Читая Даймонда: мысленный эксперимент с отбором на повышение IQ

[wolf_kitses]

В ЖЖ у разных людей, биологов и небиологов, часто приходится встречать такой ответ на вопрос, почему «белые люди  накопили так много карго и привезли его папуасам, а не наоборот»? (как спрашивал самого Даймонда его друг, папуасский политик Яли). Мол, всякого рода туземцы не проходили отбор на повышенный интеллект, то есть у них уровень IQ не повышался так быстро как у европейцев, которые этот отбор проходили, соответственно они развивались медленно, европейцы - быстро.

В этом суждении (которое кажется правдоподобным тем, кто смотрит с «биологизаторских» позиций) есть два недоказанных и сомнительных перехода: первый  частный, когда интеллект, то бишь ум или мудрость,  приравнивается к цифрам IQ, которые не вполне то же самое, что ум, а часто совсем не то же самое. Вторая натяжка более общая - достижения некой культуры, то есть системы производства материальных благ и воспроизводства наличной социальной структуры вместе с поддерживающими структуру духовными ценностями приписываются большему уму и иным превосходным качествам отдельных личностей, забывая про большую или меньшую сложность социальной организации (и разные темпы усложнения этой организации в ходе социальной эволюции, тот самый прогресс).

А ведь индивиды с их умом, мужеством и талантом - просто точки в перекрестье сети общественных отношений, своего рода столоны, если общество сравнить с гидроидом, какие отношения воспроизводятся в данном макро- или микросоциуме, такие и люди воспитываются и т.п. Да и шевелиться в определённом направлении людей заставляют именно ценности, идеи, культивируемые в определённом обществе - либо философская/научная критика этих ценностей или идей, если в обществе культивируется некоторая наука/философия, либо революционное  восстание против этих идей, когда они оправдывают угнетение и несправедливость, если в культуре данного общества укоренена идея прогресса и т.д.  Сам человек тут лишь - опосредующее звено, служебный орган и инструмент общества, рождаемый и воспитываемый  для решения некоторой проблемы, которую он наиболее способен решить. Как говорил цадик из Апты, каждый человек рождается в мир для того, чтобы в что-то в этом мире изменить - именно то, что ему предназначено, а общество вооружает средствами, знаниями и волей.

Действительно, Даймонд в «Ружьях, микробах и стали» приводит красивый довод в пользу противоположного вывода - что как раз у туземцев в силу примитивности их материальной культуры и меньшей устойчивости существования отбор индивидов в пользу большего ума и таланта должен быть куда сильнее и жёстче, чем у спрятанных под одеждой и в домах европейцев, давно оставивших природную среду обитания в пользу рукотворной.





«…в США многочисленные белые психологи десятилетиями пытались продемонстрировать, что черные американцы с африканскими корнями в среднем хуже соображают от рождения, чем белые американцы с европейскими корнями. Тем не менее хорошо известно, насколько сильно отличаются сравниваемые народы по социальным условиям и образовательным возможностям. Это обстоятельство вдвойне затрудняет любую проверку гипотезы о зависимости технологических отличий от отличий на уровне интеллекта. Во-первых, поскольку даже на наших познавательных способностях в зрелом возрасте ощутимо сказывается социальное окружение, в котором мы выросли, сложно вычленить какое-либо влияние исходных генетических различий из всего предшествующего фона. Во-вторых, в тестах на когнитивные способности (вроде проверки коэффициента интеллекта), как правило, измеряется усвоение определенных культурных навыков, а не чистый врожденный интеллект (чем бы ни был этот по­следний). Поскольку результаты тестов бесспорно зависят от социального окружения в детстве и обретенных культурных навыков, старания психологов по сей день остаются безуспешными: убедительно доказать постулат о генетически обусловленном низком уровне интеллекта у небелых народов им так и не удалось.

