Четыре дня в Париже. Дни третий и четвёртый
Окончание. Начало см. в посте " Дни первый и второй"
С 27 по 30 сентября 2019 года я провёл четыре дня в Париже - точнее, два полных дня с кусочком вечера и кусочком утра. Я писал об этом в подзамочном посте, но в ноябре, не вдаваясь в сугубо личные вопросы того, какую роль первая поездка в Париж 29 лет назад сыграла в моей сугубо внутренней жизни, я начал делиться визуальными впечатлениями.
Сегодня - вторая, заключительная часть. Прошу простить, что так долго готовил её. Работы много. Визуальных впечатлений в этой серии будет ровным счётом 32. Следовательно, в обеих сериях их 90.
29 лет Париж оставался моим первым городом на Западе, первым городом за пределами СССР и вообще первым подтверждением того факта, что за пределами объективно наблюдаемой реальности есть ещё другая реальность, в которую можно вполне реально попасть и вполне объективно её наблюсти. Париж не утратил этой роли в моей жизни и сейчас, но в эту вторую за 29 лет поездку я закрыл целый ряд гештальтов, просто пройдя практически теми же маршрутами, что ходил в те незабвенные недели ноября 1990 года. В этом, открытом для всех, посте я вновь не буду вдаваться во внутренние переживания. Просто визуальные впечатления. Просто виды. И несколько слов к каждому из них.
Ну что, снова отправляемся в путь? Пояснения к каждому кадру располагаются под ним.
19-й округ Парижа, где находилось место моего ночлега, район в целом не самый благополучный. Это парижский северо-восток, тут недалеко неспокойные бедняцкие трущобы в районе под названием Сталинград, но непосредственно тот квартал, где мне довелось провести три ночи, вполне буржуазный и безопасный. Ближе всего квартирка была к станции самой странной линии парижского метро - построенного в 1911 г. ромбовидного отростка под названием 7-бис (об этом см. в первом посте), но по утрам я выезжал в центр через другую, смежную линию: станция Пляс-де-Фет, "Площадь Празднеств", тоже открытая в 1911 году, находится на 11 линии, идущей в центр -- конечная у неё в огромном пересадочном комплексе Шатле, о котором см. ниже.
Идти к Площади Празднеств из моего квартала нужно было через Rue de Crimée, улицу Крым. Нет, к нынешним временам это название отношения не имеет - оно появилось в 1860-е годы, после Крымской войны, когда этот район (прежде - пригородная коммуна Бельвиль) был присоединён к Парижу. Единственное любопытное место на этой улице - угол Villa Albert-Robida (на фото). Перепад высот в этом холмистом районе тут так крут, что вместо обычного перекрёстка построена пешеходная лестница. А сама уличка названа в 1961 в честь Альбера Робида, парижского издателя и гравёра начала ХХ столетия. Застройка вся современная.
Опаньки, а Бобур-то оказался на ремонте! 29 лет назад меня очень притягивал центр Помпиду, он же Centre national d'art et de culture Georges-Pompidou - Национальный центр искусства и культуры им. Жоржа Помпиду, он же Бобур, по названию квартала Beaubourg, на месте которого его выстроили в IV-м округе Парижа в середине 1970-х. В 1990-м на площадке перед ним сидели, стояли, лежали и бродили толпы волосатой молодёжи с гитарами, флейтами, бонгами, маракасами и саксофонами - в общем, было весело, напоминало о тогдашнем московском Арбате, только без ментов и люберов. Ну и сама концепция центра современного искусства, придуманного французским президентом Помпиду с целью вновь заявить роль Парижа как средоточия всего модного, умного и передового -- роль, перехваченную у французской столицы Нью-Йорком, -- мне тогда очень нравилась.
Хотел зайти туда и в этот раз, конкретно -- в библиотеку (тем более -- она бесплатная), но выяснилось, что большая часть здания закрыта, а в те немногие подразделения, куда попасть можно, нужно выстаивать колоссальную очередь.
