Цикл новелл - "Зачарованный" и "Завещание зачарованного"
ЖДУ ВАШИХ ОТЗЫВОВ, УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
Зачарованный.
В первый раз я увидел её около года назад. Она стояла у окна в длинном, освещенном солнцем вестибюле и приводила в порядок волосы. Я сел на стул, стоявший на расстоянии трёх окон от девушки, и стал читать журнал, который был у меня с собой. Время от времени я переводил взгляд налево: там стояла она. Меня поразила не только и не столько красота девушки, но то, какими плавными движениями она откидывала волосы назад и расчёсывала их, стоя перед зеркалом. На девушке было светло-коричневое платье. Украдкой я смог рассмотреть, что волосы, частично зачёсанные назад, по-ангельски обрамляли её прекрасное лицо. Вдруг она обратила на меня внимание - всего лишь на пару секунд, - а потом пошла в сторону двери. Я оставался в вестибюле; посмотрев в окно, я увидел, как девушка не спеша идёт по дорожке вдоль дома. Что-то заставило меня встать со стула, оставить журнал и идти в том же направлении, что и она. Я продолжал смотреть на неё и чувствовал, будто мы идём рядом. Это была моя первая встреча с незнакомкой. Позже я не имел возможности видеть её несколько месяцев. В один из осенних дней, когда работа была закончена и дел больше не намечалось, я шёл домой в приподнятом настроении, хотя день был серый и облакам не было видно конца. Я купил газету, свернул её в трубочку и собрался идти дальше, как что-то остановило меня. Она шла по другой стороне улицы, вдоль ажурной ограды. Для меня было неожиданностью увидеть её через такое время. Всё же я не осмелился подойти и заговорить с ней и посчитал нужным пойти дальше. ...На следующий день, в это же время, я вновь увидел её, прогуливающуюся вдоль какой-то длинной улицы. Что-то вновь заставило меня идти в её сторону; возможно, это было желание свыше, которому я не мог сопротивляться. Я пошёл по другой стороне улицы, всё время ощущая, что иду, в конце концов, против собственной воли, почти механически. Не помню, как перешёл дорогу и пошёл почти рядом с незнакомкой: нас разделяло несколько шагов. Навстречу нам шли прохожие - десятки лиц, но я их не видел. Вернее, не хотел видеть: слишком сильно привлекала меня незнакомка. Вскоре мы оказались на безлюдной улице; я всё ещё шёл за ней, не зная, почему. Вдруг она оглянулась. Я ожидал этого. Она подошла и спросила: - Вы меня преследуете? Но зачем? Я признался: - Нет, я Вас не преследую. Может быть, Вам покажется странным, но... это Вы заставляете меня идти за Вами. Вы, а не моя воля. - Я не очень хорошо понимаю... - Я всё объяснил: я иду за Вами не по собственному желанию. Она нахмурила брови: - Что Вам от меня нужно? Зачем меня преследовать? Может быть, Вы скажете, что я... я Вам нравлюсь? - Нет, я такого не буду говорить. Но дело в том, что мне от Вас действительно ничего не нужно. - Поэтому Вы и следите за мной? - Она снисходительно улыбнулась. - Не надо иронии. - Уголки её рта тут же сузились. - Меня заставляют идти за Вами не какие-то тёмные мысли: Вы сами, не зная того, заставляете меня Вас преследовать. - Та-ак, - протянула она. - Что же мне теперь с Вами делать? Может быть, Вы пойдёте домой? - Она дотронулась до своих волос. - Почему Вы молчите? Предложите же... что-нибудь. - Если уж так получилось, что я к Вам привязан (не поймите это