Атлант не расправил плечи…
но пал жертвой коллективистской реакции
«Осенью 1701 года в городе Бресте начался необычный судебный процесс. Богатый шляхтич Яков Скальский обвинял весь брестский кагал в целом ряде преступлений, в том числе в грабеже и убийстве. Необычно же было то, что шляхтич в одиночку решил судиться с мощной организацией, имеющей свои права и привилегии, при этом причиной конфликта оказался формально подчиненный кагалу молодой удачливый финансист Юдка Израелович.
Яков Скальский был человеком порывистым и несколько эксцентричным. Он азартно пускался в различные, в том числе и финансовые авантюры, из которых часто выходил с потерями. Так продолжалось долго, но не могло продолжаться всегда, все чаще должники Скальского становились неплатежеспособными, а 4500 польских злотых, одолженных Скальским брестскому кагалу, вместо процентов стал приносить только головную боль.
Дела шли все хуже, и пан Яков уже было решил махнуть рукой на свои финансовые операции, но тут ему фортуна снова улыбнулась. В деревне Чарнавчицы Скальский встретил бедного еврея Юдку Израеловича. О чем могли беседовать благородный шляхтич и бедный еврей так и осталось тайной, но с момента этой встречи их жизни сильно изменились. Юдка Израелович навсегда оставил свое жилище и отправился в Брест, где щедрый Скальский купил ему дом и снабдил оборотными средствами.
С каждым днем доверие шляхтича к своему финансисту только росло. И причиной тому была поразительная удачливость Израеловича. В короткий срок ему удалось изрядно приумножить капитал своего патрона. Израелович оказался человеком не только с хорошей деловой хваткой, но и крайне добросовестным работником. Каждая сделка, которую финансировал поверенный Скальского, проверялась им досконально.
Часто Израелович ссужал купцов с целью увеличить товарооборот, что приносило неплохие барыши, сам занимался закупкой товаров. Прекрасно удавалось организовывать и доставку товаров. Предприятие разрасталось, а репутация Израеловича была безупречной. В результате многие шляхтичи понесли свои средства Израеловичу в надежде поправить свои дела.
Одной из хорошо продуманных сторон предприятия была политика кредитов. Израелович с удовольствием ссужал дворянство, и часто под довольно небольшие проценты. Как правило, шляхта оставляла в залог наиболее убыточные имения, но Израеловичу всеми правдами и неправдами удавалось получать прибыль и с них. Таким образом, удачливый финансист извлекал пользу отовсюду.
Скальский видел результаты работы своего агента и повысил свою долю в предприятии до 150 000 талеров. Сумма по тем временам более чем приличная. Но уровень доверия и прибыли перевешивали все возможные риски.
Только одна группа была крайне недовольна восходящей финансовой звездой, это были представители кагала. Во-первых, выгодный ссудный бизнес уходил из их рук, во-вторых, к новому финансисту переходили старые клиенты, ну а главное, они видели, что Израелович очень быстро набирает и административный капитал, ведь среди его клиентов были и представители знати, и представители власти, и представители закона. В такой ситуации под угрозой оказывались средства, уже одолженные кагалом на проведение различных коммерческих операций и под разными предлогами не возвращаемые.
Возврату долгов Израелович посвящал немало времени, и вскоре ему удалось применить такую схему, которая нанесла брестскому кагалу ощутимый финансовый удар. Наконец Юдка перешел к решительным действиям по возврату долга своего покровителя.
Судиться с брестским кагалом по долговым делам было делом неблагодарным. Ответчики, как правило, не являлись в суд, либо иными способами затягивали процессы, в то же время в спешном порядке шло обращение в более высокую инстанцию, поэтому даже выигранный суд не гарантировал возврата долга.
Израелович использовал против кагала его же оружие - круговую поруку и родственные связи. Когда ему удалось втянуть различными способами в свое предприятие значительное число лиц, он стал перекладывать задолженности на родственников и близких, имевших те или иные финансовые отношения с самим Израеловичем или его торговыми партнерами. В результате, когда многочисленные родственники стали обращаться к руководству кагала с жалобами не на главного виновника, Израелевича, а на свою же родню, оказалось что ничего поделать с финансистом просто нельзя. Боле того, оказалось, что на стороне Израелевича и суды, и шляхта, если можно так выразиться, «общественное мнение», а главное - огромный капитал, что делало любую попытку преследования по закону делом бсзперспективной.
