Предания о вампирах и социальная структура общества
Марксизм - штука интересная в том плане, что исторический материализм является универсальным методом для исследования самых разных аспектов как материальной, так и духовной жизни общества, и при добросовестном применении дает хорошие результаты. С утренним дождем довелось вспомнить о "мокрецах" Стругацких, а с мокрецов сонная мысль плавно перетекла к фильму "Интервью с вампиром" и навела на вопрос - что служит причиной тех или иных интерпретаций фольклорного образа вампира и почему упырь, известный нам по русским сказкам и произведениям русских писателей, отличается, например, от европейских и тем более от трактовки Голливуда?
Исходя из того, что все феномены сознания есть в той или иной степени отражения материальной жизни общества, то предания о вампирах можно смело делить на первобытно-общинные, феодальные и капиталистические. В общем и целом легенда о некоем человеке (или ожившем мертвеце), который пьет кровь есть атавистическое представление о характерном для первобытного общества каннибаллизме (который ужасен именно потому, что общество уже отказалось от него), в последующих обществах оно сохранялось постольку, поскольку в них сохранились черты животного стада - борьба за выживание, право сильного, отсутствие ценности человеческой жизни, эксплуатация социально сильными социально слабых.
Русские сказки (основной их массив) смело можно отнести к отражению первобытного, языческого представления о нечисти как о внешней, практически неодолимой и неумолимой злой силе природы. Точно так же, как приходит в деревню бешеный волк, приходит с кладбища упырь и сосет кровь с животным инстинктом. Для русских сказок в основном неважен социальный или семейный статус вампира - он такой же крестьянин, родич, он может быть и стариком, и младенцем, он не щадит никого, слепо, как косит людей мор, чума, голод. Постольку поскольку русская деревня была экономически длительное время отсталой, с/х производство экстенсивным (подсечное земледелие в Сибири просуществовало аж до 20 века), общественный строй деревни составляла сельская община - рудимент родового строя, то влияние классовой структуры общества проявляется в фольклоре гораздо позже и посредством литературной обработки фольклора русскими писателями - Толстым, Аксаковым, например. Потому помещика-кровососа на русской почве можно найти в среде городского фольклора, чем в классическом фольклоре.
В Западной Европе в силу гораздо более интенсивного развития феодальных отношений в фольклоре о вампирах гораздо резче отразилась классовая структура - главный вампир, разумеется, феодал. Несмотря на то, что легенду о Дракуле литературно оформили только в 18-19 веке, для западноевропейского фольклора это характерно, когда на место главного ужаса крестьянина/горожанина претендует не внешняя сила природы, являющаяся с кладбища, а вполне реальная общественная сила, являющаяся из феодального замка, которой просто приписываются сверхъестественные качества (аналог - легенда о Синей Бороде, великанах-людоедах, живущих в замках и т.д. В русском фольклоре мы вряд ли найдем сказания о кровососущем князе - это и понятно, эксплуатация крестьянства на Руси большую часть истории отставала от прогрессивной Европы в силу слабости феодального класса). Иными словами, вампир и эксплуататор в фольклоре обрели характер синонимов.
Капиталистический этап развил идею о вампирах в своем собственном ключе - эпоха первоначального накопления капитала сделала из вампира этакого буржуазного авантюриста, бродящего по свету и пьющего кровь, завлекая жертву обманом или иными капиталистическими способами (практически все экранизации о Дракуле представляют его как прощелыгу, охотящегося на людей ради прокормления или удовольствия, прибегающего активно к обману, подкупу, страху, игре на тщеславии и пороках). Его происхождение может быть благородно, а может нет - буржуа продолжает по традиции копировать аристократию, но не придает ему решающего значения. Голливудский вампир - типичный self-made man, строящий свою эксплуататорскую цепочку, вербующий себе рабов, поставляющих ему кровь.
