(no subject)
Был один очень смешной и забавный случай, который доказал, до чего Герардша была предана митрополиту, но только едва с нею от испуга не сделалось удара. Как охотница до цветов и до всякой садовой новинки, она где-то себе достала тогда новое зимующее растение фраксинель с очень пахучими листьями, схожими по запаху с лимонною цедрой. Цветы этого растения темно-розовые. Каким манером зашел разговор у Герардовой с Филаретом об этом цветке -- не знаю, только она возила ему показывать ветку с цветком, он похвалил, но сказал: "Хорошо растение, а ежели бы цветок был белый, думаю, было бы еще лучше".
Достаточно было этого слова митрополита, чтобы Герардова стала добиваться иметь такое растение с белым цветком; она справлялась, узнала, что есть, и себе добыла; а так как подал эту мысль митрополит, то и назвала растение "Филаретова мысль", а потом просто стала называть "Филарет". Вот как-то, год ли, два ли спустя, митрополит был весною болен. Екатерина Сергеевна к нему ездила узнать об его здоровье и велела утром на следующий день сходить еще человеку на подворье, и чтобы к тому часу, когда она встанет, он вернулся и ей доложили бы об ответе. Поутру приходит к ней ее садовник и говорит: "Я не знаю, как вам доложить, сударыня: у нас случилось несчастье".
-- Что такое? -- спрашивает она.
-- Да что-с, "Филарет"-то ведь умер.
С Екатериной Сергеевной дурно, чуть не удар.
-- Кто тебе сказал? почему ты знаешь? -- спрашивает она, растерявшись.
-- Я сам видел, замерз, -- говорит садовник, чуть не плача. Та и понять не может, что такое он ей говорит.
-- Как замерз?
-- Да-с, хорошо был закутан на зиму, а не прозимовал, замерз... Тут только она догадалась, что идет речь совсем не о митрополите, а об растении. Она выбранила садовника, что он так ее напугал, расхохоталась до слез, рада-радешенька, что понапрасну перепугалась, но целый день ходила с головною болью, а с подворья вслед за тем возвратился человек с известием, что владыке лучше. Потом при свидании она презабавно рассказывала мне, как она перепугалась из пустяков, по недоразумению
Достаточно было этого слова митрополита, чтобы Герардова стала добиваться иметь такое растение с белым цветком; она справлялась, узнала, что есть, и себе добыла; а так как подал эту мысль митрополит, то и назвала растение "Филаретова мысль", а потом просто стала называть "Филарет". Вот как-то, год ли, два ли спустя, митрополит был весною болен. Екатерина Сергеевна к нему ездила узнать об его здоровье и велела утром на следующий день сходить еще человеку на подворье, и чтобы к тому часу, когда она встанет, он вернулся и ей доложили бы об ответе. Поутру приходит к ней ее садовник и говорит: "Я не знаю, как вам доложить, сударыня: у нас случилось несчастье".
-- Что такое? -- спрашивает она.
-- Да что-с, "Филарет"-то ведь умер.
С Екатериной Сергеевной дурно, чуть не удар.
-- Кто тебе сказал? почему ты знаешь? -- спрашивает она, растерявшись.
-- Я сам видел, замерз, -- говорит садовник, чуть не плача. Та и понять не может, что такое он ей говорит.
-- Как замерз?
-- Да-с, хорошо был закутан на зиму, а не прозимовал, замерз... Тут только она догадалась, что идет речь совсем не о митрополите, а об растении. Она выбранила садовника, что он так ее напугал, расхохоталась до слез, рада-радешенька, что понапрасну перепугалась, но целый день ходила с головною болью, а с подворья вслед за тем возвратился человек с известием, что владыке лучше. Потом при свидании она презабавно рассказывала мне, как она перепугалась из пустяков, по недоразумению