Моя позиция в данном споре опирается на тридцатитрехлетний опыт работы с новогвинейцами в их собственном обществе, сохранившем древний уклад. С самого начала нашего сотрудничества я был поражен тем, что новогвинейцы оказались людьми в среднем более сообразительными, более внимательными, лучше способными выражать свои мысли и активнее интересующимися окружающим миром, чем средний европеец или американец. В выполнении некоторых задач, явно показательных с точки зрения работы мозга, - например, способности составить воображаемую карту незнакомой территории, - они обнаруживают куда больше сноровки, чем обитатели западного мира. Разумеется, новогвинейцы, как правило, плохо справляются с заданиями, выполнять которые западных людей, в отличие от них, учат с детства. Поэтому и ни по чему другому, оказавшись в городе, выходцы из глухих новогвинейских деревень, никогда не сидевшие за партой, кажутся западным людям столь недалекими. Мне тоже всегда приходится вспоминать, как глупо я выгляжу в глазах новогвинейцев, когда мы вместе оказываемся в джунглях и я обнаруживаю свою несостоятельность в самых простых вещах (например, в умении не сбиваться с тропы или в возведении укрытия от непогоды), которым новогвинейцы были обучены еще детьми, а я нет.

Нетрудно представить себе как минимум две возможных причины, подтверждающих мое впечатление от новогвинейцев как от людей более сообразительных, чем жители Запада. Во-первых, европейцы уже несколько тысячелетий живут плотными популяциями, в условиях общественного устройства, предполагающего централизованное управление, наличие полиции и судебных органов. В этих обществах эпидемии инфекционных болезней (например, оспы), сопутствующие высокой популяционной плотности, исторически являлись главным фактором смертности, тогда как убийства были сравнительно немногочи­сленными, а состояние войны представляло скорее исключение, чем правило. Большинство европейцев, переживших фатальные эпидемии, также избежали и других потенциальных причин смерти, что позволило им передать по наследству свои гены. Сегодня большинство живорожденных детей на Западе так же счаст­ливо избегают смерти от инфекций и успешно воспроизводят себя вне зависимости от уровня интеллекта и генетических характеристик. Новогвинейцы же, напротив, все эти тысячелетия жили в обществах, численность которых была слишком низка для возникновения эпидемических заболеваний, свойственных густонаселенным территориям. Зато они чаще умирали от убийств, непрекращающихся межплеменных войн, несчастных случаев и недостатка продовольствия.

У более сообразительных людей шанс избежать действия главных причин смертности, характерных для традиционных новогвинейских обществ, выше, чем у менее сообразительных. При этом характерная для традиционных европейских обществ смертность от эпидемических заболеваний почти никак не соотносится с уровнем интеллекта, зато соотносится с генетически передаваемой сопротивляемостью организма, связанной с особенностями внутренних химических процессов. Так, люди со второй или четвертой группой крови обладают большей устойчивостью к вирусу оспы, чем люди с первой группой. Другими словами, естественный отбор, поощряющий гены, ответственные за интеллект, на Новой Гвинее наверняка действовал гораздо безжалостнее, чем в более густонаселенных, сложно организованных обществах, где на первом месте оказался естественный отбор по признакам, связанным с химиче­скими особенностями организма.

Помимо этой генетической причины возможного интеллектуального превосходства современных новогвинейцев над жителями Запада, есть и еще одна. Современные европейские и американские дети проводят огромную часть своего времени в пассивных развлечениях - благодаря кино, радио и телевидению. В среднестатистической американской семье телевизор не выключается семь часов в сутки. Напротив, дети в новогвинейских традиционных обществах фактически лишены возможностей пассивных развлечений, в отсутствие которых они проводят почти все время бодрствования в активных занятиях - в разговорах и играх с другими детьми или со взрослыми. Исследователи детской психологии практически в один голос говорят о важности поощрения и активности для ментального развития ребенка и подчеркивают, что недостаток стимулирования необратимо его затормаживает. Бесспорно, более высокий в среднем уровень развития умственной деятельности, который демонстрируют новогвинейцы, определяется и этим, негенетическим фактором.

