119. Что было, то было… Как и о чем писали в дивизионных газетах 41-42-го…
Ищу тему очередного поста. Перебираю письма, которые еще не читал. Сортирую конверты и замечаю несколько от одного и того же адресата. Писем целых пять, правда, тонкие, в один свернутый листочек. Трудно разбираемый почерк. В очередной раз постепенно привыкаю к нему. А в кипе отложенных бумаг, но в другой папке, нахожу четыре листа формата А4 с этим уже знакомым почерком с обеих сторон. Воспоминания редактора дивизионной газеты «Сталинец» - Фрумберга Зиновия Львовича.
Сразу вспоминаю: как-то влез со своими комментариями в один из постов oper_1974 , и мы ненароком задели тему евреев в РККА. Товарищ высказал мысль, что евреям, как людям грамотным и творческим, тогда «отводилась» весомая роль в политотделах. Наверное, это неспроста, так как над этим всем стоял Лев Мехлис, начальник Главного политуправления и заместитель наркома обороны. Много он тогда кровушки попил у командного состава «всех мастей» в РККА, да и простого служивого люда в своем политрвении извел не мало. Он-то точно знал потенциал «своего» народа и расставлял его по «нужным» местам, тем самым сберег многие еврейские души… И многие евреи-политработники служили праведно и вкладывали вверенное им дело душу, за что низкий поклон им за это.
А так же вспомнил, что в папке штурмана Стогина давно дожидается небольшой сборник с его «полевыми заметками». Осталось лишь проверить - из какой он газетной библиотечки. Нашел. Библиотечка газеты «Сталинец» №1 март 1942 г, а редактор З.Л. Фрумберг.
Но сначала слово Зиновию Львовичу:
«Никаких печатных или рукописных материалов от времени службы моей в 40-ой дальнебомбардировочной дивизии у меня не сохранилось, а дневников я не вел. А служил я сначала в 17-ой авиабригаде политруком роты и комиссаром батальона. База обслуживала части дивизии и вместе с ними принимала участие в финской войне. Многие были награждены орденами и медалями, в том числе и я - медалью «За отвагу».
Редактор дивизионной газеты «Сталинец» я стал в июле 1940 г. и был им до февраля 1942 г., когда дивизию переформировали. В это время меня вызвали в распоряжение Главного Политического Управления РККА и вместе с вновь сформированной редакцией армейской газеты отправили на Карельский фронт.
Начало Великой Отечественной войны застало штаб, политотдел и редакцию 40-ой авиадивизии в военном городке Кречевицы, что в 15-16 км от Новгорода., одном из аракчеевских поселений со старинными зданиями, но где было построено и не мало новых домов. А рядом сооружен аэродром, на котором базировался один из полков СБ. И в первый же день войны части дивизии включились в активную борьбу с фашистскими захватчиками. Начались напряженные - днем и ночью - боевые полеты, причем известные обстоятельства заставили направлять тогда СБ против наступающих колонн противника, бомбить их с низких высот, т.е. выполнять фактически роль штурмовиков. Это не могло не вести к значительным потерям в самолетах и личного состава. В феврале 1942 года погиб даже во время боевого вылета командир дивизии полковник Батурин. Он был с воинскими почестями похоронен на городском кладбище в Туле. А о потерях, мне вспоминается, называли тогда такую цифру, что за первые 8 месяцев материальная часть в полках дивизии сменилась трижды. Потери в людях были, но многие разными способами спасались и рано или поздно возвращались в строй. Были случаи возвращения летчиков с подбитых самолетов даже через линию фронта.
Но возвращаюсь к самому началу войны. Не помню, на второй или третий день войны немцы совершили сильный воздушный налет на Кречевицы. Пришлось нам отсюда сниматься, чтобы увезти из под ударов врага нашу материальную часть и личный состав. С этого времени положение, в котором оказались штаб, политотдел, а с ними и редакция газеты, а так же и части дивизии, были постоянные передвижения с места на место. Сначала - летом и осенью 1941 г. - на Восток, а после разгрома гитлеровцев под Москвой - на Запад, точнее на Юго-запад. Задерживались мы в каждом месте не больше, чем на день-два (позднее и подольше) потому, что у немцев неплохо , видимо, была поставлена агентурная разведка и получалось так, что если сегодня мы приезжали на какое-то место, на утро немецкие юнкерсы выстраивались в круг над нашим новым аэродромом и приходилось двигаться дальше. Вот припоминаю некоторые географические пункты, в которых мы останавливались или только проезжали: Крестцы, Бологое (вернее аэродром под Бологое), Вышний Волочек, Рыбинск, Муром, Владимир, Касимов, Гусь Хрустальный, Спас-Клепики, аэродром под Рязанью, Москва, Тула (это в феврале 1942 г. перед реорганизацией дивизии).
