Оборона Джизр-Эль-Дореа, "Сон Пятый"

[wm_t]

Продолжение нашего с Олегом перевода, предыдущую часть см. здесь, вступление и словарь терминов - здесь.

В этом «сне» всё, как будто, было сделано красиво и правильно, но финал эпизода живо напоминает о прошлогодней истории с фееричной эвакуацией американцев и их сателлитов из Афганистана. Эвакуацией, больше похожей на драп... Демократический режим нового Афганистана, заботливо пестуемый передовыми носителями либеральных ценностей почти 20 лет, крошился буквально по пятам уходящих американцев, без их штыков не продержавшись и недели.



Видеоверсия «сна пятого» на английском, тексту книги соответствует не дословно:

Click to view

СОН ПЯТЫЙ

Не пытайся делать своими руками слишком многое. Пусть лучше араб сделает это терпимо, чем ты отлично. Это их война, ты должен лишь помочь, а не выигрывать за них. Строго говоря, в необычных условиях Аравии твоя реальная работа всё равно не будет настолько хороша, насколько ты можешь её про себя оценивать.

Лоуренс Аравийский, «Арабский бюллетень» (20 августа 1917 г.)

В очередной раз получаю более-менее такое же задание. Я покинул кабинет командира, запросив переводчиков, материалы для барьеров и комплекты предупредительных знаков. На этот раз я также запросил пятьдесят наборов гуманитарной помощи, чтобы раздать местному населению в знак доброй воли. Я подумал, что так будет проще всего показать наши добрые намерения. Готовясь к встречам с местными жителями, я нашёл время просмотреть основную информацию о культуре в «Путеводителе по Ираку». Я ещё раз проинспектировал взвод, напомнил правила ведения боя и убедился, что англо-арабские карточки у всех на руках.

Мы убыли на блокпост, организовали оборону и патрулирование. Я проверил все позиции, потом обсудил с переводчиком Назиром план завтрашних встреч с местными. Беспокоясь о поддержании секретности, я спросил Назира, есть ли у него сотовый телефон. Он ответил, что есть. Я объяснил переводчику, что телефоном будет можно пользоваться лишь один раз в день, остальное время трубка будет храниться в моём штабе. Кроме того, переводчик должен всё время быть с нами, покидать расположение без сопровождения ему не разрешается. Назир сказал, что понимает необходимость этих мер. Далее мы повторили иракские обычаи и формы вежливости, обговорили, как вести себя во время встречи с местными лидерами. Например, меня поразило, что здесь считается неприличным делать жесты или есть левой рукой, так как ею делают гигиенические процедуры. Я выбрал одного из солдат - сержанта первого класса Уилсона, смышлёного уличного парня из Филадельфии - чтобы стал моим писарем для заметок и наблюдателем на время встреч с местными. Я рассудил: ему, не занятому беседой, будет проще вести записи, к тому же он сможет уловить вещи, которые я не замечу.

На следующее утро мы с Уилсоном, Назиром и отделением солдат вошли в Эль-Дореа. Возле жилища мэра мы обнаружили самого мэра и местного имама. Я вспомнил то, что мы репетировали, и протянул вперёд ладонь:

- Салям алейкум! Изми мулазим Коннорс. Аалейкум ас-салям!

Оба собеседника пожали мне руку. Представившись, в свою очередь, они пригласили нас в дом. Войдя внутрь, я снял каску и тактические очки, приказав связисту следить за эфиром. Мэр жестом пригласил нас сесть. Мы с Назиром и Уилсоном уселись в большой гостиной. Я следил за своей позой и положением ног: невзирая на некоторые неудобства, умудрился не направить подошвы на хозяев. Назир советовал начать разговор с беседы на отвлечённую тему.

- Польщён знакомством с вами, джентльмены. У вас приятный посёлок.

Дав Назиру время для перевода, я продолжил:

- У меня на родине течёт речка, похожая на вашу. В детстве я ловил там рыбу каждое лето.

Мэр, широко улыбнувшись, ответил:

- Это славно, что вы здесь. Благодарю за всё, что вы делаете. Да, у нас хороший посёлок, я живу здесь всю свою жизнь. Вы когда-нибудь пробовали иракскую рыбу?

- Нет, не имел такого удовольствия.

- Как-нибудь ещё заходите ко мне, обязательно угощу вас местной рыбой.

