непрозрачные прозрачные вещи
давно известна формула про два шапиро, но когда речь идёт о переводах, тут, как говорится, вообще, хоть святых выноси.
m. nabokov:
Awkward Person Senior had been struggling to push a shod foot through the zigzag of a narrow trouser leg when he felt a roaring redness fill his head. He died before reaching the floor, as if falling from some great height, and now lay on his back, one arm outstretched, umbrella and hat out of reach in the tall looking glass.
This Henry Emery Person, our Person's father, might be described as a well-meaning, earnest, dear little man, or as a wretched fraud, depending on the angle of light and the position of the observer. A lot of handwringing goes about in the dark of remorse, in the dungeon of the irreparable.
заметка из газеты, случай в магазине, перетекающий в некролог.
теперь сергей ильин:
Неловкий Персон-старший с трудом протискивал обутую ногу сквозь зигзаг узкой штанины, когда ощутил, как кромешная краснота с ревом вливается в голову. Он умер, еще не достигнув пола, словно падал с большой высоты, и теперь лежал на спине, вытянув руку. Шляпа и зонт, недосягаемые, стыли в высоком зеркале.
Названного Генри Эмери Персона, отца нашего персонажа, можно представить достойным, серьезным, симпатичным человечком, а можно жалким прохвостом, - все зависит от угла, под которым падает свет, и от расположения наблюдателя. Как много рук заламывается во тьме раскаяния, в темнице непоправимого!
точная и скучная симметрия в зеркале другого языка.
а теперь д. чекалов:
Неуклюжий Персон-старший пытался просунуть обутую ногу в коленчатый изгиб узкой штанины, когда почувствовал, как багровый прилив с гулом заполняет голову. Он умер еще до того, как рухнул на пол, словно падая с большой высоты, и теперь лежал на спине, одна рука неловко вытянута, зонт и шляпа - вне пределов досягаемости, в глубоком зазеркалье.
Этот Генри Эмери Персон, отец нашего персонажа, может быть охарактеризован как благонамеренный, серьезный, славный малый или как отъявленный мошенник в зависимости от того, как падает свет, под каким ракурсом посмотреть. Кто не заламывал рук во тьме раскаяния, в застенке непоправимых сожалений?
просто чистый кайф! такое количество метафор на квадратный сантиметр жилплощади, что просто улёт!
особо прусь с того, как преобразилась испорченная слабым "вливается" аллитерация "кромешная краснота с ревом" в неизбежное и непреодолимое "багровый прилив с гулом заполняет".
m. nabokov:
Awkward Person Senior had been struggling to push a shod foot through the zigzag of a narrow trouser leg when he felt a roaring redness fill his head. He died before reaching the floor, as if falling from some great height, and now lay on his back, one arm outstretched, umbrella and hat out of reach in the tall looking glass.
This Henry Emery Person, our Person's father, might be described as a well-meaning, earnest, dear little man, or as a wretched fraud, depending on the angle of light and the position of the observer. A lot of handwringing goes about in the dark of remorse, in the dungeon of the irreparable.
заметка из газеты, случай в магазине, перетекающий в некролог.
теперь сергей ильин:
Неловкий Персон-старший с трудом протискивал обутую ногу сквозь зигзаг узкой штанины, когда ощутил, как кромешная краснота с ревом вливается в голову. Он умер, еще не достигнув пола, словно падал с большой высоты, и теперь лежал на спине, вытянув руку. Шляпа и зонт, недосягаемые, стыли в высоком зеркале.
Названного Генри Эмери Персона, отца нашего персонажа, можно представить достойным, серьезным, симпатичным человечком, а можно жалким прохвостом, - все зависит от угла, под которым падает свет, и от расположения наблюдателя. Как много рук заламывается во тьме раскаяния, в темнице непоправимого!
точная и скучная симметрия в зеркале другого языка.
а теперь д. чекалов:
Неуклюжий Персон-старший пытался просунуть обутую ногу в коленчатый изгиб узкой штанины, когда почувствовал, как багровый прилив с гулом заполняет голову. Он умер еще до того, как рухнул на пол, словно падая с большой высоты, и теперь лежал на спине, одна рука неловко вытянута, зонт и шляпа - вне пределов досягаемости, в глубоком зазеркалье.
Этот Генри Эмери Персон, отец нашего персонажа, может быть охарактеризован как благонамеренный, серьезный, славный малый или как отъявленный мошенник в зависимости от того, как падает свет, под каким ракурсом посмотреть. Кто не заламывал рук во тьме раскаяния, в застенке непоправимых сожалений?
просто чистый кайф! такое количество метафор на квадратный сантиметр жилплощади, что просто улёт!
особо прусь с того, как преобразилась испорченная слабым "вливается" аллитерация "кромешная краснота с ревом" в неизбежное и непреодолимое "багровый прилив с гулом заполняет".