Итак, во-первых, у новогвинейцев, скорее всего, есть генетическое преимущество перед жителями Запада с точки зрения умственных способностей, и, во-вторых, первые, несомненно, находятся в более завидном положении, чем последние, ибо лишены интеллектуально неблагоприятных условий, в которых растут сегодня большинство детей в промышленно развитых странах. Определенно, ничто даже не намекает на сравнительную интеллектуальную неполноценность новогвинейцев, которая могла бы послужить ответом на вопрос Яли. С помощью тех же самых двух факторов, связанных с генетикой и условиями детского развития, вполне можно провести различие не только между новогвинейцами и жителями современного Запада, но и вообще между охотничье-собирательскими и другими технологически примитивными обществами, с одной стороны, и технологически развитыми обществами, с другой. Стало быть, традиционную предпосылку расистского мировоззрения приходится перевернуть с ног на голову».

То же самое отмечал Энгельс, сравнивая французское и мамлюкское войско, столкнувшиеся в египетской кампании Наполеона. Отдельный мамлюк как воин по уму, силе, мужеству и сообразительности на две головы выше француза, но те обладают превосходством не столько в оружии, сколько организации. Поэтому один мамлюк легко побеждает пятерых французов, два мамлюка могут справиться уже с тремя,  стычка десяти мамлюков с десятью французами заканчивается ничьёй, а сотня французов справляется с тысячей мамлюков. То есть отдельные индивиды в примитивных обществах умней, сообразительней, инициативней, мужественней, такие же особи в обществах развитых. Но у них нет привычки складываться в организацию и связанных с этой организацией человеческих качеств (ответственность, исполнительность, умение чувствовать иерархию и не лезть не в свою область ответственности но максимально выложиться в своей, доверие к коллегам, и т.п.). Ну и структурная сложность организации разных обществ отличается очень сильно (её, правда, не надо путать с разнообразием: универсальный магазин устроен сложнее базара, но разнообразие товаров на базаре выше, поскольку всякий несёт туда всё, что хочет, а в магазин приводят товары, отобранные в соответствии с неким планом руководства).

Этим, естественно, бьётся всякий расизм, апеллирующий к разнице в достижениях «белых» и «чёрных». В силу большей экстремальности среды обитания «чёрных» и меньшей «плотности» культурной среды в их обществе средний индивид там вынужден быть смелее, умнее, изобретательнее среднего европейца, коль скоро та и другая культура живут и воспроизводятся. И тут я проделал мысленный эксперимент: оставив на миг неприятие социал-дарвинизма, «геноцентризма» и прочего биологизаторства, вооружиться эволюционной теорией и рассмотреть уровень IQ как обычный признак, изменяемый в популяции отбором. Взять, с одной стороны, формально вычисленный уровень наследуемости IQ, с другой - наличную размножаемость индивидов с разным IQ и разные социальные корреляты этого показателя: насколько больший или меньший IQ связан с социальной мобильностью, вступлением в брак, достижениями, гибелью на войне и т.п. параметрами, связанными с конкурентоспособностью индивидов в современном обществе.

[Отступление. Поясню, почему «формально вычисленную», а не действительную наследуемость. при вычислении наследуемости (h2) как отношение дисперсии признака, вызванной генетической изменчивостью, к общей дисперсии, образованной суммой первой дисперсии с дисперсией, обусловленной изменчивостью среды обитания, есть свои специфические сложности, почему эта процедура всегда вызывала массу нареканий.

Во-первых, данные характеризуются исключительно низкой воспроизводимостью: в зависимости от популяции и условий опыта значения наследуемости, скажем, темпов роста головастиков  могут колебаться от 0,66 до 0.

Далее, коэффициент наследуемости по определению не отражает неаддитивной компоненты генетической изменчивости, только аддитивную, а она исключительно важна в плане ответа на отбор. Ну и наконец, существуют данные, позволяющие сомневаться в том, что коэффициент наследуемости является адекватной характеристикой именно генетической компоненты фенотипической изменчивости. Например, работа Васильева и Васильевой по «оценке наследуемости 60 мерных и счётных признаков самцов и самок серебрянных карасей».

