О «сухом законе 1914-го» и «наркомовских ста граммах»
Законопроект «О мерах по борьбе с пьянством» появился в Думе ещё в 1913-м - и в нём окажется на удивление много знакомых моментов: ограничение по времени (с 9 утра до семи вечера в городе и пяти вечера на селе); полный запрет на продажу в посты, по воскресеньям и в православные праздники; штрафы для шляющихся нетрезвыми в общественных местах и для продавцов-нарушителей; принудительное лечение для алкоголиков, пропаганда трезвости в учебных заведениях.
Всё изменится с началом войны (а точнее - по мере её неминуемого приближения, поскольку уже в апреле 1914-го будет разослан секретный циркуляр о запрете торговли водкой «в случае начала военных действий»). Официальный запрет вступит в силу позже: «Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьме или крепости на три месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3000 рублей». (Сумма по тем временам совершенно неподъёмная!) Наконец, 22 августа выйдет упомянутый указ: «Существующее воспрещение продажи спирта, вина и водочных изделий для местного потребления в империи продлить вплоть до окончания военного времени».
Профессор Коровин, первый председатель московского общества трезвости: «…народ смело и решительно, без всяких колебаний, вступил на путь полной трезвости. Не слышно никаких жалоб, напротив, везде с радостью приветствуется трезвость. За народом нехотя плетется интеллигенция, колеблющаяся и ноющая».
Публицист «Нового времени» Меньшиков свидетельствует: «…со всех сторон идут телеграммы и письма о чудесном преображении народной жизни, о крайнем упадке преступности (на 70, местами на 90%)! Пустуют арестные помещения и тюрьмы, пустуют камеры мировых судей и судебных следователей. Хулиганство местами как рукой сняло. …Уже через две недели закрытия винных лавок Россия почувствовала себя как бы воскресшей».
Но другие источники свидетельствуют о «винных погромах» (называется цифра - двести тридцать за первую неделю только в Центральной России); один из губернаторов умоляет разрешить продажу хотя бы на два часа в день - «во избежание кровавых столкновений»!
Для «ноющей интеллигенции» уже осенью выйдет поблажка в виде распоряжения «Об исключительном праве продажи для ресторанов первого разряда и аристократических клубов». Надо думать, после этого простой люд возлюбит всяких «бар» ещё пуще прежнего. Наиболее радикальные исследователи даже усматривают тут одну из главных причин последовавших революций!
Были и другие скверные последствия: триста тысяч потерянных рабочих мест на закрытых спиртзаводах; сорок с лишним миллионов компенсации их владельцам; существенные потери бюджета от казённой монополии, взлёт самогоноварения. С другой стороны - говорят о росте производительности труда (5-7%) и сокращении прогулов (23%) - но здесь явно надо делать скидку на дисциплину военного времени.
19 декабря 1919 года Ленин это начинание продолжит, подписав закон «О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких изделий и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ». (За упомянутый самогон можно было загреметь на пять лет с конфискацией). И только в августе 1923-го большевики отыграют назад. Как говорят, многие в народе возмущались - но появившуюся в продаже водку любовно прозовут «рыковкой», по фамилии тогдашнего председателя Совнаркома.
22 августа 1941 года Сталин подпишет распоряжение, гласившее: «Установить, начиная с 1 сентября 1941 года, выдачу 40° водки в количестве 100 граммов в день на человека красноармейцам и начальствующему составу войск первой линии действующей армии».
Но выражение «наркомовские сто грамм» появилось ещё во время финской войны - с такой просьбой обратится Ворошилов. Трудно было воевать в сорокаградусный мороз. За пару боевых месяцев 1940-го Красная Армия выпьет десять тонн водки и, между прочим, почти девять коньяка.
Источник