превратно!), то я должен компенсировать Вам потерю времени. Посидим где-нибудь? Я знаю очень хорошее кафе, это через два квартала отсюда. Во-он там. Там прекрасное меню. Может быть, пойдёмте? - Хорошо, - согласилась она, и мы пошли. Теперь, когда девушка была со мной, мне не верилось. Я часто смотрел на неё по дороге в кафе; я видел, как она обхватывала пальцами чёрную сумочку, висевшую у неё на правом плече; я видел, как она поправляла свои тёмные волосы; я чувствовал аромат дорогих духов, которыми она так любила пользоваться; я видел, как нежно, грациозно она идёт по тротуару; её молодость, нежность и женственность притягивали к себе. Но она почему-то казалась мне не совсем реальной, ускользающей от восприятия - иными словами, не вполне материальной. Однако я ощущал края её платья, когда они колыхались на ветру, и слышал звук её шагов, - значит, она была во плоти. Всё же что-то заставляло меня сомневаться в этом, особенно - то, как она шла по тротуару. Я видел многих девушек примерно её возраста, но не замечал, чтобы у кого-либо из них была такая походка, как у моей знакомой. Девушка определённо казалась мне не от мира сего. К тому же, прохожие, которых теперь я начал замечать, двигались странно. Или мне только так казалось? По крайней мере, обычно при ходьбе (на улице, а не на сцене) люди совершают немало резких движений; сейчас мне казалось, что таких движений стало гораздо меньше. Люди шли по улице с плавностью монахов в монастыре, или же так, словно они были под водой. Даже машины двигались с не присущей им плавностью. Я знал, что даже автомобили высокого класса не могут позволить себе такого плавного хода. Однако я не заметил никаких перемен в себе. Я так же резко, как и обычно, останавливался перед светофором на перекрёстке; с присущей мне энергией двигал при ходьбе левой рукой (в правую я взял руку девушки); быстрота реакции оставалась той же. Летнее кафе, куда мы шли, было почти пустым; два посетителя сидели за крайним столиком. Мы сели и сделали заказ, официант услужливо положил нам салфетки и спросил: - Может быть, купите газету? У нас есть сегодняшний номер. Стоимость газеты войдёт в Ваш счёт. Я выбрал издание. На первой полосе была статья о смерти актёра. «Смотрите, - я показал девушке статью, - известнейший актёр». «Как жаль, - сказала моя новая знакомая, - он тоже умер». «Вы почитайте», - предложил я, но она сказала, что не хотелось бы омрачать такой день, и я взял газету. К тому времени нам уже принесли заказ, и она попыталась перевести разговор в другое русло: - Давайте лучше поговорим о жизни. Вот я, например, уже давно не считаю себя маленькой, хотя ещё и не кончила учиться. А Вы чем занимаетесь? Я сказал, где работаю. Она одобрила мои начинания и заметила, что у меня перспектива намного лучше, чем у неё. «Такая уж плохая специальность?» Я позволил себе немного иронии. - Нет, просто это не входит в мои планы. Я не принадлежу тому месту. Позвольте, я уложу волосы. - Она встала, встряхнула головой, затем медленно и чутко начала зачёсывать волосы назад. Девушка не использовала больших заколок; её тёмные каштановые волосы безупречно лежали, заколотые слева и справа лишь небольшими заколками, которых совсем не было видно. Я не отрываясь смотрел на девушку, ухаживающую за волосами; но когда я опустил голову и посмотрел на стол, то вспомнил