Врать не стану: я не разделяю всеобщих восторгов по поводу суперсовременной архитектуры центра Помпиду, в которой архитекторы Ренцо Пиано, Ричард Роджерс и Джанфранко Франчини (замечу: ни одного француза - все трое итальянцы, барон Роджерс по происхождению британец, но жил в Италии) вынесли наружу потроха здания: эскалаторы, внешние элементы жёсткости, коммуникации, воздуховоды, трубопроводы - в общем, всё. Это проект начала 1970-х, и если тогда он вызвал в мировом общественном мнении взрыв полярных мнений и, в общем-то, скандал, то для конца 2010-х он, как мне кажется, уже архаичен. Но у него своя роль, своё место в Париже, поэтому я просто принимаю его как есть.
Раз нельзя оказалось попасть внутрь, я просто обошёл его по периметру.
Часть воздуховодов системы вентиляции Бобура выведена из-под земли по сторонам от основного здания, в том числе и здесь, на крошечной площади Игоря Стравинского. Невыразительное здание справа, позади воздуховодов -- IRCAM, Институт исследований по координации акустики и музыки, созданный в составе Центра Помпиду в 1977: он находится не только в здании справа, но и непосредственно под "пляс Стравински". С самого начала ИРКАМ руководил композитор Пьер Булез (1925-2016). Здесь работали Эдисон Денисов, Лучано Берио, Янис Ксенакис, Джон Кейдж, Терри Райли, Карлхайнц Штокхаузен и другие звёзды академического композиторского авангарда. В 1992 Булеза сменил культур-администратор Лоран Бай, а того, в свою очередь, в 2006-м -- бельгийско-германский пианист и музыковед Франк Мадленер, который возглавляет институт и сейчас. Институт занимается не только чисто композиторскими проектами: здесь находится одна из первых в мире мультимедийных музыкальных библиотек, а также ведутся исследования по музыкальной акустике инструментов и помещений, музыкальной терапии, психоакустике, саунд-дизайну и т.д.
Вот эта жутковатая водная гладь посреди Площади Стравинского - это "фонтэн Стравински", Фонтан Стравинского, выполняющий роль одновременно собственно фонтана и системы охлаждения здания ИРКАМ: а значит, странная фигура в его центре -- Петрушка (1983). Летом у Петрушки из всех мест брызжет вода, но в этот дождливый день фонтан не работал. Весь комплекс фонтана создали скульпторы Жан Тэнгели и Ники де Сен-Фалль: Тэнгели -- чёрные механизмы из алюминия, а де Сен-Фалль -- яркие фигуры из стеклопластика на стальной основе. Скульпторов выбирал лично Пьер Булез: площадь казалась ему скучной, не хватало драматичного перехода от брутализма и структурного экспрессионизма здания Бобура за спиной у фотографа к мрачной "пламенеющей готике" замыкающей площадь церкви Сен-Мерри (1520-1612), воздвигнутой итальянскими банкирами во имя св. Медерика (VIII в., мощи покоятся в крипте церкви). Кстати, органистом этой церкви в середине 1850-х был Камиль Сен-Санс.
Обходим 166-метровое в длину и 60-метровое в ширину здание к противоположной от фасада стороне, выходим на оживлённую улицу Ренар -- и первым делом видим "потроха" Центра Помпиду во всей их красе: голубые воздуховоды вентиляции, зелёные трубы водоснабжения, жёлтые кожухи линий электропередачи и красные лифтовые шахты -- всё это хозяйство подчёркнуто индустриального вида, из-за которого консервативные архитектурные критики 70-х называли Бобур "нефтеперегонным заводом в центре Парижа".
И тут же во всей красе открывается очередь на вход. Посмотрел я, посмотрел на то, как она продвигается с черепашьей скоростью... и пошёл себе дальше.
А дальше на моём пути отказался Отель-де-Виль. Для русского уха звучит как название отеля, правда? Но Hôtel de Ville по-французски - ратуша, сиречь управление городского головы. Какое нарядное, праздничное здание! Средневековое?