В этот момент из задней комнаты появился мальчик с подносом чая. Я подхватил стакан с подноса и поставил его перед собой на пол. Размешав горку сахара на дне, я на мгновение задумался, не из речной ли воды они готовят чай. Однако, вспомнив наставления Назира, сказал «Шукран!» и отхлебнул. На самом деле это было не так уж плохо, хотя, с учётом жары снаружи, я предпочёл бы охлаждённый капучино. Я как раз прихлёбывал чай, когда имам спросил:

- У вас есть дети, лейтенант?

Я воздержался от казарменных шуток насчёт незаконных отпрысков.

- У меня нет. Я ещё не женат, но когда-нибудь надеюсь завести семью. У сестры двое детей, и я частенько за ними присматриваю.

С этими словами я вытащил фотографию моих племянницы и племянника. Мэр с имамом явно оживились, увидев снимок.

- У меня трое детей: один мальчик две девочки, - сказал мэр.

- Очень хорошо, - ответил я, потом прервался, чтобы отпить чаю. - Как у вас в посёлке? Безопасно ли здесь для вашей семьи?

- Посёлок в плохом состоянии. У нас нет водопровода и перебои с электричеством. Тут нет больницы, я даже не могу позаботиться о собственной семье. Моя младшая дочь больна уже неделю, но везти её в багдадскую больницу было бы опасно.

Имам в знак согласия кивал головой.

- Видите ли - вы, американцы, пришли сюда с массой обещаний, но я ничего из обещанного так и не увидел.

Я только собрался сказать, что намерен делать всё по-другому, как принесли еду. Какой-то подросток и тот мальчик, что ранее подал чай, внесли большое оловянное блюдо и поставили его на пол посереди комнаты. Блюдо покрывал слой риса, поверх которого лежали куски баранины на костях. Мясо выглядело зеленоватым или, местами, бледно-серым - его явно варили, а не готовили на гриле. В центре блюда была водружена разрубленная баранья голова с мутно-белыми от варки глазами. Я вздрогнул под этим неживым взглядом, но, чтобы сделать приятное хозяевам, протянул правую руку и съел кусочек жуткого создания. Варёное мясо было трудновато жевать и оно было немного склизким, но не таким уж плохим на вкус. Когда мы поели, я извинился:

- Спасибо, джентльмены, но, боюсь, мне пора возвращаться на блокпост.

Все встали. Я пожал руки и направился было к двери, но тут мэр потянулся ко мне с традиционной парой поцелуев. Готовый к этому, я ответил ему двумя своими. "С волками жить...", - подумал я про себя. Его небритая щека коснулась моей, пахнуло дешёвым одеколоном. Вот так и "выигрывают битвы до их начала". Я спросил:

- Ваша дочь не здесь, сэр?

- Она дома... А почему вы спрашиваете?

- Со мной медик. Вы позволите осмотреть вашу дочь? Вдруг мы сможем помочь ей.

Лицо мэра просветлело. Он метнулся в заднюю часть дома и вскоре вернулся с маленькой девочкой в голубой ночной рубашке и светло-голубом платке на голове. Прежде, чем наш санинструктор подошёл к девочке, я предупредил мэра:

- Ему придётся дотронуться до неё, вы не против?

- Конечно. Он же доктор, да?

- Он медик.

Док через Назира спросил, в чём проблема. Девочка показала на ноге два громадных фурункула - каждый с половину мячика для гольфа. Док померил температуру и другие показатели, потом прошептал мне, что потребуется вычистить фурункулы и дать пациентке антибиотики, чтобы прекратить воспаление. Я сказал Назиру, чтобы тот перевёл это мэру. Мэр согласился. Он уложил дочь на пол гостиной, удерживая её так. Док протёр фурункулы спиртом, достал скальпель и сделал маленький надрез на первом из них. Крепко его сжав, он выдавил жёлто-белую жидкость из ранки. Только в этот момент смелая девочка заплакала в голос. Док приступил к следующему фурункулу. Наконец, он обработал ранки антисептическим кремом и наложил повязку.

Пока санинструктор передавал мэру небольшую пачку бинтов и лейкопластырь, я заверил нашего хозяина: через пару дней мы обязательно зайдём, чтобы проведать состояние его дочери.

- Я рад нашей сегодняшней встрече.

- Благодарю вас, благодарю за всё!

Этим вечером, когда я собрался с Назиром, Уилсоном и старшими патрулей для подведения итогов дня - сказал, что, по-моему, всё прошло неплохо.

- Сэр, я думаю, вы произвели хорошее впечатление, - сказал Уилсон. - Не могу поверить, что вы смогли есть эту козью голову!

- Если мэр Хуссейн действительно здесь за главного, то ему нельзя верить. Он должен знать, кто проводит атаки возле посёлка, - вставил Назир. - Я думаю, он знает.