Как же строилась в этих условиях работа редакции?
С начала войны в редакцию пришел из запаса довольно опытный журналист тов. Девяткин, ставший моим заместителем, что было очень к стати, т.к сам я , признаться, большим опытом газетной работы тогда не обладал. В штат редакции был включен, как литсотрудник и зам. политрука тов. Ивановский, активный военкор, которого мы взяли в одной из газет дивизии. До военной службы он, помнится, тоже был причастен как-то к газетной работе. Была у нас и собственная машинистка - Надя (фамилию ее не помню).
Работали мы все в редакции дружно и с подъемом. Материал для газеты давали товарищи из частей, приезжавшие в штаб и политотдел, и работники последних бывали в гостях, а чаще всего мы сами добирались до частей, используя для этого все возможности, главным образом попутные машины, а иногда и самолеты. Таким же способом распространялся и тираж отпечатанных номеров газеты (точно не помню, но что-то около 1000 экземпляров). Командиры всех рангов и рядовой летный состав очень внимательно относились к просьбам сотрудников редакции что-нибудь написать., но большей частью приходилось записывать их рассказы о боевых делах и оформлять, как заметки или использовать для собственных заметок и очерков.
Несколько слов о технической базе редакции. Располагали мы небольшой печатной машиной - американской с ручным приводом, кассами с необходимым количеством шрифтов, запасом бумаги. Был еще обычный радиоприемник, с помощью которого принимали сводки информбюро и материалы для газеты. Во время частых переездов штаб прикреплял к нам автомашину, в которой мы и загружали все наше редакционное имущество. Были переезды и на поездах. Запомнился мне один такой переезд из Бологое в Рыбинск, когда наш поезд бомбил и обстреливал немецкий самолет. К счастью без особых последствий. Вот, пожалуй, и все, что могу Вам написать…»
А теперь слово штурману Николаю Стогину. Я оставляю все так, как было в сборнике из библиотеки газеты «Сталинец». Интересно, тогда, видать, слово «Родина» писалась с маленькой буквы.
КОМАНДИР НАШЕГО ЭКИПАЖА
ВЛАДИМИРА Зеленского я знал до войны. В мае, июне мы еще вместе летали на учебный полигон. Уже тогда у меня сложилось мнение об этом двадцатитрехлетнем летчике как о способном авиаторе. Но полигон еще недостаточный критерий качеств воздушного воина. Война - вот где по-настоящему испытывается человек. Зеленский отлично выдержал пробу в боевых сражениях.
Можно прямо сказать: воздушный океан - его стихия. В авиацию Владимир шел, как человек, сразу наметивший себе путь. Он был учлетом Осоавиахимовского клуба, окончил авиатехническое училище. Три года проработал техником в Москве, в ЦАГИ, но душа его рвалась в небо. Для кого же в пашей стране закрыты пути-дороги в жизнь? У тебя есть призвание стать инженером, артистом, летчиком - ты можешь им быть! В июне 1940 года Зеленский стал военным летчиком.
За семь месяцев отечественной войны наш экипаж совершил около 40 боевых вылетов. Мы выполняем самые различные задания: громим вражеские аэродромы и танковые колонны, разрушаем переправы и военные объекты, бомбим передний край противника и ходим в разведку.
3
ОДНАЖДЫ В РА3ВЕДКЕ…
ОДНО время мы часто ходили па разведку погоды. Известно, что подобные задания поручаются наиболее опытным экипажам. Разведчик погоды встречает самые неожиданные капризы природы, он летит в неизведанную зону, где ему еще не известны метеорологические условия. Грозовой шторм, сплошной низкий туман, снегопад могут вынудить самолет перейти на бреющий полет. Для дальнего бомбардировщика - это сложное дело: наша машина тяжелая, несет большую бомбовую нагрузку. Бреющий полет иногда совершается на высоте 5 метров от земли. Воздушный корабль перемещается с огромной скоростью. Быстро меняющийся рельеф местности, неожиданно появляющегося перед глазами летчика наземные постройки, провода тока высокого напряжения, тригонометрические вышки, заводские трубы - это далеко не все препятствия на пути экипажа. Не будет преувеличением сказать, что в таких полетах иногда действие опережает мысль летчика. Рефлексы нилота молниеносны. Его организм проделывает колоссальную работу. Кроме наблюдения за местностью, глаза следят за стрелками более двух десятков самых различных приборов. Руки на штурвале должны мгновенно изменять положение машины в зависимости от наземных препятствий.