Караси этого вида бывают бисексуальные, где самец нормально оплодотворяет икру, и гиногенетические, где сперматозоид лишь стимулирует икру к развитию, а дальше идёт партеногенез (и это м.б. не обязательно сперматозоид серебряного карася, но и других видов карповых рыб). Поэтому гиногенетический клон высоко гомозиготен, изменчивость его признаков зависит только от генов, изменчивость потомков бисексуальых особей - от генов + влияния среды. Сравнение диапазона изменчивости одних и тех же признаков, вроде числа жаберных тычинок на разных дугах, высота черепа и пр. позволяет оценить наследуемость у бисексуальных карасей, но не у гиногенетических.

«Коэффициенты наследуемости были вычислены отдельно для самцов и для самок по всем 60 признакам. Как и следовало ожидать, наследуемость разных признаков оказалась неодинаковой. Наименьшие коэффициенты были получены по высоте анального плавника: h2=0,43 и 0,47 у самцов, а наибольшие - по наименьшей высоте тела: h2=0,71 у самок и 0,82 у самцов. Однако по ряду признаков наследуемость у самцов и самок была диаметрально противоположной: антеанальное расстояние у самок h2=-0,62, у самцов 0,67; высота головы у самок h2=-0,16, у самцов h2=0,01; антевевентральное расстояние у самок h2= -0,36, у самцов h2=0,58. В целом для морфометрических признаков было получено 5 оценок наследуемости с различиями по знаку у разных полов. Аналогичный результат получен по 8 из 39 краниометрических индексов, например ширина Cleitrum h2=-0,24 у самок и 0,63 у самцов, высота черепа перед верхнезатылочным гребнем h2=-0,28 у самок и 0,84 у самцов.

Авторы подчеркнули «неожиданный результат» по наследуемости числа жаберных тычинок на первой жаберной дуге. Этот признак широко используется как диагностический в систематике карповых. Ранее было показано, что гиногенетические и двуполые серебряные караси чётко различаются по этому признаку. Однако и у самцов, и у самок наследуемость числа жаберных тычинок оказалась отрицательной h2=-0,13 и -0,15 соответственно.

Наиболее впечатляющими оказались оценки наследуемости билатерально симметричных признаков. Число орбитальных костей у самок справа h2=0,65, слева 0,70, у самцов h2=-0,12 справа и 0,04 слева. Число пор сейсмосенсорной системы на dentate у самок h2=-0,04 и 0,15, у самцов h2=-0,91 и 0,41. Аналогичные результаты получены для числа пор сейсмосенсорных каналов на всех костях черепа, всего 5 оценок.

Известно, что половые различия размеров и пропорций тела у рыб зависят от половых гормонов.

Потому отрицательные значения коэффициентов наследуемости тех или иных признаков у разных полов не означают отсутствияя генетического контроля онтогенеза, но означают, что коэффициенты наследуемости не выявляют этого контроля, затушёванного эпигеномными гормонально зависимыми процессами аллометрического роста. Кости черепа, как и сейсмосенсорная система, формируются в результате сложных морфогенетических процессов. Это эпигенетические признаки, зависящие в значительной степени и от морфогенетических взаимодействий, и от внешних условий, в которых происходит онтогенез особей. Различия в коэффициентах наследуемости билатеральных признаков наводят на мысль о флуктуирующей асимметрии, которая, как известно, представляет собой результат дестабилизации онтогенеза флуктуациями самого морфогенеза и (или) факторами внешней среды.

Даже при одинаковых условиях выращивания потомков бисексуальных карасей нельзя исключать неоднородность, вызванную взаимодействиями особей внутри группы. Для каждого карася влияние конспецификов - это внешний фактор, а реакция на него обусловлена генетическими особенностями данного индивида. Таким образом, обсуждаемая работа свидетельствует о том, что коэффициенты наследуемости характеризуют не столько генетическую компоненту изменчивости, сколько устойчивость эпигеномных процессов онтогенеза. Этот вывод хорошо согласуется с известным положением Шмальгаузена, согласно которому преемственность признаков в череде поколений определяется не генами, а устойчивостью морфогенеза».

А.С.Северцов. Эволюционный стазис и микроэволюция. М.: КМК, 2008. С.21-22.