- Верно. Именно по этой причине я хочу, чтобы он был на моей стороне. Если он знает повстанцев, наверняка может и контролировать их. Завтра мы зайдём и проведаем его дочь.

Рэд-2 вмешался:

- Гуманитарные наборы сработали отлично, сэр. Я был очень популярен, когда шёл по улицам. Через нашего второго переводчика поговорил с парой дедков около центра городка. Они сказали, что городок был очень мирным местом, пока не приехали какие-то чужаки, начавшие устраивать нападения.

- Я тоже слышал что-то в этом духе, сэр, - сказал Рэд-5. - Один парень сказал мне, что южная часть городка опасна в ночное время.

Всё это было порядком расплывчато, но хоть что-то для начала. Я обдумывал наше следующее действие, когда нас прервал свист и разрывы 60-мм мин, падающих вокруг блокпоста. Мой взвод, следуя отработанному порядку, укрылся и переместился к ближайшим позициям для подготовки к общей атаке. Дежурный связист вызвал базу и запросил срочную поддержку боевых вертолётов АН-64 по сигналу «веду бой».

Солдаты взвода нырнули в укреплённые укрытия или по машинам, согласно плана. Но рядовому Уиткину не повезло. Он бежал, чтобы присоединиться к расчёту юго-западной пулемётной позиции, когда мина упала возле него справа. Вспышка огня и облако вздыбленной земли скрыли солдата. Мы с другим солдатом, подбежав, увидели беднягу лежащим на земле. Подхватив его за плечи, каждый со своей стороны, мы потащили раненого под прикрытие основного здания. Тут мы с ужасом обнаружили, что ноги Уиткина остались там, где мы нашли тело: по грязи за ним тащилось только два кровоточащих обрубка. Зазубренный осколок оторвал обе ноги Уиткина выше колен. Когда мы достигли укрытия в здании, я начал накладывать жгуты - сначала на левую ногу, потом на правую. Парень, что был со мной, плюхнулся на пол и, обхватив голову руками, начал раскачиваться взад-вперёд, тихо всхлипывая. Я поднял голову и посмотрел в лицо Уиткину. Его глаза были открыты, но уже ничего не видели. Мрачное ощущение воцарилось в едва освещённой комнате. В этом есть нечто невероятно оскорбительное: столь отвратительный конец для чего-то настолько прекрасного, как жизнь.

Когда обстрел затих, пыль начала оседать. Я был весь перепачкан пылью и кровью, руки в разводах грязи и тёмно-красных отметинах от ран Уиткина. Моя грудь ходила ходуном, пытаясь очистить лёгкие от запаха грязи, крови и кордита. Было жаль Уиткина, но ещё сильнее было чувство злости.

Я ощущал жгучую, неистовую, почти звериную ярость. Мне захотелось убить их всех. Думаю, что смог бы сделать это. «Этот чёртов поселок точно знает, кто тут устраивает нападения. Они знают, кто убил Уиткина! И сейчас наверняка радуются, будто дети успехам своих родителей. Хорошо же, я покажу им, кто здесь хозяин!» Потом я вспомнил: «бить вслепую по населению - значит, подыгрывать планам боевиков». «Если я порву в клочья весь городок - сделаю именно то, чего добиваются боевики, создам себе больше врагов.» Пока я размышлял над этим парадоксом, остальные солдаты взвода начали собираться у тела.

- Надо просто поубивать их всех. Влупить из «двадцать пятки" по городку всю обойму!

- Вздрючить этих местных! Чёртовы животные...

Я знал, что будет непросто. Дошёл до своего рюкзака, взял полотенце, умылся. Потом приказал взводному сержанту собрать всех сержантов - командиров отделений. Им я сказал:

- Значит, так, парни. Вы все знаете, что сегодня убили Уиткина. Все действовали правильно, ему просто не повезло. Такое случается. Теперь люди хотят крови. И я хочу крови. Но мы не можем пойти на это! Нельзя просто, не глядя, валить всех иракцев здесь, в нашей зоне. Мы достанем тех, кто это сделал, но для этого нужно терпение и целеустремлённость. Если мы накажем не тех людей - только создадим себе новых врагов. Доведите до личного состава: мы будем следовать правилам ведения боя, и будем обходиться с местными уважительно. И ещё скажите, что я обещаю: мы найдём тех самых, и поквитаемся.

Сержантам эта речь не слишком-то понравилась, но всё же они отнеслись к ней уважительно и с пониманием.