о статье и решил немного почитать. «Знаменитый актёр погиб на шестьдесят третьем году жизни. Это было событие, которого мы не ожидали. Он запомнился нам жизнерадостным, добрым и от природы талантливым. - Девушка закончила укладку волос и села за стол. - Известие о смерти актёра пришло к нам вчера: наш сотрудник смотрел премьеру спектакля...» - Вас увлекла эта статья? - спросила девушка. Но я ей не ответил. Чёрные буковки захватили меня: «Внезапно актёр прервал свою реплику и упал. Да, это произошло прямо на сцене». - Смотрите, какой ужас, какая трагедия. - Девушка заинтересованно спросила: - Что там?.. Я обещал, что через минуту дочитаю статью и расскажу всё. Буквы стояли у меня перед глазами: «В зале начался переполох. Зрители взволнованно шумели, заполнив весь проход возле сцены». - Ему пора идти. Ему уже давно пора идти, - повторяли чьи-то голоса. «Наш корреспондент, с разрешения режиссёра, сделал несколько снимков. Снимать позволили только с третьего ряда...» - Он всё ещё сидит? - спросил голос. - Не понимаю, как же это можно... Голоса становились всё отчётливее; я слышал чьи-то шаги, но не мог понять, кто пришёл за мной. Теперь я ничего не замечал, кроме газеты, но она со временем становилась жёстче и жёстче в моих руках. Я читал быстрее и быстрее, понимая, что обещанная минута расползлась в целых пять: «Вероятно, он понимал, что родственники актёра не смогут этого выдержать...» Но чем больше я читал, тем больше стал замечать крупные чёрные буквы, просвечивающие сквозь бумагу. Я перевернул лист, но на обороте этих букв не было. «Сегодня состоялись похороны...» Всё чётче и чётче проступала надпись; я не мог понять, откуда она взялась на аккуратном листе газеты: «Критика разума». Я уже где-то видел эти слова раньше, но где именно? Тем не менее, они становились ярче в моих глазах; буквы заголовка газеты превращались в надпись: «Мир - это моё представление». Бумага становилась всё твёрже и твёрже, - и тут знакомый голос сказал: - Вставай, нужно идти! «Артур Шопенгауэр был великим ниспровергателем системы Гегеля, и, как Беркли, считал, что мир существует только в восприятиях. Тем не менее, Шопенгауэр считал систему Беркли устаревшей, нуждающейся в усовершенствовании». В вестибюль пробиваются лучи заходящего солнца. Над головой гудят лампы, одна из них мигает. Слышится шум шагов - я поднимаю голову - она стоит возле меня, поглаживая длинные волосы и улыбаясь. «Пойдём вместе, - говорит она, - всё уже началось». Она снимает с плеча аккуратную чёрную сумочку, - и вот мы идём. Я замечаю - или мне только кажется? - что она так грациозно и легко идёт по коридору, что всё вокруг кажется мне тусклым и бесцветным по сравнению с её неземной женственностью и нежностью. Мы увидим премьеру, о которой так много писали газеты. Они ещё долго будут писать об этом спектакле: ведь главную роль в нём играет знаменитый актёр, гений которого будет жить и завтра. 19/VII/2002 г.
Завещание зачарованного
Только тогда я понял всю пустоту собственного бытия. Помнилось мне, мы шли вдвоём, и она спросила: «А где все люди?» Я ответил: «Разве ты не видишь, они вокруг нас». Но она лишь покачала головой: «Нет, их нет здесь». Я промолчал, и моим опасением было то, что настанет час, когда не будет ни людей, ни её, и дальнейшая моя жизнь превратится в существование.
Мои опасения оправдались.