4
Малейшая оплошность - неминуемая катастрофа, гибель экипажа. Такие полеты на бомбардировщике могут продолжаться на сотни километров.
Зеленский - мастер бреющих полетов.
Однажды осенью нам поручили разведать погоду по маршруту к цели и одновременно произвести разведку во вражеском тылу.
На маршруте радист Шерстяных неоднократно радировал на командный пункт о состоянии погоды: „Высота облачности 30 метров ...десять баллов... осадки... видимость 500... Идем дальше".
И чем дальше - тем хуже. Через большие ливни мы все же настойчиво пробивались к цели. У линии фронта погода улучшилась. Выглянуло солнце. Облачность приподнималась. В разрывы их, или, как принято говорить у нас, - „в окна" - я установил ориентировку и начал детально наблюдать за землей.
Под нами вилась река Полнеть. Это был район нашей разведки знакомые места, куда я и Зеленский в мирное время не раз летали бомбить условного „противника". Теперь сюда забрался настоящий враг - злой, коварный, жадный захватчик. Он топчет мирные поля, грабит колхозное добро, глумится над памятниками нашей старины, культурой, убивает советских людей. Сознание этого усиливало нашу ярость и упорство.
Гитлеровцы обнаружили наше появление. С зеленого ноля пошло на взлет звено немецких истребителей. Мы засекли на карте фашистский аэродром, скрылись на время в облаках от преследователей, а затем,
5
когда стервятники потеряли наш след, продолжали разведку.
Через Полнеть немцы навели переправу. По ней двигалась колонна автомашин и танков. Нас заметили. Сначала забила крупнокалиберная зенитная артиллерия, охраняющая переправу. К ней присоединился огонь танковой колонны. Я сбросил шесть стокилограммовых фугасных бомб. От переправы тотчас пошел густой, черный дым. Наши стрелки видели на берегу несколько сильных взрывов. Это, возможно, рвались боеприпасы или цистерны с горючим.
С разведывательного рейда мы привезли несколько ценных аэрофотоснимков. А вслед за нами, по нашим данным, успешно действовала основная группа бомбардировщиков.
6
Окончание следует
Сразу вспоминаю: как-то влез со своими комментариями в один из постов oper_1974 , и мы ненароком задели тему евреев в РККА. Товарищ высказал мысль, что евреям, как людям грамотным и творческим, тогда «отводилась» весомая роль в политотделах. Наверное, это неспроста, так как над этим всем стоял Лев Мехлис, начальник Главного политуправления и заместитель наркома обороны. Много он тогда кровушки попил у командного состава «всех мастей» в РККА, да и простого служивого люда в своем политрвении извел не мало. Он-то точно знал потенциал «своего» народа и расставлял его по «нужным» местам, тем самым сберег многие еврейские души… И многие евреи-политработники служили праведно и вкладывали вверенное им дело душу, за что низкий поклон им за это.
А так же вспомнил, что в папке штурмана Стогина давно дожидается небольшой сборник с его «полевыми заметками». Осталось лишь проверить - из какой он газетной библиотечки. Нашел. Библиотечка газеты «Сталинец» №1 март 1942 г, а редактор З.Л. Фрумберг.
Но сначала слово Зиновию Львовичу:
«Никаких печатных или рукописных материалов от времени службы моей в 40-ой дальнебомбардировочной дивизии у меня не сохранилось, а дневников я не вел. А служил я сначала в 17-ой авиабригаде политруком роты и комиссаром батальона. База обслуживала части дивизии и вместе с ними принимала участие в финской войне. Многие были награждены орденами и медалями, в том числе и я - медалью «За отвагу».
Редактор дивизионной газеты «Сталинец» я стал в июле 1940 г. и был им до февраля 1942 г., когда дивизию переформировали. В это время меня вызвали в распоряжение Главного Политического Управления РККА и вместе с вновь сформированной редакцией армейской газеты отправили на Карельский фронт.
