О колониализме. ч.1 - Индия
Колониализм - это не просто захват и удержание территории с последующим управлением и эксплуатацией. Чтобы превратить страну в колонию, надо перебить "становую жилу" её экономики, раз и навсегда покончив с возможностью самостоятельного развития, чтобы
а) всякий последующий рост производительных сил на данной территории больше шёл на пользу метрополии, чем местному населению, и
б) последнее ничего не могло с этим поделать, как гусеница, парализованная осой-охотницей, не может сопротивляться высасыванию.
Так персы объясняли в первую мировую В.Шкловскому, чем русские лучше англичан - "вы грабите, они сосут" ("Сентиментальное путешествие").
Классические примеры такого закабаления через «перелом хребта» местной экономике было направленное разорение индийских ткачей и прочих ремесленников англичанами, их же опиумная торговля в Китае и т.п.
Вот как это делалось в Индии:
«…[В отличие от Моголов] англичане насадили такую налоговую систему, которая вела к тотальному разорению и полной пауперизации индийцев: «Первый же год господства Ост-Индской компании в Бенгалии дал резкий скачок в росте земельных налогов: размер ежегодного земельного налога при туземном правительстве за предыдущие три года, кончая 1764/65 г., составлял в среднем 7 483 тыс. рупий, или 742 тыс. ф. ст., в первый же год английского господства размер налога возрос до 14 705 тыс. рупий, или 1 470 тыс. ф. ст., т.е. был увеличен почти вдвое.
Непрерывный рост дают налоги и по другим провинциям; например в Агре в первый же год английского господства земельный налог был повышен на 15 %, на третий же год - на 25 % по сравнению с общим размером налога туземного правительства. Земельный налог в 1817 г. - последнем году государства Mahratta - составлял 80 лакх рупий. В 1818 г. - первом году британского управления - земельный налог возрос до 115 лакх рупий, а в 1823 г. уже составлял 150 лакх рупий, т.е. в течение 6 лет земельный налог возрос почти вдвое. За 11 лет (1879/80-1889/90) в Мадрасском президентстве было продано с аукциона в уплату земельного налога 1 900 тыс. акров земли, принадлежавшей 850 тыс. крестьянских хозяйств. Это означает, что 1/8 всего сельскохозяйственного населения президентства была лишена земельной собственности. Однако у крестьянства отбиралась не только земля, но и жилища, рабочий скот, нищенское имущество домашнего обихода, включая кровати, одежду, кухонные принадлежности»[18].
… После введения британским генерал-губернатором Чарльзом Корнуоллисом в 1793 г. Закона о постоянном {земле}управлении положение еще ухудшилось. Все владельцы земель были лишены своих имущественных прав [19], земли были закреплены за бывшими откупщиками (заминдарами), которые должны были выплачивать налог в 9/10 от фиксированной (на уровне 1790 г.) земельной платы, собранной с бывших владельцев земель (ставших, таким образом, арендаторами). Это стимулировало заминдара повышать ренту (так как налог, взимаемый с заминдара, оставался фиксированным) - и лишало крестьян заинтересованности в усовершенствованиях (чем выше урожай - тем выше будет рента). Участки стали предметом безудержных спекуляций (земля заминдаров, которые не смогли заплатить налог, шла с молотка); распространилась практика субаренды, между крестьянином и заминдаром выстраивалась паразитическая цепочка посредников длиной до 50 человек[20].
Поэтому при англичанах со времен Акбара, первого из Великих Моголов (1570 г.), средний урожай пшеницы с поливных земель не вырос, а с неполивных даже упал - с 1550 английских фунтов с акра до 900[21]. Именно непосильное налоговое бремя, установленное колонизаторами, стало причиной Великого Восстания в Индии 1857-1859 г. Повстанцы провозгласили восстановление власти Великих Моголов, как представителей «доброго старого порядка, при котором жилось легче», назначили вождем восстания последнего Могола Бахадур-шаха II и - что самое важное - уничтожали заминдаров с последовательностью даже большей, чем англичан.….»
