Необычная жизнь белоспинных дятлов в Западной Норвегии
В наших широтах и северней белоспинный дятел тесно связан со старыми мелколиственными лесами, в крайнем случае - с их "включениями" в хвойных древостоях, почему его иногда зовут "берёзовой желной" (вследствие сходных действий для разрыва древесных волокон при долблении). По всей Европе, а особенно в Фенноскандии, эти местообитания ликвидированы или фрагментированы коммерческими лесами, из-за чего вид сильно сократил численность, в Швеции с Финляндией после всех мер охраны остаётся на грани вымирания и поддерживается в основном притоком птиц, преимущественно самок, из Карелии, в Норвегии или Польше редок, в Германии остался только в горах юга и юго-востока страны и пр. (однако обычен в Латвии и Эстонии, где коммерческие леса не очень распространены, и даже в последние годы вырос численно)
В этом смысле крайний запад Норвегии, горное побережье, а не лесная равнина, представляют приятное исключение, как видим из работы Magne Sætersdal et al. (2019), где масса всего интересного не только по белоспинному, но и по другим дятлам. Именно здесь сосредоточена львиная доля страновой популяции белоспинного дятла и другого краснокнижного дятла - седого. Здесь вид был многочисленным и в 90-е, когда везде вокруг численность упала до минимума, а ареал сжимался и распадался на изоляты. Сейчас она ещё несколько выросла (хотя разница незначима), и белоспинный дятел, самый часто встречающийся\многочисленный (см.рис.3), хотя он отсутствовал на 35% площадок, где был отмечен этими же авторами в 94\95 гг., т. е. есть неустойчивость в заселении подходящих фрагментов. Второе, и самое замечательное - вид здесь живёт и процветает в сосняках вокруг фьордов, фактически горных, хотя и мелколиственными лесами не брезгует, тогда как на большей части ареала он хвойных древостоев избегает. А вот здесь в сравнении с 90ми его численность выросла именно здесь, больше, чем в мелколиственных лесах.
Почему так? С одной стороны, эти сосняки расположены на неудобьях (31% лесов запада Норвегии - ленточные и на сильно пересечённой местности), там не организуешь интенсивное лесное хозяйство, почему их не трогают и там масса мёртвой древесины - что в виде отдельно стоящих стволов, что отдельных суков, что валежа. Что нетипично для «хорошо прибранных» (и потому неудобных для большинства лесных птиц, в первую очередь специализированных видов дятлов), европейских лесов, см. данные по ФРГ. С другой, в отличие от прочей Европы, эти сосняки растут на богатых почвах, что связано с большим обилием мёртвой древесины на единицу площади - и, видимо, она для белоспинного дятла важнее состава древостоя.
Интересно, что по моим данным в Подмосковье падение численности вида в конце 80-начале 90-х было связано с массовым выделением дачных участков в тех частях Подмосковья, где вид жил - малочисленно, но устойчиво. Гуляющие из СНТ в радиусе до 15 - 20 км эту самую мёртвую древесину раздербанивали или растаскивали на топливо, т.ч. в лесах она сохранялась лишь «островками», что подрывало типичные для вида взаимоотношения с пространством (многолетне-постоянные очень крупные неохраняемые территории, устойчиво эксплуатируемые без смены при «трудностях») и с партнёрами (многолетне-постоянные пары). Вид решил проблему лабилизацией тех и других после чего с конца 90-х в нашей области стал расти численно, освоил лесные микрофрагменты и городские леса, даже в Москве, и ныне настолько обычен, что даже из Красной книги области исключён.
Далее, морской климат с мягкой зимой улучшает физическое состояние самок белоспинного дятла, позволяет им не терять вес, весной быстрей приходить в норму, необходимую для яйцекладки. В более континентальных районах сие затруднительно: это самый крупный из пёстрых дятлов, самки несколько крупнее самцов, но в противоположность БПД те над ними доминируют, при кормёжке поблизости оттесняют на менее обильные кормом виды деревьев, участки стволов и т. д., что затрудняет быстрый набор веса в период между выбором места для гнезда и началом яйцекладки, влияет на репродуктивный успех - у этого вида в норме существенно меньший, чем у того же БПД. А чем выше вес самок при яйцекладке, тем больше птенцов доживает и выше их физическое состояние при вылете (при прочих равных).
Наконец, в более континентальных районах отдельно стоящие сухие сосны (да и усыхающие) - излюбленный кормовой субстрат этого вида - слишком твёрдые и сухие сравнительно с приморскими. Их трудно долбить и там неудобно жить ксилофагам вроде личинок усачей (а это основной корм данного вида, в данном районе это Oxymirus cursor). А тут - более чем.
Поскольку вид зависит от обилия мёртвой древесины, авторы приводят данные Норвежского национального лесоустройства, что в Западной Норвегии в целом оно выросло с 7.0 м3 /гa в 1990е до 12.9 м3/га в 2010е, на 84%, в том числе её наиболее предпочитаемого вида - отдельно стоящих сухих стволов (в округах Hordaland and Sogn & Fjordane - на 111% и 70%. Однако это не вызвало рост численности, и авторы задаются вопросом, почему? Возможно потому что реакция вида пороговая, ему в силу особенностей использования территорий (см. выше) важнее всего «острова» высокой плотности сухостоя (>8 штук\0,2 га), она «база операций» резидентных особей для обследования и кормления в менее продуктивных районов, а число таких участков с 2005 г. отнюдь не выросло.
Т.е. его численность увеличило бы не просто приращение запасов мёртвой древесины, но именно концентрированными пятнами (либо - добавлю я из опыта изучения белоспинных после после подъёма численности в 2000е, особенно в городских лесах - переход к «пятнистой» организации кормовой и социальной активности, своего рода «клубам» куда птицы летают на время общаться или интенсивно кормиться, вместо равномерного обхода всей территории, как более так и менее продуктивных участков, с нечастыми, но регулярными взаимодействиями партнёров на границе). И удивительна обнаруженная неустойчивость населения столь специализированного вида, отсутствие привязанности к одним и тем же участкам, в противоположность другим дятлам. Авторы объясняют это медленным распространением современных практик лесного хозяйства, когда древостой срубается целиком и производится лесовосстановление, в основном в виде культур ели - в Западной Норвегии это 18,2% площади леса. А большинство лесов не рубили уже от 50 до 100 лет, плюс подросли деревья, посаженные при облесении забрасываемых с\х земель (это госпрограмма), т.ч. на значительной территории они стали высокомозаичными и успели накопить мёртвой древесины, почему птицам нет смысла «держаться» за отдельные «острова».
Также приятно, что по их данным численность зелёного дятла несколько выросла, а седого сильно упала (оба изменения значимы), что хорошо согласуется с идеями об их конкуренции и колебаниях численности в противофазе, особо заметных на периферии ареала.