Что интересно, капиталистическая культура активно использует все типы представлений о вампирах - они могут быть и порождениям непонятной американскому обывателю природы, иррациональными и довольно-таки безмозглыми ("От рассвета до заката"), и феодальными садистами в строгом соответствии с раннекапиталистическими воззрениями, но тем не менее всегда налет капиталистического делячества есть - в трэш-фильме "От рассвета до заката" вампиры специально собираются в клубе, завлекают жертвы, правда, на этом все делячество оканчивается. В "Ван-Хельсинге" типичный феодал Дракула тем не менее интригует похлеще любого буржуазного политика, а не лезет напролом с типично феодальным дуроломством, привыкшем к тому, что все проблемы решаются мечом. Капиталистическое сознание прагматично, а потому в этот период и появляются чисто позитивистские способы убить вампира - Голливуд дал массу фильмов о подвигах героических "охотников на вампиров", в противовес первобытно-общинным сказкам. в которых вампира можно было в лучшем случае обмануть или убежать или совершенно пессимистическим феодальным, в которых вампир без помощи господа бога, молитвы, креста вообще не убивался. Капитализм же взял древние магические поверья, почти затухшие в дошедшем до нас фольклоре и поставил их на прибыльный конвейер - механизированный выпуск серебряных пуль, осиновых колов, дубовых крестов, чесночной эссенции и нашейников против укуса.
И, наконец, без отражения в современных представлениях о вампирах не мог остаться современный империализм - в "Блэйде" вампиры представляют собой не просто одиночек, а структурно организованную эксплуататорскую верхушку, "расу господ", которая выкачивает из людей кровушку точно так же, как монополии выкачивают деньги. И эта раса также совершенно неоднородна социально, в ней внутренние конфликты, конкурентная борьба и все та же старая цель мирового господства. Иными словами, если на месте расы вампиров поставить страны "золотого миллиарда", а на место людей - "третий мир", то получится довольно-таки точный слепок с нашего грешного мира. И, наконец, желание продюсеров срубить как можно бабла с удачной идеи сделало вампиров практически неубиваемыми, а если и убиваемыми, то неуничтожимыми как класс: постоянно воскресающий Дракула в том же "Блейде" как бы призван напомнить нам о вечности капиталистических отношений. Единственное, что должно бы капиталистов смущать в этой аллегории, так это то, что зритель пока что настроен все-таки видеть вампиров в конце каждой серии не иначе как с осиновым колом в сердце.
http://bortnik.livejournal.com/108223.html
P.S. Интересно, что в народных преданиях о вампирах упырями - кровососами часто бывают люди достойные и не кровососы никак. Так Жиль де Рэ стал героем истории про Синюю Бороду (или смешался с ним до полной неразличимости). Откуда закономерное появление подобной несправедливости? Из когнитивного диссонанса, что возникает у угнетённых при личном взаимодействии с такого рода вышестоящими. С одной стороны, социальный опыт поколений на уровне поротой спины подсказывает, что все господа враги и от господ ничего, кроме мерзостей ждать не приходится. С другой стороны - личный опыт показывает вполне человечного господина (а людям свойственно абсолютизировать свою историю и свой опыт, считать его всеобщим без каких-либо на то оснований). То есть личное знание входит в конфликт с классовой интуицией, которая разрешается мифом, очерняющим «доброго барина». Его доброта, ум, смелость, знание трактуется в мифе как маска, скрывающая нечто инфернальное. И in a long run, подобное разрешение оказывается верным и правильным: добрых бар и гуманных капиталистов единицы, а от бар вообще и капиталистов вообще ничего кроме зла ждать не приходится.
Тем более что даже очень хороший человек в этой позиции должен действовать сообразно классовой логике, а не индивидуальной гуманности, удовлетворяя последнюю «по остаточному принципу». Так ак.Вернадский держал товарное зерновое имение Вернадовку (в Тамбовской губернии), эффективно работал на рынок, почему был заинтересован в разорении окрестных крестьян, чтоб иметь батраков подешевле. А когда мужики бунтовали, вызывал из города казачков, особенно в 1905-1906 гг. Но зато изо всех сил помогал нуждающимся студентам, бесплатно читал на Высших женских курсах, вообще вовсю занимался подобной благотворительностью в столице. А в деревне, где шло накопление, всё было иначе.