Оригинал взят у
elena_kos1 в
О Сталине 4... -----------------------------------------------------------------
Часть_1 -
http://wod-1958.livejournal.com/2777750.html О Сталине ... Часть_1
Часть_2 -
http://wod-1958.livejournal.com/2777960.html О Сталине ... Часть_2
Часть_3 -
http://wod-1958.livejournal.com/2778267.html О Сталине ... Часть_3
-------------------------------------------------
В советское время, как при жизни Сталина, так и после его смерти, вождя ненавидели главным образом две властные группы (и, соответственно, связанные с ними отряды совинтеллигенции). Во-первых, это та часть советского истеблишмента, которая была заряжена на мировую революцию и представители которой считали Сталина предателем дела мировой революции или, как минимум, уклонистом от неё. Речь идёт о левых-глобалистах-коминтерновцах, для которых Россия, СССР были лишь плацдармом для мировой революции. Им, естественно, не могли понравиться ни "социализм в одной, отдельно взятой стране" (т.е. возрождение "империи" в "красном варианте"), ни обращение к русским национальным традициям, на которые они привыкли смотреть свысока, ни отмену в 1936 г. празднования 7 ноября как Первого дня мировой революции, ни появление в том же 1936 г. термина "советский патриотизм", ни многое другое. Показательно, что уже в середине 1920-х годов Г. Зиновьев, "третий Гришка" российской истории (знали бы те, кто нумеровал, каким ничтожеством по сравнению даже с третьим окажется четвёртый), аргументировал необходимость снятия Сталина с должности генсека тем, что того "не любят в Коминтерне", а одним из главных критиков Сталина в 1930-е годы был высокопоставленный коминтерновский функционер О. Пятницкий.
Вторую группу сталиноненавистников можно условно назвать "советскими либералами". Что такое
"либерал по-советски"? Разумеется, это не либерал в классическом смысле, да и вообще не либерал - даже низэ-э-энько-низэ-э-энько не либерал. Советский номенклатурный либерал - занятный штемп: это чиновник, который стремился потреблять больше, чем ему положено по жёстким правилам советско-номенклатурной ранжированно-иерархической системы потребления, а потому готовый менять власть на материальные блага, стремящийся чаще выезжать на Запад и сквозь пальцы глядящий на теневую экономику, с которой он всё больше сливается в социальном экстазе.
В наши дни это называется коррупция, но к совсистеме этот термин едва ли применим: коррупция есть использование публичной сферы в частных целях и интересах. В том-то и дело, однако, что в совреальности не было юридически зафиксированного различия между этими сферами, поскольку не было частной сферы - "всё вокруг колхозное, всё вокруг моё". Речь вместо коррупции должна идти о подрыве системы, который до поры - до времени (до середины 1970-х годов, когда в страну хлынули неучтённые нефтяные доллары) носил количественный характер. Таким образом, правильнее говорить о деформации системы. Вот эти деформаторы и ненавидели Сталина больше всего, поскольку номенклатурное и около-номенклатурное ворьё понимало, что при его или сходных порядках возмездия не избежать; поэтому так опасалось прихода к власти неосталиниста А. Шелепина, поставило на Л. Брежнева - и не проиграло. Именно при "герое Малой земли" возрос теневой СССР-2 (не теневая экономика, а именно теневой СССР, связанный как со своей теневой экономикой, так и с западным капиталом, его наднациональными структурами, западными спецслужбами), но тень при Брежневе знала своё место, выжидая до поры, а с середины 1970-х годов, готовясь к прыжку, а вот при Горбачёве она заняла место хозяина, уничтожив фасадный СССР-1. Реальный СССР в начале 1980-х годов напоминал галактическую империю из азимовской "Академии" ("Foundation") - благополучный фасад при изъеденных внутренностях. Только у СССР, в отличие от империи, не оказалось математика Селдена с его планом - у нас был "математик"-гешефтматик Б. Березовский и этим всё сказано.