Той же ночью к нам направили «Блэк Хок» вместе с «Апачами» вертолётной поддержки. Мы с группой солдат донесли останки Уиткина в чёрном пластиковом мешке от блокпоста к площадке приземления. Когда погрузили тело и пока вертолёт не пропал из виду, весь взвод отсалютовал со своих постов. Я с трудом держался по стойке «смирно» в потоке от несущего винта, пока «вертушка» взмывала в небо.

На следующий день я отправился на встречу с мистером Хуссейном. Док был со мной, чтобы проведать маленькую дочку мэра. В мэрском доме мы с хозяином сели друг напротив друга.

- Не знаю, как и благодарить за вашу заботу о моей дочери, - сказал мэр через Назира.

- Хотел бы я помочь так же и всему поселку. Но сейчас здесь очень опасно.

Хуссейн подвинулся ближе ко мне:

- Я слышал о нападении. Очень сожалею о произошедшем. Кто-нибудь пострадал?

- Я потерял солдата прошлой ночью.

Теперь он перешёл на шёпот:

- Мне бы хотелось только мира в наших местах. Как и вы, я мечтаю спокойно ловить рыбу и проводить время с семьей. У вас доброе сердце. Вы позаботились о моей семье. Уверяю вас: ни один человек из посёлка не участвовал в нападении прошлой ночью!

- Тогда кто же это сделал?

Я старался сдерживать гнев.

- Некоторые молодые люди в посёлке сидят без работы. Чужаки могут подбить их на разные дела. Возможно, какие-то чужаки пришли сюда, чтобы устраивать неприятности.

- Где искать этих людей?

Мэр придвинулся ещё ближе.

- На окраине посёлка есть дом с голубыми воротами, - с этими словами он указал на запад.

- Можете показать, какой дом конкретно?

Он бешено замотал головой:

- Нет-нет-нет! Я уже сказал достаточно. Это очень опасно!

Мы с ним покончили с очередной порцией чаю и я вернулся на блок-пост, совершив по дороге маленькую экскурсию. Мы нашли три дома с голубыми воротами.

Тем вечером я снова собрал совещание со старшими патрулей. Рэд-2 выступил первым:

- Сегодня мы ничего особенного не нашли. Но я опять поговорил с теми дедулями. Они сказали, что после полуночи плохие парни передвигаются возле дороги. Это всё, к сожалению.

Рэд-5 вклинился:

- Ну, не знаю, поможет или нет, но сегодня во время патрулирования к нам подошёл один тип. Заявил, что люди в одном из домов хранят оружие. Он указал на третий с конца дом у западной окраины, рядом с дорогой.

- Там были голубые ворота?

- Да-да, пожалуй, голубые. Сейчас припоминаю. Ну, мы там посмотрели вокруг, заглянули через ограду, но ничего необычного не увидели.

- Мэр намекнул, что, возможно, чужаки могут быть в доме с голубыми воротами на западной окраине. Давайте вечером устроим наблюдательный пост, перекрывающий эту окраину городка. Я хочу знать о любых движениях вокруг этого дома. Пусть отделения "Альфа" и "Браво" будут готовы к штурму, если сегодня ночью информация подтвердится.

Дежурный связист разбудил меня около полуночи:

- Сэр, наблюдатели докладывают о движении на юго-западной окраине.

Я прыгнул к радиостанции:

- Это Рэд-1, приём!

Ответили шепотом:

- Понял, это Рэд-7. У меня тут седан и пятеро мужчин. Входят в дом три. Похоже, они достают какие-то предметы из багажника. Не могу подтвердить, оружие это или нет.

Было время действовать: теперь уже три источника указывали на это здание.

- Поднимайте всех. Мы накроем дом.

Мы приблизились с юга, пользуясь приборами ночного видения. Я был со штурмовой группой, взводный сержант возглавил внутренний кордон. Силы кордона просочились через дорогу и заняли позицию к западу. Мы перебегали от тени к тени вдоль южной стороны домов, направляясь к цели. Я разглядел голубые ворота в туманном жёлтом свечении уличного фонаря. Когда я подсветил ворота инфракрасным фонариком, Рэд-Седьмой вышел на связь:

- Вас понял, дом тот самый!

Я показал Рэд-2 большой палец, тот рванул к воротам «ёлочкой» из четырёх человек. Связист вышел на связь с «Брэдли» и те, взревев моторами, двинулись от блокпоста в направлении вычисленного дома. Наш «взломщик» срезал замок на воротах и группа Рэд-2 тихо проскользнула во двор. От проёма ворот я услышал грохот дробовика, которым прострелили дверные петли. Я вошёл во двор, когда Рэд-2 ворвался в дом.