Вопрос не такой уж простой.
Когда-то эта площадь называлась Пляс-де-Грев - "площадь Гравия": тут была галечная отмель Сены, на которой разгружали баржи с товарами, поэтому всегда можно было подработать тяжёлым физическим трудом. Интересно, что отсюда пошло выражение "фер ля Грев", работать на гравии, т.е. подрабатывать физическим трудом; но в современном французском faire la grève означает совершенно противоположное - "бастовать"!
В 1240 г. на площади по приказу римского папы Григория IX сожгли 20 возов с рукописными Талмудами французских евреев, после чего она постепенно превратилась в место казней: здесь постоянно стояли виселица и позорный столб. В 1792 г. именно на Гревской площади впервые была применена гильотина, но потом её перевезли на Площадь Революции - нет, не в Москву; в революционном Париже так называлась современная площадь Согласия, Пляс-де-ля-Конкорд. И с того момента прежняя мрачная слава Пляс-де-Грев, продолжавшаяся полтысячи лет, стала меркнуть.
В 1803 её переименовали в площадь Отель-де-Виль, по зданию ратуши, стоявшему здесь с 1357 г. Но нынешнее здание - совсем не то! Историческое здание простояло всего два века и совершено обветшало; Франциск I в 1533 на его месте повелел строить новое, в ренессансном стиле, спроектированное итальянцем Боккадором, однако из-за религиозных войн XVI-XVII веков конструировали его по частям, завершив постройку лишь при Людовике XIII в 1628 г. И это здание тоже простояло не так уж долго, меньше 250 лет: в 1837-1848 его перестроили, сохранив ренессансный фасад... и в конце концов оно сгорело в дни Парижской Коммуны (1871).
Нынешнюю постройку воздвигли уже при Третьей Республике в 1872-1882 по проекту архитекторов Теодора Баллю и Эдуара Деперта; она сильно напоминает историческое здание, но на самом деле спроектирована скорее "по его мотивам".
Когда я появился на площади, перед зданием мэрии стояла палатка, где можно было оставить запись в книге памяти. Страна провожала в последний путь Жака Ширака, который был не только бывшим президентом и бывшим премьер-министром Франции, но и мэром Парижа с 1977 по 1995 годы. На экране показывали фотохронику с участием покойного политика.
Слева от Ратуши виден фасад BHV, исторического универмага Bazar de l'Hôtel de Ville, открытого ещё при последней Империи (тогда он назывался Bazar Napoléon); после бурных событий Парижской Коммуны магазин занял уже не только угловое здание на площади Отель-де-Виль, но и целый квартал позади него. Это был один из первых универмагов современного типа - с "прификсами", то есть фиксированными ценами на все товары (там нельзя было торговаться, как в более традиционных купеческих лавках); более того, именно BHV был одним из первых универмагов, предлагавших сезонные скидки для привлечения покупателей. Нынешнее здание с куполом было построено в 1913 г. С 1991 г. BHV входит в торговую империю "Галери Лафайет", а с 2012 называется BHV Marais (Марэ - это название квартала, который занят зданиями универмага).
Ну и, конечно, куда же в Париже без романтики.
Мы снова выходим на берег Сены. Она рассекает город ровно пополам, от неё никуда не деться. Другой берег -- это ещё не Левый берег, Рив-Гош, это остров Ситэ, исторический центр римской Лютеции и франкского Парижа. Слева в кадре мрачные стены Отель-Дьё, Hôpital Hôtel-Dieu, первой в городе больницы: по легенде, её основал св. Ландерикус, епископ Парижский, ещё в 651 г. по р.Х., хотя документально подтверждено её существование только с 829 г. "Только"! Вдумаемся: больница непрерывно работает одну тысячу сто девяносто один год. Это старейшая непрерывно работающая больница не только в Париже или во Франции - во всём мире! Между 1862 и 1878 здания больницы были постепенно обновлены в ходе масштабной реконструкции Парижа, устроенной префектом департамента Сена бароном Османом по приказу императора Наполеона III: то здание, что мы видим сейчас -- именно османовского периода. Сейчас это базовая больница скорой помощи для первых четырёх округов Парижа.