От устойчивости онтогенеза зависит и «точность воспроизведения» интеллекта в последующих поколениях, особенно повышенного, где средовые сбои и онтогенетические шумы более фатальны. А оценки наследуемости IQ колеблются от 0,3(0,4)-0,8 в зависимости скорей от убеждённости автора в этой самой наследуемости и тщательности проработки статистических планов опытов с усыновлением и разлучением однояйцевых близнецов.

И то это не устраняет вполне правдоподобного возражения, что разлучённые однояйцевые близнецы потому развиваются сходно, что требуют от приёмных родителей сходного стиля отношения к себе (того, к которому оба привыкли у родных родителей, в среднем воспитывающих однояйцевых близнецов более сходно, чем разнояйцевых). А те, желая быть хорошими родителями, идут им навстречу и непроизвольно воспроизводят стиль обращения с детьми родных родителей - в тех существенных чертах, которые обеспечивают становление личности ребёнка. См. здесь, раздел «IQ и связанные с ним научные проблемы».

Опять же, скажем, болезнь куру, распространявшаяся через ритуальный каннибализм, в старых учебниках медгенетики (когда её трансмиссивная и прионная природа была неизвестна) описывалась как наследственная, стандартными методами считался коэффициент наследуемости и даже предполагались вполне правдоподобные модели наследования, но открытие механизма всё перечеркнуло.]

Следовательно, если нам говорят, что западное индустриальное общество прошло через длительный отбор индивидов на бОльший IQ и здесь корень его достижений и побед (забывая прогресс в «общей конструкции» социальной организации или сводя его к возрастанию индивидуального ума), то чтобы эта мысль была верной, нужно показать

а) подобный отбор существует, данное селективное давление устойчиво выдерживается как минимум последние 300 лет и

б) надо суметь из этого отбора (то есть преимущественным размножением людей с более высоким IQ и/или направленным исключением остальных из репродукции) объяснить наблюдаемое устойчивое возрастание IQ в самых разных популяциях. И отнюдь только в европейских, а по всему свету, и на протяжении всего ХХ века как минимум (см.Flynn effect).

Для анализа элементарных эволюционных явлений в биологических популяциях - направленных, длительных и устойчивых преобразованиях морфологии, поведения, физиологии и экологических предпочтений особей в связи с конкретными средовыми изменениями такой подход оказывается неизменно успешен. Анализируя разный риск истребления птицами криптической и некриптической морф берёзовой пяденицы и других бабочек на разных субстратах, мы можем объяснить не только изменения частот той и другой в Англии в связи с промышленным загрязнением стволов, но и почему темная морфа за это время стала темнее, доминирование тёмной окраски над светлой у бабочек из неполного стало полным и т.п.

Поскольку формально посчитанная наследуемость IQ сравнима с наследуемостью жирномолочности или веса тела крупного рогатого  скота, а по этим и многим другим признакам люди вели более чем успешный искусственный отбор, может быть, они могли также культивировать и друг друга в процессе «обработки людей людьми», как Маркс называл общественную жизнь? Может быть, эта культивация важней, чем сознательное изменение общественных институтов, которого требуют революционеры и реформаторы, распространения прогрессивных идей, классовой борьбы и прочих процессов, связанных с убеждением и воспитанием в новых убеждениях, а не с отбором лучшего из имеющегося?

Увы, нет, не получается. Ни в одной из исследованных европейских популяций люди с более высоким IQ не имеют того селективного преимущества, которое могло бы объяснить наблюдаемое возрастание IQ.

Прежде всего, корреляция IQ и рождаемости во всех проведённых исследованиях оказывается или отрицательная, или нулевая. Если в исследованиях учитываются люди одного социального класса, или так и оставшиеся холостыми, корреляция будет ближе к 0, если про них забывают - строго отрицательная, положительной не случается нигде и никогда (Л.Эрман, П.Парсонс, 1984. Генетика поведения и эволюция. М.: Мир. С.414-416).