Тут и началась стрельба: очередь из АК, потом торопливый перестук М-4-х. Я увидел человека с АК-47 - он вылез из окна и метнулся к задним воротам, ведущим на грунтовку за домом. Я выстрелил в него и не попал. Однако противник тут же неестественно задёргался с головы до пят, и от его хилого тела начали отлетать куски плоти: взводный сержант срезал его из пулемёта М-240.

Я вызвал по радио Рэд-Второго, тот не ответил. «Брэдли» уже были на месте, изолируя место действия. Я двинулся в дом с оружием «наизготовку вниз».

- Два человека входят, - проорал я. - Рэд-Второй, что там происходит?!

- Всё поняли, сэр! Просто небольшая проблема с радио.

Портативная рация была разбита пулей из АК. Внутри здания тела трёх иракцев были распластаны на полу, простреленные множеством пуль калибра 5,56. Ещё один, похоже, был невредим и сидел в углу, связанный пластиковыми хомутами.

- Гляньте на это, сэр!

Солдат открыл дверь в примыкающую комнату. Там был миномёт, мины 60-мм к нему, гранатомёт РПГ и пулемёт ПКС.

- Похоже, сэр, мы их накрыли.

После того рейда нас больше не атаковали. Дни шли, я убеждал командира, чтобы в посёлок прислали группу медиков. Мы с мэром ужинали вместе каждую неделю и планировали будущие улучшения. Я организовал доставку в посёлок чистой питьевой воды, используя резерв командира роты для чрезвычайных ситуаций. По всему выходило, что мы справились с заданием. Посёлок и его округа стали тихими, люди жили в безопасности. Где-то в это время меня и вызвали по радио: «Рэд-1, это Шестой. Ты там отлично поработал! Твоя боевая единица нужна мне на севере. Свою зону вы утихомирили, так что подключайтесь к нам здесь. Завтра утром прибыть со взводом на передовую базу». Это было неожиданно для меня, но я понял, что командир прав. Огневых контактов уже не случалось. Похоже, настало время уходить.

На следующий день я зашёл к мэру, чтобы сказать, что мы уходим. Когда он услышал эту новость - побледнел. Взгляд стал отсутствующим, словно он смотрел сквозь меня. «Всё будет в порядке», - подумал я: в поселке было спокойно уже приличное время и по всему выходило, что с партизанщиной в Эль-Дореа покончено. Мы отбыли на нашу передовую операционную базу, чтобы подготовиться к следующему заданию.

Прошли дни. Я смотрел ТВ в столовой и увидел новостной сюжет с кадрами знакомых зданий и моста в Эль-Дореа. Диктор пояснял ситуацию: «Маленький посёлок в предместье Багдада был захвачен боевиками сегодня рано утром. Это подтверждает видео, выложенное на интернет-странице радикальных исламистов. В ролике можно видеть людей в масках, свободно разгуливающих по улицам, и публичные казни нескольких человек».

Передо мной пошли кадры. Боевики в масках, размахивая АК-47, ходили по улицам и триумфально палили в воздух. Потом я увидел мэра и многих местных, которых мы использовали как информаторов. Руки и ноги несчастных были связаны за спиной, а сами они лежали на улице перед домом мистера Хуссейна. Позади стояли два боевика в масках. Все, кто помогал нам победить повстанцев и сделать посёлок безопасным, сейчас лежали беспомощной, жалкой грудой перед рисующимися бандитами. Один боевик приставил пистолет к голове мэра и... тут экран померк и опять появился ведущий.

Я сидел, в недоумении глядя на свой завтрак из «Лаки Чармс» и гадая, как же это могло произойти. Я же полностью контролировал зону! Всё шло так хорошо. Посидев ещё какое-то время в кондиционированном воздухе столовой, я постепенно понял, что мы упустили ключевой элемент для достижения полной победы.

1. Противопартизанские действия требуют согласованных действий военных, неправительственных организаций, местного правительства и других элементов государственного аппарата. Военные усилия сами по себе не смогут обеспечить продолжительного успеха.

2. Защита завербованных информаторов предотвращает гонения на них и позволяет им помогать своим общинам даже после того, как силы коалиции покидают район.

3. Передача первостепенна! Для достижения продолжительного успеха поддержание порядка и функции управления в твоей зоне ответственности должны быть переданы местным силам правопорядка и местным должностным лицам.

Овсяные хлопья кружились в молоке, и меня так же закружило и унесло в следующий сон.