Далее, поскольку «…Индию присоединяли к Империи военным путем, каждая успешная кампания, помимо обычных для войны разрушений, завершалась чудовищным грабежом. «Разграбление Бенгалии» после битвы при Плесси стало официальным термином исторической науки. В одном только Муршидабаде английские солдаты награбили на 3 млн ф. ст. Только расхищение государственной казны Бенгалии принесло англичанам 5 млн. 260 тыс. ф. ст. Отбирая товары или скупая их по произвольно установленным ценам, а также навязывая местному населению ненужные залежалые товары по баснословно высоким ценам, служащие Ост-Индской компании только с 1757 по 1780 г. нажили в Бенгалии 5 млн. ф. ст. Чистый доход компании в Бенгалии вырос с 14 млн 946 тыс. рупий в 1765 г. до 30 млн. рупий в год в 1776-1777 гг. И т.д., и т.д.[22] Так Ост-Индская компания извлекала колоссальные доходы из неравноправной торговли и спекуляций[23]….
… Скандально знаменитый генерал-губернатор Бенгалии Роберт Клайв, сколотивший миллионное состояние и признанный виновным в присвоении 234 тыс. ф. ст., но оправданный парламентом за «огромные… услуги родине», в речи в свою защиту проговорился, что при нем Ост-Индская компания стала получать 4 млн ф. ст. в год[24]. После падения в 1799 г. столицы Майсура - Серингапатама (Шрирангапаттинама) - резня и грабеж города продолжались 3 дня, награблено было столько, что солдаты отдавали за бутылку вина слитки золота, за 1,5 тыс. рупий продавали усыпанные бриллиантами браслеты стоимостью в десятки и сотни тысяч фунтов стерлингов[25]. Даже у рядовых ранцы оказывались набиты драгоценными камнями[26], а командующий английскими войсками генерал Харрис награбил драгоценностей на 1,5 млн рупий[27].
Объем награбленных ценностей и доходов, вывезенных из Индии в Англию, видимо, невозможно даже подсчитать, но он грандиозен. Одних только драгоценностей и денег за первые 100 лет британского владычества из Индии вывезено на 12 млрд золотых рублей[28]. По подсчетам известного в конце XIX - начале XX в. американского философа и историка Брукса Адамса, в первые 15 лет после присоединения Индии англичане вывезли из Бенгалии драгоценностей на сумму в 1 млрд ф. ст.[29] Англичане первоначально сами не скрывали грабительского характера своей экономической политики в Индии и сами придумали для нее термин «economic drain» (экономическое выкачивание). Так, только с 1749 по 1858 г. англичане вывезли из Индии: опиума - на 74 млн 390 ф. ст.; зерна - на 23 млн 190 тыс. ф. ст.; хлопка-сырца - на 19 млн 380 тыс. ф. ст.; шерсти - на 2 млн 210 тыс. ф. ст.[30] А только в 1757-1812 гг. только прямые доходы британских колонизаторов в Индии составили свыше 100 млн ф. ст.[31] И т.д.
Без награбленного в колониях и, в частности, в Индии не смогла бы начаться «промышленная революция» в самой Британии - просто не хватило бы первоначального капитала для «технического перевооружения». Это очень доходчиво показал, например, Эрик Хобсбаум в «Эпохе Революций»…
… Британская текстильная промышленность в XVI-XVII вв. была совершенно неконкурентоспособна по сравнению с индийской. Индийские ткани (и хлопчатобумажные, и шерстяные, и шелковые) были выше качеством и зачастую стоили на европейских рынках меньше, чем английские. Чтобы искусственно оградить свой недостаточно качественный товар от конкуренции, британские «фритредеры» прибегли к 80-процентной покровительственной пошлине[33]. Э. Хобсбаум указывает, что английская текстильная промышленность - с создания которой и началась «промышленная революция» - вообще возникла как «побочный продукт заморской торговли, она производила сырьевой материал… индийский хлопок или миткаль … завоевал рынки», и английские текстильщики «вынуждены были пробиваться на рынок со своими грубыми поделками» - разумеется, безуспешно. Проблема была решена очень «либерально»: путем запрета на ввоз индийского миткаля[34].
Сами жители Британии не проявляли «патриотизма» и не горели желанием переходить с превосходных индийских тканей на некачественные отечественные. Британские источники конца XVII в. констатировали: «После революции 1688 г. увлечение ост-индскими ситцами распространилось во всех классах общества»[35]. А. Мортон констатирует: «Прекрасные хлопчатобумажные ткани ввозились из Индии и были очень популярны до тех пор, пока в 1700 г. постановлением парламента не был запрещен их ввоз на том основании, что он «неизбежно наносит большой ущерб … королевству тем, что выкачивает из него средства»…»[36].
