Принципы китайской интернет-цензуры
Государственная цензура, имеющая целью скрыть информацию, которую правительство считает опасной, сама по себе является источником сведений о приоритетах и опасениях властей. Гэри Кинг (Gary King) и Дженнифер Пан (Jennifer Pan) из Гарвардского университета и Маргарет Робертс (Margaret Roberts) из Университета Калифорнии (оба - США) провели эксперимент с целью разобраться в работе системы онлайн-цензуры в КНР. Результаты работы опубликованы в журнале Science.
На уровне механики процесса система состоит из двух уровней. Во-первых, это автоматические фильтры, отслеживающие публикацию текстов и комментариев в соответствии с заданными параметрами - ключевыми словами и именами. Во-вторых, это десятки тысяч живых людей, оценивающих эти тексты на предмет позволительности их появления в сети.
Оказалось, что акцент делается не на критике государства, его политики или даже отдельных лидеров, но на призывах и даже намеках на коллективные действия. При этом неважно, направлены ли эти действия на сопротивление или на поддержку властей. Так что китайцы могут разносить чиновников и политиков в пух и прах, но любые предложения протестовать совместно неизбежно попадают в сети цензуры. Более того, похоже, что персональная критика или похвали, распространяемые в сети, используются для оценки качества деятельности обсуждаемых персон.
Чтобы протестировать систему, ученые сперва изобрели эксперимент, предназначенный отследить судьбу опубликованных текстов. Для этого их стремились скачать сразу после их появления, т.е. еще до начала работы автоматической цензуры. Затем исследователи просматривали их с компьютеров, расположенных в разных частях света, чтобы увидеть, что изменилось.
Далее, они создали большое количество аккаунтов в различных социальных сетях в Китае и помещали тексты различного содержания, чтобы увидеть, как будет реагировать цензура - что останется неизменным, что будет отредактировано, а что исчезнет вовсе.
Помимо традиционного интервьюирования людей, причастных к цензуре, они создали собственный сайт - купили адрес, арендовали сервер, купили у китайских фирм программное обеспечение, такое же, какое используется на уже существующих социальных сайтах, и получив таким образом доступ к программам, документации и службам помощи пользователям, ученые осуществили «расшифровку» механизма их работы.
Полученные результаты, в частности, отношение властей к критике, представляют несомненный интерес как для академической работы, так и для политического анализа современного китайского государства.
Источник ScientificRussia
Нам это пока не грозит: Сеть используется всеми политически активными индивидами для слива эмоций, а не для организации, почему работает «на понижение» градуса протестных настроений в стране. Власти же слишком глупы и злобны, чтобы использовать мнения и эмоции блоггеров для оценки работы различных начальников, а не для попыток закрыть, запретить и пр.
http://www.socialcompas.com/2014/08/28/printsipy-kitajskoj-internet-tsenzury/
***
И для сравнения проблемы свободы слова в Гонконге и на Тайване
"
Согласно опубликованному недавно отчету CPJ (Committee to Protect Journalists), пресса в Гонконге и на Тайване подвергается давлению китайских властей и местных олигархов, а нанятые последними местные гангстеры физически воздействуют на ослушников из редакторского и журналистского корпусов.
Гонконгская пресса довольно давно считается не только одной из наиболее свободных после Японской (причем как в прямом, в плане затрагиваемых сюжетов и рассматриваемых общественных проблем, так и в переносном, по праву собственности и идеологической направленности изданий, смысле), но и наиболее информированной о китайских делах. Многие её рассматривают, как некое «окно в Китай». С учетом того, что китайские власти выразили неудовольствие публикациями в New York Times и Bloomberg сведений о громадных доходах членов семей высших руководителей страны, что может подвести определенную черту под «свободным освещением» иностранной прессой ситуации в стране (которая далеко не всегда подавалась в адекватном виде, но часто рассматривала и наиболее неприятные вопросы), возможности Гонконга сложно переоценить.