Справа, за мостом Нотр-Дам и набережной Корс -- песочного цвета здание с куполом: это Регистр Парижского коммерческого суда. Ещё дальше за ним -- Часовая башня (с нарядным золотым навершием) и двойная башенка замка Консьержери, части обширного комплекса Дворца правосудия.
Чуть крупнее - снова мост Нотр-Дам, Часовая башня и Консьержери. Мы сейчас как раз туда и пойдём.
Но прежде немного личной ноты. Как и в первом посте, здесь я могу сопоставить два кадра, между которыми 29 лет.
1990, некто Мошков на мосту Пон-о-Шанж (Мост Менял), на заднем плане замок Консьержери.
2019, некто Мошков на мосту Пон-о-Шанж (Мост Менял), на заднем плане замок Консьержери.
Мне не удалось в точности повторить композицию кадров (я в 2019 не помнил в точности, как выглядел кадр 1990 г.), но мысль ясна: на обоих снимках в кадре есть некто Кирилл Мошков на мосту Пон-о-Шанж, а на заднем плане -- замок Консьержери.
Консьержери - это часть огромного Дворца Ситэ. Три башенки -- немногие фрагменты, сохранившиеся со средних веков: парные башни Цезаря и Серебряная, или Денежная - tour de César и tour d'Argent (во второй хранилось королевское серебро, отсюда и название).
Дальше вправо - башня Добрый Клюв, tour Bonbec (построена в 1226-1270 гг.). По смыслу название мрачное, так как означало "хорошо поют": в этой башне были пыточные комнаты, и "пение" пытуемых доносилось наружу. Фасады между башнями были построены при короле Людовике XVIII в 1820-1828 гг. архитектором Антуаном-Мари Пэири. Последним был выстроен новый вход в здания Дворца Правосудия, между башнями Сезар и д'Аржан: его достроили в 1836.
А вот и крайний левый угол комплекса - Часовая башня, давшая название и всей набережной, Кэ-дель-Орлож (Quai de l'Horloge). Основную постройку воздвигли при короле Иоанне II Добром в середине XIV века, между 1350 и 1353 гг., а в 1370 при его сыне Карле V на восточной стене башни часовых дел мастер из Лотарингии, Анри де Вик, установил первые в Париже общественные часы. Год спустя часы снабдили звонким серебряным колоколом. Нынешний дизайн циферблата разработал скульптор Жермен Пилон в 1585, и с тех пор циферблат время от времени обновляют: в 1685, 1852 и, наконец, в 1909 годах - но вид его остаётся почти неизменным (за исключением того, что в годы Великой Революции аллегорические фигуры Закона и Правосудия были сбиты и сожжены, а в 1852 восстановлены).
Ещё одна важнейшая часть обширного комплекса Дворца Правосудия, слева от парадного двора на следующем фото -- Св. Капелла, Sainte Chapelle (произносится Сен-Шапель), возведённая в 1242-1248 гг. часовня-реликварий. Тогдашний король, Людовик IХ Святой, за невероятные деньги выкупил у венецианских купцов церковные реликвии, захваченные крестоносцами в 1204 г. при разорении Константинополя и впоследствии, в силу большой нужды в деньгах, заложенные императором Латинской империи Балдуином II алчным венецианцам, которые в те годы контролировали экономику оккупированного латинянами Царьграда. Набожный и предприимчивый, король Франции резонно предполагал, что его политический вес в христианском (читай - католическом) мире резко повысится, ежели в его столичном реликварии будут храниться частицы Креста Господня, Копьё Судьбы (он был уверен, что подлинное копьё сотника Лонгина находится именно в Париже, куда попало из Константинополя - но не в Иерусалиме, где в те годы ещё находился тот экземпляр Копья Судьбы, что сейчас хранится в Ватикане, и не у императоров Священной Римской Империи, чьё Копьё ныне экспонируется в Вене), а самое главное - Терновый Венец, окроплённый кровью Спасителя. В первую французскую революцию, в конце XVIII века, Св. Капелла пережила пожар, и Венец был сначала перенесён в Национальную библиотеку, а когда Наполеон Бонапарт вернул его католической церкви, реликвия помещена была в ризницу Собора Парижской Богоматери, где и пребывала до пожара 2019 г. Сейчас Венец находится в мэрии Парижа, как и другие святыни Нотр-Дам. В здании Сен-Шапель реликвий больше нет; в революционную эпоху часовня сильно пострадала, но была отреставрирована в 1830-50-е гг. - включая восстановление части витражей XIII столетия, утраченной в бурные годы революции, и воссоздание точной копии деревянного шпиля XV века.