Первая угроза прозвучала уже достаточно серьезно, Израеловичу пригрозили смертью от рук бедной шляхты. Финансист понял, что, говоря современным языком, его заказали. Он немедленно бросился к своему патрону с просьбой примирить его с кагалом, но Скальский, выслушав содержание угроз, лишь обратился к своим знакомым шляхетского сословия с просьбой не тревожить финансиста, переговоры с кагалом он решил отложить до своего возвращения из Гродно, куда отправлялся по делам. Действительно исполнителей убийства в шляхетской среде не нашлось. Нашлись они в совершенно иной среде.
В ноябре 1701 года, в субботу, Юдка Израелович вечером шел из синагоги домой. Рядом с ним шли несколько местных богатеев, которые мирно беседовали с Израеловичем. Чтобы попасть домой, Юдке следовало перейти реку по мосту, но именно там его ждали. Несколько некогда богатых евреев и даже выборных чиновников кагала набросились на Израеловича, а его попутчики преградили путь к бегству. Били его жестоко, в ход пошли палки и камни. Наконец, уже потерявшего сознание Израеловича задушили, а тело сбросили в воду. Собрав по пути достаточно большую толпу, убийцы двинулись к дому финансиста, там хранились долговые расписки, заложенные ценности, деньги. За несколько минут дом был полностью разорен.
Яков Скальский, узнав о гибели своего удачливого в финансовой деятельности поверенного, сразу вернулся в город. Теперь он уже жаждал мести, да вернуть пограбленные деньги следовало со всей поспешностью. В своем заявлении магистрату Скальский не дал шансов кагалу уйти от судебного преследования. Он обвинил кагал не только в грабеже и убийстве (в таких случаях ответчики могли тянуть время, выдавать не тех людей, путать суд, ссылаться на особую юрисдикцию и неподсудность, предоставляя многочисленные привилегии и декреты), Скальский внес в обвинение мотив религиозной ненависти.
По его мнению, Юдка Израелович был добр и щедр к христианам, и за это пострадал, все финансовые вопросы оказались второстепенными. Такой поворот событий грозил брестскому кагалу по меньшей мере погромом, поэтому уже с зимы 1702 начался активный розыск убийц. Многие бежали из Бреста, но их розыск не был как во многих подобных случаях формальным. Кагалу стоило больших трудностей и средств успокоить брожение в городе. Большому процессу помешала война. В 1702 шляхта была уже озабочена приближением шведских войск, которые и вправду появились в повете уже в 1703.
«Печальная судьба финансиста Юдки Израеловича»
«Осенью 1701 года в городе Бресте начался необычный судебный процесс. Богатый шляхтич Яков Скальский обвинял весь брестский кагал в целом ряде преступлений, в том числе в грабеже и убийстве. Необычно же было то, что шляхтич в одиночку решил судиться с мощной организацией, имеющей свои права и привилегии, при этом причиной конфликта оказался формально подчиненный кагалу молодой удачливый финансист Юдка Израелович.
Яков Скальский был человеком порывистым и несколько эксцентричным. Он азартно пускался в различные, в том числе и финансовые авантюры, из которых часто выходил с потерями. Так продолжалось долго, но не могло продолжаться всегда, все чаще должники Скальского становились неплатежеспособными, а 4500 польских злотых, одолженных Скальским брестскому кагалу, вместо процентов стал приносить только головную боль.
Дела шли все хуже, и пан Яков уже было решил махнуть рукой на свои финансовые операции, но тут ему фортуна снова улыбнулась. В деревне Чарнавчицы Скальский встретил бедного еврея Юдку Израеловича. О чем могли беседовать благородный шляхтич и бедный еврей так и осталось тайной, но с момента этой встречи их жизни сильно изменились. Юдка Израелович навсегда оставил свое жилище и отправился в Брест, где щедрый Скальский купил ему дом и снабдил оборотными средствами.
С каждым днем доверие шляхтича к своему финансисту только росло. И причиной тому была поразительная удачливость Израеловича. В короткий срок ему удалось изрядно приумножить капитал своего патрона. Израелович оказался человеком не только с хорошей деловой хваткой, но и крайне добросовестным работником. Каждая сделка, которую финансировал поверенный Скальского, проверялась им досконально.
Часто Израелович ссужал купцов с целью увеличить товарооборот, что приносило неплохие барыши, сам занимался закупкой товаров. Прекрасно удавалось организовывать и доставку товаров. Предприятие разрасталось, а репутация Израеловича была безупречной. В результате многие шляхтичи понесли свои средства Израеловичу в надежде поправить свои дела.
Одной из хорошо продуманных сторон предприятия была политика кредитов. Израелович с удовольствием ссужал дворянство, и часто под довольно небольшие проценты. Как правило, шляхта оставляла в залог наиболее убыточные имения, но Израеловичу всеми правдами и неправдами удавалось получать прибыль и с них. Таким образом, удачливый финансист извлекал пользу отовсюду.