…Мы выходим из театра, и она долго не может успокоиться после увиденного, да и я, признаться честно, в некоем замешательстве. Мы идём по ночным улицам, и каждый из нас пытается понять, почему это произошло, что было причиной страшному событию. «Как же это? - думаю я. - Сейчас ты живёшь, а через любую минуту можешь умереть? Как этот человек на сцене? Что же заключается в сущности нашего бытия?» - «Любовь, - думает она. - Это скорее всего может быть истинной причиной его смерти - впрочем, как и его жизни. Несчастная любовь. Он просто не мог дольше выдерживать это. Может быть, они любили друг друга, но в силу каких-то обстоятельств не могли быть вместе, а это самое тягостное для влюблённых. Впрочем, и вместе им часто бывает тяжело, потому что любовь нас всегда ранит. Любовь и смерть идут рука об руку. Это как будто хороший сон, от которого не хочется просыпаться». - «Это и есть сон», - сказал голос. «Всё тот же голос», - подумал я. «Да, тот же голос. И сейчас ты вовсе не идёшь с ней по улице, возвращаясь из театра». - «А что же я тогда делаю?» - спросил я. - «Ты… ничего не делаешь. Потому что ты сам по себе ничего не можешь делать». Эти слова возбудили меня: «Но почему? Я возвращаюсь из театра, а рядом со мной идёт моя знакомая!» - «Ты уверен?» - спросил голос. Я обернулся - её не было. Но как? Как это могло произойти? «Очень просто, - сказал голос. - Я могу вовсе лишить тебя твоей спутницы. Если я скажу тебе, как я это делаю, ты сойдёшь с ума, или, хуже того…» - «Позвольте! - не выдержал я. - Почему, кто Вам дал право распоряжаться нами?» - «Не вами, а ею и тобой. Ты пока не можешь говорить о вас «мы»: ваше знакомство состоялось не столь уж и давно». - «Какая чушь! - с укором сказал я. - Ну и когда же, по-Вашему, мы встретились? Какое время назад?» - «Я не могу сказать тебе всей правды. Если я скажу тебе всё, тебя не станет». - «Почему же?» Я не мог представить такого положения вещей, словно кто-то перевернул мир с ног на голову. Но я тогда не мог даже вообразить, что --
«Ты действительно не можешь воображать, - заметил голос. - Ты лишён способности делать это самостоятельно». Я усиленно старался понять, что говорит мне голос, и не понимал. «И не поймёшь», - тут же сказал голос. Меня настораживало одно: он почему-то читает мои мысли. Кстати, кто это - «он»? Ведь у голоса всегда есть обладатель? «Я легко могу лишить жизни и тебя, если ты будешь задавать подобные вопросы». - «Верните мне хотя бы мою спутницу. Я уже привязался к ней». - «Разве она не идёт с тобой?» Я оглянулся вправо. Да, она действительно была рядом. Решительно ничего не понимаю… «И не поймёшь, - повторил голос. - Тебе не дано».
Но как же это? Я пытался восстановить, как мне казалось, логичность последовательности событий. Мы шли из театра… Кстати, куда? По своим домам, и ещё нужно будет договориться о встрече. Мы смотрели спектакль - помню точно, что это была драма. Внезапно актёр потерял сознание и упал прямо на сцене. Великий актёр… нам посчастливилось увидеть его… или нет… Так, я сидел в каком-то месте, дожидаясь прихода моей знакомой… Почему знакомой, если она для меня подруга? Да, я сидел в фойе.
А что этому предшествовало?
Кажется мне, я что-то такое читал… То ли журнал, то ли… Газету, да, газету! Всё-таки я что-то помню. Но почему же так трудно вспоминать и складывать вместе обрывки воспоминаний?..
Но газету я читал не в театре. В театре, кажется, я читал журнал, что-то по философии. Да, научный журнал по вопросам философии, на плотной бумаге. А в газете была статья о смерти известного актёра, прямо на сцене. Но как же так? Выходит, газету я должен читать позже, потому что один и тот же человек не может умереть дважды. Но позже мы шли с подругой, возвращаясь из театра. Мы и сейчас идём…
Получается, что я сошёл с ума? Не может следствие опережать первопричину! Ах, какой же я глупец!.. «Да, теперь ты прав!» - резонно заметил голос. И он тоже прав. Я же всего-навсего заснул, это были грёзы! «Ты был прав вдвойне, - сказал голос. - «Грёзы» - это произведение Клода Дебюсси. То, что произошло с тобой, не было грёзами». А что же это было? «Догадайся. Ты же умеешь делать выводы».