Однако сложность заключается в том, что доклад показывает теснейшую связь местной олигархии и владельцев газет с материковым Китаем и руководящей верхушкой. К таковым относятся: Чарльз Хо - владелец Sing Tao news group, Ричард Ли - владелец Now TV и Hong Kong Economic Journal, Питер Ву - владелец телевизионной кабельной сети i-Cable. Кроме них и другие владельцы СМИ имеют деловые интересы в Китае, что прямо отражается на подаче материала и освещении тех или же иных вопросов в СМИ. Попытка же влезть на местный рынок компаний Тайваньского происхождения была немедленно отбита.
Кроме того, изменились сами подходы к редакциям газет. Как отмечается в отчете, если раньше власти Китая, если они желали как-то повлиять на редакцию того или же иного СМИ, привлекали к этому посредников и пытались через них «намекнуть» на необходимость не сильно привлекать внимание к «деликатным темам», то теперь всё изменилось и «в моде» прямые директивы редакциям о чем писать не следует. Так, к примеру, часть высокопоставленных членов партии выдвигали обвинения против прессы в том, что она «слишком критично» освещала выборы, одного из кандидатов на высокий пост - CY Leung. Некоторым журналистам прямо звонили из офиса Пресс бюро Центрального народного правительства в Гонконге, чтобы оказать давление в деле публикации освещающих тему материалов.
Некоторых, как в случае Next Media, принадлежащих Джимми Лаю, вообще игнорируют материковые власти, включая и рекламодателей на которых они оказывают давление. Последнему принадлежат такая, известная своим оппозиционным отношением к китайским властям, газета как Apple Daily, а также несколько общественно-политических журналов в Гонконге и на Тайване. Кроме всего прочего, именно через Apple Daily, газету вообще говоря, таблоидного типа, осуществлялись призывы к массовым манифестациям в Гонконге 1 июля 2003 года. В последующем, пресса именно этого медиамагната будет играть серьёзную роль в постоянной поддержке оппозиционных кандидатов, медийного освещения событий в нужном ключе и т.д. Сам же размах протестов, хотя он никогда не будет доходить до рекордных 1,5 миллионов участников-симпатизантов собравшимся на площади Тяньаньмэнь в 1989 году или 500 тыс. в 2003 году, практически всегда превышает цифру в 100 тыс. участников и проводится под лозунгами сохранения традиционных-унаследованных буржуазно-демократических свобод: права меньшинств и эмигрантов, свобода прессы и прочее.
Участники марша 1 июля 2013; см.также видеорепортаж о протестах.
Кроме всего прочего, Пекин постоянно пользуется тем, что стоимость, к примеру, трансляции по кабельным сетям довольно высока, а значит «цена входа на рынок» практически всегда оказывается непомерной для небольших независимых СМИ. Интересно отметить, что доклад не делает особый упор на том, что такого рода политика крайне характерна для всех развитых стран, где владельцы медиа самым серьёзным образом диктуют повестку дня, путем абсолютно схожего механизма ограничения доступа. Ничего специфически китайского нет и в серьёзной и тесной связи медиамагнатов, политического истеблишмента и крупных монополий, тем более что сами магнаты к ним и относятся. Равно таким же образом проталкивается идея таблоида, как универсальной формы подачи материала в печатных СМИ, происходит «сенсализация» ТВ-программ, уменьшение доли аналитических и новостных выпусков и увеличение доли эфирного времени, посвященного ток-шоу и прочим развлечениям. Всё это ведет к довольно изощренному манипулированию настроениями зрителей ТВ-программ, что довольно давно известно на Западе, на примере развития СМИ в США, Великобритании, Германии, Японии, Франции и т.д.