Эти действия устранили конкурента с внутреннего британского рынка, но не решили проблему конкуренции на рынках Европы. Там по-прежнему предпочитали индийские ткани, лучшие по качеству. Из Индии в Европу, Азию и обе Америки вывозилось более 30 видов тканей и сырой шелк[37]. В последней четверти XVII в. индийский шелк практически вытеснил британский на европейских рынках. Это больно ударило по английской шелковой промышленности, которую активно поддерживали лендлорды[38]. Качество индийских тканей и, в частности, муслина европейцев потрясало. То, что индийские ткани - самые лучшие, в Европе помнили и в 60-е гг. XIX в.: когда Теофилю Готье в «Капитане Фракассе» потребовалось подчеркнуть богатство, изысканность и тонкий вкус маркизы де Брюйер, он специально указал, что ее покои были украшены именно индийскими тканями[39].
Англичане решили эту проблему строго «либерально» и в духе «свободы торговли»: захватили главный центр индийского текстильного производства - Бенгалию, разрушили ее, разграбили и сознательно разорили бенгальских текстильщиков. Причем «пионеры либерализма и свободного рынка» сочли нужным уничтожить конкурентов физически. Метод был тот же, что и в Ирландии: искусственно организованный голод. В 1769-1770 гг. в разграбленной англичанами Бенгалии разразился голод, который унес треть населения - 7 млн чел.[40], а по другим подсчетам - все 10 миллионов[41]. В 80-х - 90-х гг. XVIII в. трагедия в Бенгалии повторилась - и теперь от голода вымерла уже половина населения - 10 млн чел.[42]
С начала XIX века, по мере распространения власти англичан практически на всю Индию, массовый голод стал обыденным явлением в стране. По английским официальным данным, в Британской Индии от голода умерло в 1800-1825 гг. - 1 млн чел., в 1825-1850 гг. - 400 тыс. чел., в 1850-1875 гг. - 5 млн чел., в 1875-1900 гг. - 26 млн чел., в том числе во время Большого голода в 1876-1878 гг. - свыше 2,5 млн чел.[43] С начала XX в. британская колониальная администрация «в целях недопущения дискредитации политики Империи в колониях» стала тщательно скрывать данные о жертвах голода в Индии[44]. Единственное, что удавалось почерпнуть из официальной статистики, это данные об общей численности населения районов, пораженных голодом. Так, в 1905-1906 гг. голод свирепствовал в районах с населением 3,3 млн чел., в 1906-1907 гг. - с населением 13 млн, в 1907-1908 гг. - 49,6 млн чел.[45] Другим способом сокрытия истины являлось списывание всех смертей на эпидемии холеры и чумы, вспыхивавшие в пораженных голодом районах. В частности, по официальным данным, в голодающих районах от чумы в 1896-1908 гг. умерло 6 млн чел.[46] В 1933 г. директор Медицинской службы Индии генерал-майор Джон Мигоу сквозь зубы признал, что «по крайней мере 80 млн человек в Индии постоянно голодают»[47].
В 1943 г. британская администрация сознательно организовала чудовищный голод в Бенгалии. В результате погибло самое меньшее 3,5 млн чел.[48] Всего же на Севере и Востоке Индии в 1943-1944 гг. погибло от голода свыше 5 млн чел.[49] Организация массового голода была местью британской администрации населению этих районов за «Августовскую революцию» 1942 г. и поддержку (особенно массовую в Бенгалии) «Индийской национальной армии» Субхаса Чандры Боса.
В начале британского владычества Бенгалия была густонаселенной страной - одним из наиболее развитых экономически регионов Индии - с богатыми огромными городами. Губернатор Бенгалии Р. Клайв накануне завоевания страны Ост-Индской компанией (в 1757 г.) писал, что города Дакка и Муршидабад «огромны, многолюдны, а богаты, как лондонское Сити»[50]. Но уже в 1789 г. британский генерал-губернатор Индии Ч. Корнуоллис вынужден был констатировать, что вследствие гибели населения от голода треть владений Ост-Индской компании «превратилась в джунгли, заселенные только дикими зверями»[51]. Маркс указывал, что население Дакки («индийского Манчестера»[52], как назвала этот город британская парламентская комиссия) с 1824 по 1837 г. сократилось со 150 тыс. до 20 тыс. человек[53]. Русский путешественник А. Ротчев, посетивший Индию в начале 40-х гг. XIX в., так описывал увиденное: «Что осталось от Уджейна {Уджайна}, Бхопала, Джейпура {Джайпура}, Гвалиора, Индора {Индура}, Гайдерабада {Хайдерабада}, Ахмедабада {Ахмадабада}, Фуркабада {Фурхабада}, Дели и Агры, городов столичных, некогда цветущих? На несколько миль вокруг них видны раздробленные колонны, разоренные храмы и полуразвалившиеся, одинокие памятники. Дикие звери и пресмыкающиеся гады заменили народонаселение, все глухо и пусто вокруг...»[54].