Если это было не грёзами, то это была реальность, но какая-то странная. Вроде бы я встретил незнакомку, последовал за ней. Мы пошли в кафе. Там мы разговорились, я узнал о ней немало нового. Она много ухаживала за своими волосами, - это я запомнил отчётливо. Потом я вспомнил, что у меня была газета, в которой на первой полосе была важная статья. Я начал читать её, а девушка рассказывала о себе. Как будто это было вчера… Последнее, что я помню из того дня, это то, что я настолько увлёкся статьёй, что даже перестал слушать рассказ девушки. Дальнейшие события происходили так, словно я просыпался. «Откуда?» - спросил голос. Я задумался. Было ли произошедшее сном, и если да, то как я обрёл мою спутницу?
Наконец, я твёрдо убедил себя, что это был не сон. Но всё же природа этого явления была неясна мне. Перед тем, как «проснуться», я читал газету - «проснувшись», я читал журнал, но уже в театре. То, что было между этими событиями, моё сознание отказывалось понимать. Это не было свойственно реальности, в том смысле, как я привык её понимать. Обычно между двумя такими событиями, как посещение кафе и театра, происходят другие события. Со мной они не происходили, как будто на месте кафе вдруг оказался театр. Или наоборот - я из реальности кафе какими-то силами перенёсся в реальность театра. Но это абсурд!
«Получается, не такой уж и абсурд», - сказал голос. Я вдруг вспомнил, что когда-то читал книгу, герой которой перешёл из одного состояния в другое, и это не было сном. «Ничто не ново в этом мире, - заметил голос. - Ты совершенно кстати вспомнил о книге, продолжай мыслить в том же направлении». Это прозвучало, как приказ, и я продолжал идти и думать. Книга… Есть две реальности - настоящая и выдуманная автором. Когда мы читаем книгу, то всегда понимаем: это либо вымысел, либо художественная обработка реально происходивших событий. В любом случае, все описываемые события пропущены сквозь призму сознания автора.
Но вот реальная жизнь… Сколько же было о ней сказано, написано, и всё-таки единого мнения относительно её природы нет. Конечно, многие могут заявить, что окружающий нас мир - это реальность, данная нам в ощущениях. Но ведь есть и инакомыслящие… Кстати, когда я шёл и раздумывал, я что-то не помню, чтобы ощущал руку девушки в своей. Она исчезла, потом появилась снова, и я вроде бы взял её за руку, но ощущения от прикосновений куда-то исчезли. Хотя, нет - я слышу звук её шагов, чувствую её руку в своей. Ничего не понимаю…
Голос сказал мне, что я кстати вспомнил о прочитанной книге. Её герой перешёл из одного состояния в другое, и это не было сном. Книга. Это не было сном. Герой книги. Не сон. Отрывочные мысли. Короткие. Но ёмкие. Как впадина в океане. Герой книги. Это не было сном. Книга. Роман. Текст. Предложения и слова. Бытие есть чей-то текст. Не может этого быть. Получается, что моё бытие - это чей-то текст. И моё существование длится до тех пор, пока у Автора есть желание его про--
P.S. Уважаемый читатель, сообщаю Вам, что герой повествования благополучно вернулся домой, хотя и прекратил своё существование, не без моей помощи. Его знакомая также благополучно вернулась домой, и, хотя в дальнейшем их отношения продолжались, самих героев уже никогда не будет существовать. Что же касается актёра, умершего прямо на сцене, - он действительно умер в реальности. Немало актёров закончили свою жизнь прямо на сцене. С этой точки зрения все мы - актёры, и всем нам предстоит не доиграть свою роль.
12-17.01.2009
Владислав Семёнов, Тверь
Зачарованный.