Схожим образом происходит и самоцензура СМИ, упомянутая в докладе, что рассматривается на примере сообщений журналиста из Television Broadcasts Ltd (TVB). И, конечно же, пример, South China Morning Post чрезвычайно показателен в этом плане. Газета, купленная в самом начале Мердоком, этим «своим человеком» среди крупнейших владельцев финансовых монополий, который и сам основал свою монополию, впоследствии была перекуплена Чарли Куоком - малазийским мультимиллиардером, которого китайские власти пригласили для экономического и политического консультирования, прямо перед 1997 годом, когда произошло слияние Гонконга с материковым Китаем. Ожидать от владельца газеты, теснейшим образом, связанным с властями и извлекающего из этого дивиденды, что он допустит в газету что-то, что задевало бы его интересы - крайне странно. Равно как было бы странно, если бы это делал Мердок, но, по-правде сказать, последнего в этом в докладе не обвиняют.
Другое дело, что выяснение конфликтов интересов в Гонконге происходит с применением банд наёмников, которые сжигают тиражи и избивают редакторов оппозиционных газет. Кроме того, власти Гонконга пытались ввести новые законы, которые бы ограничивали доступ граждан к информации и позволяли бы чиновников утаивать её от журналистов без объяснения причин. Законы, правда, не прошли, но как говорят «осадочек остался». А на фоне нападений и прямого участия капитала в формировании информационной повестки дня, это воспринимается журналистским сообществом крайне нервно. Тем более что другой закон, вводящий уголовное наказание и большие штрафы за раскрытие информации, «наносящей психологический вред» и «приводящей к потерям» (финансовым), был принят в 2013 году. Он также позволяет «объектам расследований» требовать от журналистов собранные ими данные, при этом последние, хотя и могут апеллировать к «общественному интересу», именно он в законе определен самым расплывчатым образом.
То, что финансовые интересы стоят выше любых других, хорошо видно на примере Тайваня. Хотя власти острова находятся в довольно прохладных отношениях с материком, но тесные экономические связи с ним позволяют Китаю влиять и на местные газеты, в частности через их Гонконгских владельцев. При этом, происходит наложение на политические предпочтения журналистов: кто-то из них поддерживает Гоминьдан, который стремиться установить более тесные связи с Китаем, другие - ДПП (Демократическая прогрессивная партия), которая наоборот, всегда выступает сверхкритично и оппозиционно к материку.
Ещё одним примером влияния финансов на Гонконгскую прессу является реклама. Как заявил зам.редактора англоязычной газеты, отстаивающей независимость Тайваня, «газета, которая не критикует Китай, получает больше дохода от рекламы». Часть журналистов (из газеты China Post) жаловалась на телефонное право, когда редакторам газет звонили высокопоставленные чиновники Гонконгской администрации, прямо оговаривая, что можно и что нет размещать в газете. Кроме того, отсутствие запрета на инвестиции с материка в Тайванские СМИ, приводит их к массовой скупке и конечно же - влиянию на их политику. Более того, правительству Тайваня зачастую было выгодно закрывать глаза на то, что владельцы СМИ прямо получают средства из материкового Китая, размещая под видом рекламы заказные про-китайские статьи. Как говориться: буржуазные свободы буржуазными свободами, а финансовые интересы превыше всего.
Примеров связи Тайваньских медиамагнатов с материковым Китаем много, одним из них является Tsai Eng-meng, владелец China Times Group, одновременно с этим владеющей сотней другой предприятий в Китае, а по совместительству и самый богатый человек Тайваня. Печатные СМИ группы постоянно тиражировали, под видом рекламы, статьи восхваляющие Китай и подающие информацию в одностороннем порядке, что отдельно было отмечено регулятором, отвечающем за СМИ на Тайване. В редакционной статье, напечатанной в феврале 2013 года в Taipei Times, было отмечено, что конгломерат контролирует треть рынка СМИ и около четверти всех кабельных подписчиков, так что «китайское влияние» только усилилось.