Снова, как и во второй день, проходим мимо Собора Парижской Богоматери. Notre-Dame de Paris по-прежнему привлекает множество созерцателей, фотографов и селфятников (самострелов), но близко сейчас не подобраться: после пожара 15 апреля 2019 закрыт не только сам собор, воздвигнутый в 1163-1345 годах, но и вся площадь Парви Нотр-Дам.
А теперь, драгоценные читатели, мы внезапно переносимся в совершенно другую часть Парижа, из Четвёртого округа - в Первый! На очереди у нас - церковь Église Saint-Eustache (Сен-Эсташ), во имя вмч. Евстафия, его же память 20 сентября совершается что католиками, что православными - только из католического месяцеслова после 1970 г. его имя исчезло, потому что агиография его жития была признана не подтверждённой документально. А вот Грузинской церковью, например, вмч. Евстафий и ныне почитается как покровитель охотников.
Это один из последних готических соборов: он возведён всего за сто лет, с 1532 по 1633 годы, причём южные капеллы и своды нефа достраивали в XVII веке уже в ренессансном стиле, а столетием спустя фасад и вовсе был перестроен по новой - классицистической - моде. Здесь крестили будущего кардинала де Ришельё и Жана-Батиста Поклена, будущего драматурга Мольера. Здесь венчался композитор Жан-Батист Люлли, здесь похоронен композитор Жан-Филипп Рамо.
Собор располагался прямо рядом с великим парижским рынком, Ле-Аль, Чревом Парижа, и среди его прихожан были целые рыночные корпорации: многочисленные часовни внутри собора были освящены во имя святых покровителей торговок полотном и прачек, торговцев сырами и маслом, торговцев солью и свежей рыбой, а одна из часовен и сейчас именуется Капеллой Мясников, и члены этой почтенной профессиональной коллегии со всего Парижа и сейчас, через 49 лет после закрытия рынка Ле-Аль, ежегодно собираются там в третье воскресенье ноября на специальную мессу своей гильдии.
На фото запечатлелось несколько примечательных деталей здания, например -- остатки старинного барометра, от которого сохранились только стёкла с предсказанием дождя, переменной облачности, ясной и "постоянно ясной" погоды, остальное же -- как, собственно, и стрелка -- сгинуло в минувших веках.
Темна и загадочна парижская культура граффити (впрочем, как и граффити любого другого большого города). Тут вот, на северном углу св. Евстафия на улице Жур, есть и чьи-то корявые "теги", и загадочное упоминание немецкого поэта Гёте, и традиционная анархо-антиглобалистская набивка с намёками на манипуляцию разумом и подобные ей свинцовые мерзости капитализма.
Собственно, собор Сен-Эсташ -- это всё, что осталось от рынка Ле-Аль. В 1971 г. он был снесён, потому что к концу 60-х стало ясно: огромный продовольственный рынок со свежей рыбой, мясом и другими быстропортящимися товарами прямо в историческом центре города -- это одновременно санитарный кошмар и в то же время логистическая катастрофа. Тогдашний президент Жорж Помпиду был против создания парка на месте рынка, потому что ожидал, что парк заполонят тысячи волосатых хиппи -- но руководство столичного департамента Сена настояло именно на парке.