В первый раз я увидел её около года назад. Она стояла у окна в длинном, освещенном солнцем вестибюле и приводила в порядок волосы. Я сел на стул, стоявший на расстоянии трёх окон от девушки, и стал читать журнал, который был у меня с собой. Время от времени я переводил взгляд налево: там стояла она. Меня поразила не только и не столько красота девушки, но то, какими плавными движениями она откидывала волосы назад и расчёсывала их, стоя перед зеркалом. На девушке было светло-коричневое платье. Украдкой я смог рассмотреть, что волосы, частично зачёсанные назад, по-ангельски обрамляли её прекрасное лицо. Вдруг она обратила на меня внимание - всего лишь на пару секунд, - а потом пошла в сторону двери. Я оставался в вестибюле; посмотрев в окно, я увидел, как девушка не спеша идёт по дорожке вдоль дома. Что-то заставило меня встать со стула, оставить журнал и идти в том же направлении, что и она. Я продолжал смотреть на неё и чувствовал, будто мы идём рядом. Это была моя первая встреча с незнакомкой. Позже я не имел возможности видеть её несколько месяцев. В один из осенних дней, когда работа была закончена и дел больше не намечалось, я шёл домой в приподнятом настроении, хотя день был серый и облакам не было видно конца. Я купил газету, свернул её в трубочку и собрался идти дальше, как что-то остановило меня. Она шла по другой стороне улицы, вдоль ажурной ограды. Для меня было неожиданностью увидеть её через такое время. Всё же я не осмелился подойти и заговорить с ней и посчитал нужным пойти дальше. ...На следующий день, в это же время, я вновь увидел её, прогуливающуюся вдоль какой-то длинной улицы. Что-то вновь заставило меня идти в её сторону; возможно, это было желание свыше, которому я не мог сопротивляться. Я пошёл по другой стороне улицы, всё время ощущая, что иду, в конце концов, против собственной воли, почти механически. Не помню, как перешёл дорогу и пошёл почти рядом с незнакомкой: нас разделяло несколько шагов. Навстречу нам шли прохожие - десятки лиц, но я их не видел. Вернее, не хотел видеть: слишком сильно привлекала меня незнакомка. Вскоре мы оказались на безлюдной улице; я всё ещё шёл за ней, не зная, почему. Вдруг она оглянулась. Я ожидал этого. Она подошла и спросила: - Вы меня преследуете? Но зачем? Я признался: - Нет, я Вас не преследую. Может быть, Вам покажется странным, но... это Вы заставляете меня идти за Вами. Вы, а не моя воля. - Я не очень хорошо понимаю... - Я всё объяснил: я иду за Вами не по собственному желанию. Она нахмурила брови: - Что Вам от меня нужно? Зачем меня преследовать? Может быть, Вы скажете, что я... я Вам нравлюсь? - Нет, я такого не буду говорить. Но дело в том, что мне от Вас действительно ничего не нужно. - Поэтому Вы и следите за мной? - Она снисходительно улыбнулась. - Не надо иронии. - Уголки её рта тут же сузились. - Меня заставляют идти за Вами не какие-то тёмные мысли: Вы сами, не зная того, заставляете меня Вас преследовать. - Та-ак, - протянула она. - Что же мне теперь с Вами делать? Может быть, Вы пойдёте домой? - Она дотронулась до своих волос. - Почему Вы молчите? Предложите же... что-нибудь. - Если уж так получилось, что я к Вам привязан (не поймите это превратно!), то я должен компенсировать Вам потерю времени. Посидим где-нибудь? Я знаю очень хорошее кафе, это через два квартала отсюда. Во-он там. Там прекрасное меню. Может быть, пойдёмте? - Хорошо, - согласилась она, и мы пошли. Теперь, когда девушка была со мной, мне не верилось. Я часто смотрел на неё по дороге в кафе; я видел, как она обхватывала пальцами чёрную сумочку, висевшую у неё на правом плече; я видел, как она поправляла свои тёмные волосы; я чувствовал аромат дорогих духов, которыми она так любила пользоваться; я видел, как нежно, грациозно она идёт по тротуару; её молодость, нежность и женственность притягивали