Давние мысли
Четыре шага
Я не знаю каким оружием будут воевать люди в Третьей Мировой Войне, но в следующей за ней они будут воевать камнями и палками.
А. Эйнштейн
Сирена взвывает внезапно и страшно. Вой рушится с неба и на какую-то секунду - смертельно важную секунду - Ян застывает, пришпиленный к земле звуковым ударом. Люди вокруг хватаются за уши, кричат от испуга, замирают, уставившись друг на друга, а в душе Яна, прорываясь сквозь первый шок, как кристалл в мутном растворе возникает слово: «Война». Слово бьёт его сильнее звука, заставив время застыть, а тело - метнуться к ближайшему укрытию, продираясь сквозь ставший вдруг густым воздух. И тут, перекрывая смертельный ужас, из глубин памяти всплывают вдруг один за другим клочья воспоминаний.
Шаг первый. Рывком развернувшись на месте Ян кидается к виднеющемуся совсем рядом, в четырёх шагах, проёму в асфальте - входу в какой-то подвал, а в ушах звучит монотонный голос лектора с кафедры общей стратегии: «Основой современной военной доктрины является понятие альфа-удара, то есть такого единовременного применения смертельной силы, в результате которого противник полностью утрачивает боеспособность. Основными условиями для нанесения успешного альфа-удара являются…»
Шаг второй. Мягкий от жары асфальт подаётся под ударившим в него каблуком, а краем глаза Ян замечает страшное: над крышами домов встают, устремившись в небо, белые следы пусков - перехватчики, времени почти нет, а лектор не унимается: «… являются внезапность, то есть возможность нанесения удара без предварительной явной для противника подготовки, неотвратимость, то есть невозможность эффективного противодействия удару со стороны противника и сокрушительность, то есть возможность нанесения противнику такого поражения, которое…»
Шаг третий. Люди вокруг только начинают суетиться и бежать, дымные столбы замирают, подпирая балдахин неба, а лектор под скрип ручек курсантов подбирается к сути: «Единственным оружием, обеспечивающим уверенное нанесение альфа-удара, на текущий момент является кинетическое оружие орбитального базирования. Нанесение удара по любой точке планеты силами имеющейся группировки возможно в течение не более 25 минут с момента получения приказа, а поражение противника происходит в течение 40-50 секунд после схода кассет с орбиты. Высокая скорость и прочность кинетических зарядов при этом делают эффективный перехват…»
Шаг четвёртый. Отчаянным прыжком Ян взмывает в воздух, сворачиваясь в клубок и обхватывая руками голову. В небе вспыхивают ядерные звёзды перехвата и уже падая в спасительную глубину Ян видит как зенит взрывается расходящимися во все стороны призрачными лучами. «Господи, пронеси», вспыхивает последняя мысль и на Яна обрушивается темнота.
Лектор молчит.
Темнота уходит неохотно, цепляясь за веки, оставляя вместо себя головную боль и звон в ушах, потерявших способность слышать. Ян не помнит как вылез из той ямы и сколько уже бредёт, с трудом переставляя ноги, но голоса в памяти не унимаются: «Альфа-альфа, чушь это всё парни! Вот скажите, зачем мы тогда учимся, если всё равно всему конец? А? Так я вам скажу: потому что на всё сразу никаких кассет не хватит!»
Улица вздрагивает, в воздух поднимается пыль. Её вообще много вокруг - пыли. Серой и бурой, покрывающей всё вокруг, с примесью стеклянного блеска. Снаряды-оригами, прошившие стоящие вокруг дома, разворачивались с четвёртого по первый этаж и там, где это происходило, где вся их чудовищная кинетическая энергия превращалась в тепло, а оно - во взрыв, всё, на что приходился удар, разлеталось в пыль. Стены и мебель - в серую, люди в бурую, стекло стало вихрем блеска, расцвечивающего окружающий ужас. Часть домов уже рухнула, часть рушится прямо на глазах, часть, в основном новой постройки, с каркасом из фибробетона, ещё стоит. Но искать там живых бесполезно - ударная волна от несущихся с космической скоростью снарядов не оставляла никого. Да и некому уже искать.
Людям на улицах повезло меньше, их убили летящие осколки, брошенные взрывной волной машины, падающие обломки стен. Прямо под своими ногами Ян видит руки. Две руки: мужчины и ребёнка, оторванные примерно по локоть. Чуть поодаль стоит искорёженная машина: мутный от трещин триплекс залит изнутри кровью, вместо покрышек лохмотья резины и путаница корда. И снова память подсовывает комментарий: «Понятно же, что если ударить по базам, тыл останется целым: склады, заводы, призывной контингент. Раз-два и новая армия идёт в бой. Поэтому кто бы ни начал войну, ему придётся бить и туда и сюда, да ещё считать: потратишь слишком много на тыл - не сможешь прорвать фронт, очистишь фронт - наткнёшься на контрудар. Так что, альфа не альфа, а у всех останется изрядно сил. И вот тогда начнём воевать по-настоящему!»
Голова Яна кружится, подкашиваются ноги. Неловко взмахнув рукой, он валится на поваленный, смятый киоск. Из-под него тоже течёт кровь, но Ян не глядит вниз. Он смотрит вверх, где в чистом, синем небе сплетаются белые инверсионные следы, тут и там перечёркнутые штрихами чёрного дыма.
Ян смотрит в небо, и голоса в памяти молчат перед увиденным. По его щекам, смывая серую и бурую пыль, незамеченным текут слёзы. А в синеве над убитым городом живые пока ещё люди спешат начать воевать. «По-настоящему».
Астрахань, 10 мая 2015 г.