Правда, прежде чем стать парком, Ле-Аль почти семь лет был безобразной "Ямой Ле-Аль" - гигантским котлованом, в котором строили одновременно центральный терминал новой скоростной железной дороги RER, отдельной от парижского метро системы экспресс-линий для всего столичного региона, и новый подземный торговый центр на четырёх уровнях, в котором, правда, ничего не осталось от прежнего "Чрева Парижа". Только в 1977 году было завершено его строительство, а во второй половине прошлого десятилетия купол нового "Форюм де Аль" (Forum Des Halles) был обновлён.
Терминал RER и пересадки на линии метро находятся глубоко под торговым центром. Весь этот мощный пересадочный узел называется Châtelet-Les-Halles (произносится Шатле-Ле-Аль): здесь пересекаются три скоростные линии RER, которые идут в шести направлениях по всему столичному департаменту Иль-де-Франс, и пять из 16 линий парижского метро. Это один из крупнейших пересадочных узлов в мире: он так велик, что на одной из линий, Четвёртой, в пределах узла поместилось аж две соседние станции - собственно, Châtelet и Les-Halles.
И вот, драгоценные читатели, мы подобрались к последнему дню моей короткой второй поездки в Париж, которая состоялась через 29 лет после первой. В последнее утро я успел побывать только в одном примечательном месте -- парке Бютт-Шомон (parc des Buttes-Chaumont) в 19 округе Парижа, где находилась квартирка, ставшая мне пристанищем на эти три ночи.
Парк открылся в 1867 г., при императоре Наполеоне III. А до середины XIX в. это было довольно мрачное место. Где-то тут, в те времена это было прямо за городской стеной, с конца XIII в. и до 1629 г. вешали преступников на знаменитой многоярусной виселице Монфокон, где их тела впоследствии подолгу висели для устрашения горожан (виселица эта описана и у Гюго в "Горбуне из Нотр-Дама", и у Дюма в "Королеве Марго", и даже у популярного в России в советское время Мориса Дрюона в "Узнице Шато-Гайяра"). Виселицу разобрали во второй половине XVIII в., лет за 20 до революции. Тут же неподалёку была каменоломня, где добывали гипс и известняк: ко второй половине XIX столетия она истощилась, только известковая пыль носилась по косогорам Шомона (буквально "Лысая гора"). Где-то поблизости был приют для раскаявшихся блудниц, а в годы революции -- ещё и малопривлекательные овраги, где разделывали туши павших лошадей и куда сливали вывезенные с городских улиц нечистоты. В общем, как директор общественных работ Парижа, Жан-Шарль Альфан, докладывал префекту города барону Осману результаты своих изысканий по планируемой постройке третьего (после Булонского леса и Венсенского леса) крупного парка на новых территориях столицы, "место это распространяет заразные эманации не только на окрестности, но, при северо-восточном ветре, и по всему городу". Все эти пустоши решено было вычистить, перепланировать и построить на их месте парк -- возможно, не такой огромный, как Венсенский лес, но зато разнообразный по рельефу и полный чудес французского ландшафтного дизайна.
И работа закипела. Тысяча работников два года перекапывала и перепланировала местность. И получился весьма приятный парк.
Я прошёл только по одной из частей парка, всех его красот не видел.
Особенно мне - я люблю заброшенные пути! - понравились остатки полотна Пти-Сентюр, "малого кольца" железной дороги, по которой во второй половине позапрошлого столетия вокруг центра Парижа активно бегали пассажирские составы на паровой тяге. В 1930-е метро и автобусы победили, и пассажирское движение паровиков прекратилось; по путям Petite Ceinture продолжали ходить только грузовые составы, и то всё реже и реже. В начале 1980-х движение по кольцу было окончательно остановлено.
А в полдень я уехал в аэропорт Шарль-де-Голль и отправился дальше по своему маршруту.
Если вы дочитали до этого места, соблаговолите поставить в комментариях крестик или звёздочку: мне приятно будет.
До новых путевых очерков!