В этом-то и проявляется односторонняя подача материала в докладе: обвиняя Китай во вмешательстве в дела СМИ в Гонконге и на Тайване, доклад опускает подробности регулирования соответствующей сферы (где уже само право освещения отдельных событий урезано, а чистоту «прошлого» пытаются блюсти не меньше, чем на материке) и не заостряет внимание на том, что в первых рядах проводников политики по урезанию права на «свободу информации» - местные олигархи, тесно связанные прочными финансовыми узами со своими материковыми собратьями.
Так что, когда местная ассоциация журналистов (Association of Taiwan Journalists) поймала газету China Times на том, что она выдавала приплаченный материал о визите губернатора одной из китайских провинций на остров, ничего необычного не произошло. Во времена не столь отдаленные, когда на Тайване безраздельно царил Гоминьдан, любая информация, порочащая политику островного правительства, просто не могла появиться в местных СМИ, если только они не желали таким хитрым образом отправиться в мир иной. По мере развития «островной демократии», сопровождавшейся коррупцией, скандалами, жестоким подавлением гражданских прав и свобод, погромами профсоюзов и фальсификациями выборов, власти стали действовать умнее и просто покупали местную прессу. А сейчас, местную прессу, владельцы которой настроены на извлечение из своих активов максимальной прибыли, покупают китайские власти, только и всего.
И по результату, всё это просто привело к тому, что наиболее грамотные журналисты, в частности занимающиеся репортажами-расследованиями, переместились в сеть. Сфера электронных СМИ является наиболее быстрорастущей и в Гонконге и на Тайване, что в целом ясно - правительство не регулирует деятельность электронных СМИ. Правда, местные радетели за свободу слова вспоминают о том, что попытка Hong Kong Television Network запустить бесплатное вещание, в котором бы периодически «срывались покровы» с «растленного Китая и местных воротил», были сорваны… Властями, которые не одобрили лицензию, что моментально привело к подозрению о «прямом вмешательстве Китая» в местную автономию. Ларчик, вероятнее всего, открывался проще - местные власти и местные воротилы бизнеса просто не хотели ссориться с теми, благодаря кому они и сумели стать финансовыми баронами (примеры этому рассмотрены выше). Зато оппозиция, осенью 2013 года выведшая десятки, если не сотни тысяч людей, на улицы, использовала этот лозунг на полную катушку. Характерно, что увидеть за всем этим интересы больших капиталов, протестующие, так и не смогли.
Всё это ещё не раз всплывет на предстоящих выборах, которые будут первыми с 1997 года, когда всем жителям будет даровано право голосовать (до этого существовали ограничения). Тем более, что Пекин не одобрил свободное выдвижение кандидатов, последние должны будут утрясаться на самом верху, так что нелояльных не будет. Сделано это будет, дабы пресечь возможное влияние извне, ну и, конечно же, укрепить связи с материком, куда без этого.
Подведем итоги: свободе слова, что в Гонконге, что на Тайване, угрожает само развитие капиталистических отношений, благодаря которому и образовывается тесная смычка между китайскими и местными олигархами, между местным и китайским политическим истеблишментом. В последнем случае, особенно хорошо заметно, что максимизация прибыли с лихвой заменяет любые убеждения: что буржуазно-демократические, что «коммунистические». И, коль скоро, право на «свободу слова» осуществляется в условиях доминирования буржуазных отношений, оно сменяется на «право получить прибыль», где в роли источника прибыли может выступать что угодно: газета, программа на ТВ, репортаж - не важно. Что до журналистов, то они оказываются в роли даже не идеологической, а просто обслуги этого права, чем и повторяют путь других представителей работников умственного труда. Их жалобы - понятно и объяснимы, их неприятие ситуации - также, но до тех пор, пока они остаются в рамках представлений о «правильном» и «неправильном» капитализме, они обречены на постоянное повторение подобной ситуации.
Материал : Press Freedom Being Eroded in Hong Kong and Taiwan
http://www.socialcompas.com/2014/02/20/svoboda-slova-v-gonkonge-i-na-tajvane/