Метаморфозы
Как это - умирать?
Интересно. Да, ведь в первую очереь - это очень необычный личный опыт.
Опыт - который невозможно перенять.
Сначала очень больно. Настолько, что уже не помнишь что было что-то кроме боли. Слепнешь, глохнешь, тонешь в ней. Минуты кажутся вязкими, как смола. Каждое мгновение - вечность отчаянья, судорог, крика и воя до разорванных связок.
Потом кровь. Много крови. Она струится алым покрывалом и с ней утекает боль. Она прекрасна. Она теплая и соленая. Ее так много. Уходит отчаянье, пульс все тише стучит в висках и запястьях. Потом она начинает идти горлом и ты удивленно захлебываешься ей.
А когда умираешь наконец - становится спокойно и тихо. Учишься улыбаться заново и - надо же! - получается. И ничто не может тебя тронуть. Улыбаешься на поцелуи, ругань, безразличие. Безликой улыбкой смерти. Последней улыбкой.
И только одна мысль - где-то далеко, незаметно почти - наверно, должно быть страшно, что мне все равно.
Но мне все равно.
Интересно. Да, ведь в первую очереь - это очень необычный личный опыт.
Опыт - который невозможно перенять.
Сначала очень больно. Настолько, что уже не помнишь что было что-то кроме боли. Слепнешь, глохнешь, тонешь в ней. Минуты кажутся вязкими, как смола. Каждое мгновение - вечность отчаянья, судорог, крика и воя до разорванных связок.
Потом кровь. Много крови. Она струится алым покрывалом и с ней утекает боль. Она прекрасна. Она теплая и соленая. Ее так много. Уходит отчаянье, пульс все тише стучит в висках и запястьях. Потом она начинает идти горлом и ты удивленно захлебываешься ей.
А когда умираешь наконец - становится спокойно и тихо. Учишься улыбаться заново и - надо же! - получается. И ничто не может тебя тронуть. Улыбаешься на поцелуи, ругань, безразличие. Безликой улыбкой смерти. Последней улыбкой.
И только одна мысль - где-то далеко, незаметно почти - наверно, должно быть страшно, что мне все равно.
Но мне все равно.