Начало Великой Отечественной войны застало штаб, политотдел и редакцию 40-ой авиадивизии в военном городке Кречевицы, что в 15-16 км от Новгорода., одном из аракчеевских поселений со старинными зданиями, но где было построено и не мало новых домов. А рядом сооружен аэродром, на котором базировался один из полков СБ. И в первый же день войны части дивизии включились в активную борьбу с фашистскими захватчиками. Начались напряженные - днем и ночью - боевые полеты, причем известные обстоятельства заставили направлять тогда СБ против наступающих колонн противника, бомбить их с низких высот, т.е. выполнять фактически роль штурмовиков. Это не могло не вести к значительным потерям в самолетах и личного состава. В феврале 1942 года погиб даже во время боевого вылета командир дивизии полковник Батурин. Он был с воинскими почестями похоронен на городском кладбище в Туле. А о потерях, мне вспоминается, называли тогда такую цифру, что за первые 8 месяцев материальная часть в полках дивизии сменилась трижды. Потери в людях были, но многие разными способами спасались и рано или поздно возвращались в строй. Были случаи возвращения летчиков с подбитых самолетов даже через линию фронта.
Но возвращаюсь к самому началу войны. Не помню, на второй или третий день войны немцы совершили сильный воздушный налет на Кречевицы. Пришлось нам отсюда сниматься, чтобы увезти из под ударов врага нашу материальную часть и личный состав. С этого времени положение, в котором оказались штаб, политотдел, а с ними и редакция газеты, а так же и части дивизии, были постоянные передвижения с места на место. Сначала - летом и осенью 1941 г. - на Восток, а после разгрома гитлеровцев под Москвой - на Запад, точнее на Юго-запад. Задерживались мы в каждом месте не больше, чем на день-два (позднее и подольше) потому, что у немцев неплохо , видимо, была поставлена агентурная разведка и получалось так, что если сегодня мы приезжали на какое-то место, на утро немецкие юнкерсы выстраивались в круг над нашим новым аэродромом и приходилось двигаться дальше. Вот припоминаю некоторые географические пункты, в которых мы останавливались или только проезжали: Крестцы, Бологое (вернее аэродром под Бологое), Вышний Волочек, Рыбинск, Муром, Владимир, Касимов, Гусь Хрустальный, Спас-Клепики, аэродром под Рязанью, Москва, Тула (это в феврале 1942 г. перед реорганизацией дивизии).
Как же строилась в этих условиях работа редакции?
С начала войны в редакцию пришел из запаса довольно опытный журналист тов. Девяткин, ставший моим заместителем, что было очень к стати, т.к сам я , признаться, большим опытом газетной работы тогда не обладал. В штат редакции был включен, как литсотрудник и зам. политрука тов. Ивановский, активный военкор, которого мы взяли в одной из газет дивизии. До военной службы он, помнится, тоже был причастен как-то к газетной работе. Была у нас и собственная машинистка - Надя (фамилию ее не помню).
Работали мы все в редакции дружно и с подъемом. Материал для газеты давали товарищи из частей, приезжавшие в штаб и политотдел, и работники последних бывали в гостях, а чаще всего мы сами добирались до частей, используя для этого все возможности, главным образом попутные машины, а иногда и самолеты. Таким же способом распространялся и тираж отпечатанных номеров газеты (точно не помню, но что-то около 1000 экземпляров). Командиры всех рангов и рядовой летный состав очень внимательно относились к просьбам сотрудников редакции что-нибудь написать., но большей частью приходилось записывать их рассказы о боевых делах и оформлять, как заметки или использовать для собственных заметок и очерков.
Несколько слов о технической базе редакции. Располагали мы небольшой печатной машиной - американской с ручным приводом, кассами с необходимым количеством шрифтов, запасом бумаги. Был еще обычный радиоприемник, с помощью которого принимали сводки информбюро и материалы для газеты. Во время частых переездов штаб прикреплял к нам автомашину, в которой мы и загружали все наше редакционное имущество. Были переезды и на поездах. Запомнился мне один такой переезд из Бологое в Рыбинск, когда наш поезд бомбил и обстреливал немецкий самолет. К счастью без особых последствий. Вот, пожалуй, и все, что могу Вам написать…»
А теперь слово штурману Николаю Стогину. Я оставляю все так, как было в сборнике из библиотеки газеты «Сталинец». Интересно, тогда, видать, слово «Родина» писалась с маленькой буквы.