Если же взять корреляцию рождаемости с профессиональными достижениями, с которыми в отличие от успеваемости IQ коррелирует очень плохо - будь то открытия учёного, творения художника или сумма денег, заработанная предпринимателем - то тут ситуация ещё хуже, детность строго отрицательно коррелирует с достижениями. Это  показывал ещё В.П.Эфроимсон в «Генетике и гениальности».
Оно и понятно, у того же Эфроимсона показано, что, скажем, фундаментальные научные открытия приносят огромную прибыль (на 2-3 порядка большие, чем текущие изобретения инженеров, рационализации рабочих, или «проходные» бизнесрешения бизнесмену, не «великие» комбинации типа соросовских). Но вот сами учёные практически никогда не могут воспользоваться этой прибылью, поскольку от научного открытия до прибыльного использования проходит 35-40 лет, не меньше.

Т.е. де-факто «великие» (прежде всего учёные, но и писатели, и художники) работают не на себя, а на всё человечество или, как минимум, на свою страну (поэтому, к слову, фундаментальная наука требует гособеспечения - как минимум, если эта страна планирует жить долго). А в таком случае ожидать от «творцов» высокой детности столь же неразумно, как деления от остеобласта: всякий специализированный элемент (часть) целого функционирует более эффективно, чем неспециализированный именно потому, что омертвляется, как остеобласт превращается в остеоцит.
Падение детности строго пропорционально достижениям во всех специализированных профессиях современного общества тесно связано с успехами последнего «на международной арене» по сравнению с обществами традиционными, аграрными и доиндустриальными, где корреляция как раз обратная.

В 1934 г. советское правительство инициировало обширное демографическое исследование, которое выявило стойкое падение рождаемости в стране, связанное с урбанизацией и вовлечением женщин в промышленную, культурную и научную жизнь. Те же исследования показали, что «социальные группы с более высокой зарплатой имели более низкую рождаемость. В семьях рабочих детей рождалось меньше, чем у крестьян. При этом урбанизированные рабочие  отличались меньшей рождаемостью по сравнению с только что переехавшими в город крестьянами, а меньше всего детей было у служащих» (Советская социальная политика 1920-1930-х гг.: идеология и повседневность. М.: ЦСПГИ, 2007. С.50).

Собственно, это обнаружил ещё Н.К.Кольцов, исследуя русскую  интеллигенцию с евгенических позиций (по данным А.В.Горбунова о «размножаемости московской интеллигенции по данным анкеты, поданной евгеническим обществом», «Русский евгенический журнал», 1928 г.; такие же анкеты делались для рабочих и служащих). Оказалось, как группа людей, нацеленных на максимальную продуктивность в научном или техническом творчестве, русская интеллигенция себя не воспроизводит - в отличие от слоёв, из которых эти самые интеллигенты выходят. Причём чем выше к верхушке дореволюционного общества был тот слой, дающий талантливых выходцев в интеллигенцию, тем хуже он себя воспроизводил, чем ближе к низу общественной пирамиды, тем лучше. Поэтому (делал вывод Кольцов) необходим равный доступ к качественному образованию для всех слоёв общества; чтобы сохранить, а тем более наращивать в следующих поколениях продуктивность интеллигентного труда, по которой Россия тогда сильно отставала от Запада, одного размножения интеллигентов недостаточно, нужен призыв в интеллигенцию талантов со всех слоёв общества, а особенно рабочих и крестьян, обделённых образованием до 1917, поскольку в силу существующих тенденций воспроизводства при равном доступе к образованию социальные низы в относительном выражении дают много больше талантов, чем верхи.

Отсюда мы видим, что общество имеет смысл рассматривать как целостность, в котором нет места «эгоистическим индивидам», частным образом решающим проблемы обеспечения и размножения в конкуренции друг с другом безотносительно к наличной социальной структуре и действующим механизмам социальной регуляции - последние управляют первыми, а не наоборот. Уже поэтому логика теории естественного отбора к таким целостностям не может быть применена напрямую.

Хотя более высокий IQ не ведёт к преимущественному размножению, в ряде исследований в популяциях развитых стран была показана его связь с социальной мобильностью, с большей продолжительностью жизни (тут - только вверх) и с большей способностью избегать рисков (что частично влияет и на второе).

Читать дальше