В 1834 г. английский генерал-губернатор мог гордо, с чувством выполненного долга докладывать в Лондон: «Равнины Индии белеют костями ткачей»[55]. Самым отвратительным было то, что британцы организовывали голод в Индии сознательно и искусственно. Большое количество доказательств этого собрал Кали Чаран Гхош[56].
Голод в Индии случался и раньше, например при Моголах - но всегда в результате совпадений неурожаев с войнами. Так, 2 года без дождей и долгие войны в Декане привели в 1629-1630 гг. к голоду в Гуджарате, Декане и отчасти в Голконде. Во время этого голода погибло 3 млн человек[57]. Но тогда сам Великий Могол Шах Джахан сделал что мог для спасения голодавших: раздавал деньги и продовольствие, в массовом порядке открывал богадельни, на 2 года отсрочил все налоги[58]. В 1661 г. во время нового голода Аурангзеб щедро раздавал продовольствие и деньги, отсрочил выплату арендной платы и отменил ряд налогов, организовал общественные работы для голодавших, чтобы дать им источник дохода[59]. Искусственный голод в Индии устраивали только британские колонизаторы.
…технологически индийское текстильное производство было для своего времени безусловно развитым. Скажем, в конце XVIII в. в районе Дакки в семье ткача использовали до 120 различных специализированных орудий труда[61]. В техническом отношении индийское ткачество по меньшей мере в трех позициях уверенно опережало европейское: в крупноузорчатом ткачестве, в крашении и в набойке[62]. Индийский ткацкий станок, изобретенный независимо от европейского, был ничем не хуже, но куда более прост по устройству[63].
И уж совсем невозможно было сравнить уровень жизни индийских текстильщиков с уровнем жизни английских, которые, по свидетельству современников, «не могут прокормить ни себя, ни, тем более, своих жен, родных и детей»[64] и «являют собой печальную галерею слепых, хромых, преждевременно одряхлевших астматических и увечных инвалидов или полуинвалидов, в которых едва теплится жизнь»[65]. А прядильщик в Бенгалии зарабатывал в месяц от 3 до 5,5 рупии[66], а по некоторым источникам, даже до 8 рупий[67]. В то же время полное содержание одного взрослого человека обходилось в 1 рупию в месяц[68]. Заработки ткачей в Бенгалии составляли 5-6 рупий в месяц[69]. Кстати сказать, цена одного ткацкого станка в Бенгалии в начале XIX в. была всего лишь 5 рупий[70]. То есть станки были вполне доступны рядовому ткачу, он не должен был залезать в долги, чтобы приобрести средства производства. Заработки белильщиков тканей вообще колебались от 7,5 до 9 рупий в месяц![71]
…британская администрация всеми силами сдерживала экономическое развитие Индии - даже тогда, когда это наносило ущерб интересам тех английских промышленников, кто владел предприятиями на территории Индии: «Правительство вело разговоры о политике laissez faire: о свободе коммерческой деятельности и невмешательстве в частные инициативы. В восемнадцатом веке и начале девятнадцатого, когда индийская торговля соперничала в Англии с английской, английское правительство вмешалось и задушило ее с помощью пошлин и запретов. После того, как англичане одержали верх, они могли позволить себе разглагольствовать о laissez faire… Они фактически всеми силами противились развитию некоторых отраслей индийской промышленности, в частности росту хлопчатобумажных предприятий в Бомбее и Ахмадабаде. Изделия этих индийских фабрик были обложены особым налоговым сбором, или пошлиной на хлопок. Пошлина была введена с целью облегчить конкуренцию для английских хлопчатобумажных товаров из Ланкашира с индийскими текстильными изделиями. Почти каждая страна облагает пошлиной некоторые иностранные товары либо для защиты своей собственной промышленности, либо для получения доходов. Но англичане в Индии предприняли необычные и удивительные меры. Они обложили пошлиной собственные изделия индийской промышленности!»[72]
Если в Индии и развилась промышленность, то только из-за I Мировой войны, когда Ланкашир оказался не в состоянии уже наводнять Индию текстилем, мощностей сталелитейных и металлообрабатывающих заводов в метрополии не хватало даже для военных нужд, и в Индии просто произошла катастрофа с железнодорожными рельсами[73].
Не менее показательна ситуация с сельским хозяйством.
Читать дальше