КОМАНДИР НАШЕГО ЭКИПАЖА
ВЛАДИМИРА Зеленского я знал до войны. В мае, июне мы еще вместе летали на учебный полигон. Уже тогда у меня сложилось мнение об этом двадцатитрехлетнем летчике как о способном авиаторе. Но полигон еще недостаточный критерий качеств воздушного воина. Война - вот где по-настоящему испытывается человек. Зеленский отлично выдержал пробу в боевых сражениях.
Можно прямо сказать: воздушный океан - его стихия. В авиацию Владимир шел, как человек, сразу наметивший себе путь. Он был учлетом Осоавиахимовского клуба, окончил авиатехническое училище. Три года проработал техником в Москве, в ЦАГИ, но душа его рвалась в небо. Для кого же в пашей стране закрыты пути-дороги в жизнь? У тебя есть призвание стать инженером, артистом, летчиком - ты можешь им быть! В июне 1940 года Зеленский стал военным летчиком.
За семь месяцев отечественной войны наш экипаж совершил около 40 боевых вылетов. Мы выполняем самые различные задания: громим вражеские аэродромы и танковые колонны, разрушаем переправы и военные объекты, бомбим передний край противника и ходим в разведку.
3
ОДНАЖДЫ В РА3ВЕДКЕ…
ОДНО время мы часто ходили па разведку погоды. Известно, что подобные задания поручаются наиболее опытным экипажам. Разведчик погоды встречает самые неожиданные капризы природы, он летит в неизведанную зону, где ему еще не известны метеорологические условия. Грозовой шторм, сплошной низкий туман, снегопад могут вынудить самолет перейти на бреющий полет. Для дальнего бомбардировщика - это сложное дело: наша машина тяжелая, несет большую бомбовую нагрузку. Бреющий полет иногда совершается на высоте 5 метров от земли. Воздушный корабль перемещается с огромной скоростью. Быстро меняющийся рельеф местности, неожиданно появляющегося перед глазами летчика наземные постройки, провода тока высокого напряжения, тригонометрические вышки, заводские трубы - это далеко не все препятствия на пути экипажа. Не будет преувеличением сказать, что в таких полетах иногда действие опережает мысль летчика. Рефлексы нилота молниеносны. Его организм проделывает колоссальную работу. Кроме наблюдения за местностью, глаза следят за стрелками более двух десятков самых различных приборов. Руки на штурвале должны мгновенно изменять положение машины в зависимости от наземных препятствий.
4
Малейшая оплошность - неминуемая катастрофа, гибель экипажа. Такие полеты на бомбардировщике могут продолжаться на сотни километров.
Зеленский - мастер бреющих полетов.
Однажды осенью нам поручили разведать погоду по маршруту к цели и одновременно произвести разведку во вражеском тылу.
На маршруте радист Шерстяных неоднократно радировал на командный пункт о состоянии погоды: „Высота облачности 30 метров ...десять баллов... осадки... видимость 500... Идем дальше".
И чем дальше - тем хуже. Через большие ливни мы все же настойчиво пробивались к цели. У линии фронта погода улучшилась. Выглянуло солнце. Облачность приподнималась. В разрывы их, или, как принято говорить у нас, - „в окна" - я установил ориентировку и начал детально наблюдать за землей.
Под нами вилась река Полнеть. Это был район нашей разведки знакомые места, куда я и Зеленский в мирное время не раз летали бомбить условного „противника". Теперь сюда забрался настоящий враг - злой, коварный, жадный захватчик. Он топчет мирные поля, грабит колхозное добро, глумится над памятниками нашей старины, культурой, убивает советских людей. Сознание этого усиливало нашу ярость и упорство.
Гитлеровцы обнаружили наше появление. С зеленого ноля пошло на взлет звено немецких истребителей. Мы засекли на карте фашистский аэродром, скрылись на время в облаках от преследователей, а затем,
5
когда стервятники потеряли наш след, продолжали разведку.
Через Полнеть немцы навели переправу. По ней двигалась колонна автомашин и танков. Нас заметили. Сначала забила крупнокалиберная зенитная артиллерия, охраняющая переправу. К ней присоединился огонь танковой колонны. Я сбросил шесть стокилограммовых фугасных бомб. От переправы тотчас пошел густой, черный дым. Наши стрелки видели на берегу несколько сильных взрывов. Это, возможно, рвались боеприпасы или цистерны с горючим.
С разведывательного рейда мы привезли несколько ценных аэрофотоснимков. А вслед за нами, по нашим данным, успешно действовала основная группа бомбардировщиков.
6
Окончание следует