Но вернёмся к сталинофобии. Она довольно чётко кореллирует с потребленческими установками, с установками на потребление как смысл жизни. Символично, что один из "ковёрных антисталинистов" заявил в телеэфире: национальную идею можете оставить себе, а мне дайте возможность потреблять. Может ли такой тип не ненавидеть Сталина и сталинизм? Не может. Сталинизм - это историческое творчество, установка на творчество как цель и смысл жизни, СССР был творческим, высокодуховным проектом, что признают даже те, кто Советскому Союзу явно не симпатизирует. Показательна в этом плане фраза, сказанная бывшим министром образования А. Фурсенко о том, что порок (sic!) советской школы заключался в том, что она стремилась воспитать человека-творца, тогда как задача эрэфовской школы - воспитать квалифицированного потребителя. Это, выходит, и есть национальная, а точнее, групповая идея, поскольку у потребителя и "потреблятства" нет национальности, главное - корыто, а кто его обеспечит, свои или чужие, дело десятое, главное, чтоб было куда хрюкальник воткнуть.
Символично также следующее. Тот самый персонаж, который требовал для себя "праздника потребления", высказывался и в том смысле, что если земли к востоку от Урала сможет освоить мировое правительство, то пусть оно и возьмёт их. Так потребленческая установка антисталинизма совпадает с глобалистской - это две стороны одной медали. Так прочерчивается линия от антисталинизма к смердяковщине, т.е. к русофобии. Социальный мир антисталинистов - это глобальный "скотный двор", главная цель которого - обеспечивать потребление под руководством и надзором мирового правительства. Сталин трижды срывал строительство такого мира на русской земле, именно за это его и ненавидят антисталинисты. Всё прозаично, разговоры же о свободе, демократии, "советском тоталитаризме" бывших советских карьеристов и стукачей никого не могут обмануть.
Парадоксальным образом ими оказалась часть левых (условно: "троцкисты", левые глобалисты) и часть правых (условно: "бухаринцы"). В этом плане становится ясно, что "троцкистско-бухаринский блок" - это не нарушение здравого смысла, а диалектическая логика, которую Сталин, отвечая на вопрос, как возможен лево-правый блок, сформулировал так: "Пойдёшь налево - придёшь направо. Пойдёшь направо - придёшь налево. Диалектика".
Страх позднесоветской номенклатуры перед Сталиным - это страх "теневого СССР" перед исходным проектом, страх паразита перед здоровым организмом, перед возмездием с его стороны, страх перед народом. После 1991 г. этот страх обрёл новое, откровенное, а не скрытое, классовое измерение, которое, как демонстрируют время от времени кампании десталинизации, делает этот страх паническим, смертельным.
II
Важен вопрос о причинах ненависти к Сталину на Западе. Здесь два аспекта - практико-политический и метафизико-исторический. Практико-политический аспект прост: замарывая Сталина, враги России и русских ставят под сомнение нашу победу в Великой Отечественной/Второй мировой войне, а следовательно, право РФ находиться среди великих держав, принадлежность к клубу которых до сих пор в огромной степени определяется участием в антигитлеровской коалиции и ролью в ней.
Приравнивание Сталина к Гитлеру, а СССР - к Третьему рейху вкупе с разговорами о том, что на Сталине лежит такая же вина в развязывании война как на Гитлере, а, возможно, ещё и больше, работает в том же направлении - повесить на СССР (и следовательно на РФ) вину в развязывании войны, навязать комплекс исторической вины и неполноценности. То есть с практико-политическим аспектом всё ясно и просто.
Более интересен, на мой взгляд, метафизико-исторический аспект проблемы причин ненависти западной верхушки к Сталину. Дело в том, что Сталин трижды сорвал планы этой верхушки - правых глобалистов - по созданию глобального мира под эгидой чего-то похожего на мировое правительство, о необходимости которого много говорили Варбурги, Рокфеллеры и их подголоски из интеллектуальной обслуги. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что первыми о необходимости чего-то похожего на мировое правительство заговорили в XIX в. Ротшильды, однако, русские цари Александр I и Николай I своей политикой такую возможность подорвали. Отсюда - ненависть Ротшильдов к Романовым - как говорят, в конце XIX в. один из Ротшильдов заявил, что для их семейства мир с Романовыми и их Россией невозможен.