Скальский видел результаты работы своего агента и повысил свою долю в предприятии до 150 000 талеров. Сумма по тем временам более чем приличная. Но уровень доверия и прибыли перевешивали все возможные риски.
Только одна группа была крайне недовольна восходящей финансовой звездой, это были представители кагала. Во-первых, выгодный ссудный бизнес уходил из их рук, во-вторых, к новому финансисту переходили старые клиенты, ну а главное, они видели, что Израелович очень быстро набирает и административный капитал, ведь среди его клиентов были и представители знати, и представители власти, и представители закона. В такой ситуации под угрозой оказывались средства, уже одолженные кагалом на проведение различных коммерческих операций и под разными предлогами не возвращаемые.
Возврату долгов Израелович посвящал немало времени, и вскоре ему удалось применить такую схему, которая нанесла брестскому кагалу ощутимый финансовый удар. Наконец Юдка перешел к решительным действиям по возврату долга своего покровителя.
Судиться с брестским кагалом по долговым делам было делом неблагодарным. Ответчики, как правило, не являлись в суд, либо иными способами затягивали процессы, в то же время в спешном порядке шло обращение в более высокую инстанцию, поэтому даже выигранный суд не гарантировал возврата долга.
Израелович использовал против кагала его же оружие - круговую поруку и родственные связи. Когда ему удалось втянуть различными способами в свое предприятие значительное число лиц, он стал перекладывать задолженности на родственников и близких, имевших те или иные финансовые отношения с самим Израеловичем или его торговыми партнерами. В результате, когда многочисленные родственники стали обращаться к руководству кагала с жалобами не на главного виновника, Израелевича, а на свою же родню, оказалось что ничего поделать с финансистом просто нельзя. Боле того, оказалось, что на стороне Израелевича и суды, и шляхта, если можно так выразиться, «общественное мнение», а главное - огромный капитал, что делало любую попытку преследования по закону делом бсзперспективной.
Первая угроза прозвучала уже достаточно серьезно, Израеловичу пригрозили смертью от рук бедной шляхты. Финансист понял, что, говоря современным языком, его заказали. Он немедленно бросился к своему патрону с просьбой примирить его с кагалом, но Скальский, выслушав содержание угроз, лишь обратился к своим знакомым шляхетского сословия с просьбой не тревожить финансиста, переговоры с кагалом он решил отложить до своего возвращения из Гродно, куда отправлялся по делам. Действительно исполнителей убийства в шляхетской среде не нашлось. Нашлись они в совершенно иной среде.
В ноябре 1701 года, в субботу, Юдка Израелович вечером шел из синагоги домой. Рядом с ним шли несколько местных богатеев, которые мирно беседовали с Израеловичем. Чтобы попасть домой, Юдке следовало перейти реку по мосту, но именно там его ждали. Несколько некогда богатых евреев и даже выборных чиновников кагала набросились на Израеловича, а его попутчики преградили путь к бегству. Били его жестоко, в ход пошли палки и камни. Наконец, уже потерявшего сознание Израеловича задушили, а тело сбросили в воду. Собрав по пути достаточно большую толпу, убийцы двинулись к дому финансиста, там хранились долговые расписки, заложенные ценности, деньги. За несколько минут дом был полностью разорен.
Яков Скальский, узнав о гибели своего удачливого в финансовой деятельности поверенного, сразу вернулся в город. Теперь он уже жаждал мести, да вернуть пограбленные деньги следовало со всей поспешностью. В своем заявлении магистрату Скальский не дал шансов кагалу уйти от судебного преследования. Он обвинил кагал не только в грабеже и убийстве (в таких случаях ответчики могли тянуть время, выдавать не тех людей, путать суд, ссылаться на особую юрисдикцию и неподсудность, предоставляя многочисленные привилегии и декреты), Скальский внес в обвинение мотив религиозной ненависти.
По его мнению, Юдка Израелович был добр и щедр к христианам, и за это пострадал, все финансовые вопросы оказались второстепенными. Такой поворот событий грозил брестскому кагалу по меньшей мере погромом, поэтому уже с зимы 1702 начался активный розыск убийц. Многие бежали из Бреста, но их розыск не был как во многих подобных случаях формальным. Кагалу стоило больших трудностей и средств успокоить брожение в городе. Большому процессу помешала война. В 1702 шляхта была уже озабочена приближением шведских войск, которые и вправду появились в повете уже в 1703.
«Печальная судьба финансиста Юдки Израеловича»