне остается делать? Не дергаться, потому что я все равно не смогу его руки вокруг себя расцепить. А с утра все равно нужно вставать, завтракать и идти по делам. Не люблю это.
Пятое. Я безнадежная дура. Тут без комментариев.