к себе. Но она почему-то казалась мне не совсем реальной, ускользающей от восприятия - иными словами, не вполне материальной. Однако я ощущал края её платья, когда они колыхались на ветру, и слышал звук её шагов, - значит, она была во плоти. Всё же что-то заставляло меня сомневаться в этом, особенно - то, как она шла по тротуару. Я видел многих девушек примерно её возраста, но не замечал, чтобы у кого-либо из них была такая походка, как у моей знакомой. Девушка определённо казалась мне не от мира сего. К тому же, прохожие, которых теперь я начал замечать, двигались странно. Или мне только так казалось? По крайней мере, обычно при ходьбе (на улице, а не на сцене) люди совершают немало резких движений; сейчас мне казалось, что таких движений стало гораздо меньше. Люди шли по улице с плавностью монахов в монастыре, или же так, словно они были под водой. Даже машины двигались с не присущей им плавностью. Я знал, что даже автомобили высокого класса не могут позволить себе такого плавного хода. Однако я не заметил никаких перемен в себе. Я так же резко, как и обычно, останавливался перед светофором на перекрёстке; с присущей мне энергией двигал при ходьбе левой рукой (в правую я взял руку девушки); быстрота реакции оставалась той же. Летнее кафе, куда мы шли, было почти пустым; два посетителя сидели за крайним столиком. Мы сели и сделали заказ, официант услужливо положил нам салфетки и спросил: - Может быть, купите газету? У нас есть сегодняшний номер. Стоимость газеты войдёт в Ваш счёт. Я выбрал издание. На первой полосе была статья о смерти актёра. «Смотрите, - я показал девушке статью, - известнейший актёр». «Как жаль, - сказала моя новая знакомая, - он тоже умер». «Вы почитайте», - предложил я, но она сказала, что не хотелось бы омрачать такой день, и я взял газету. К тому времени нам уже принесли заказ, и она попыталась перевести разговор в другое русло: - Давайте лучше поговорим о жизни. Вот я, например, уже давно не считаю себя маленькой, хотя ещё и не кончила учиться. А Вы чем занимаетесь? Я сказал, где работаю. Она одобрила мои начинания и заметила, что у меня перспектива намного лучше, чем у неё. «Такая уж плохая специальность?» Я позволил себе немного иронии. - Нет, просто это не входит в мои планы. Я не принадлежу тому месту. Позвольте, я уложу волосы. - Она встала, встряхнула головой, затем медленно и чутко начала зачёсывать волосы назад. Девушка не использовала больших заколок; её тёмные каштановые волосы безупречно лежали, заколотые слева и справа лишь небольшими заколками, которых совсем не было видно. Я не отрываясь смотрел на девушку, ухаживающую за волосами; но когда я опустил голову и посмотрел на стол, то вспомнил о статье и решил немного почитать. «Знаменитый актёр погиб на шестьдесят третьем году жизни. Это было событие, которого мы не ожидали. Он запомнился нам жизнерадостным, добрым и от природы талантливым. - Девушка закончила укладку волос и села за стол. - Известие о смерти актёра пришло к нам вчера: наш сотрудник смотрел премьеру спектакля...» - Вас увлекла эта статья? - спросила девушка. Но я ей не ответил. Чёрные буковки захватили меня: «Внезапно актёр прервал свою реплику и упал. Да, это произошло прямо на сцене». - Смотрите, какой ужас, какая трагедия. - Девушка заинтересованно спросила: - Что там?.. Я обещал, что через минуту дочитаю статью и расскажу всё. Буквы стояли у меня перед глазами: «В зале начался переполох. Зрители взволнованно шумели, заполнив весь проход возле сцены». - Ему пора идти. Ему уже давно пора идти, - повторяли чьи-то голоса. «Наш корреспондент, с разрешения режиссёра, сделал несколько снимков. Снимать позволили только с третьего ряда...» - Он всё ещё сидит? - спросил голос. - Не понимаю, как же это можно... Голоса становились всё отчётливее; я слышал чьи-то шаги, но не мог понять, кто пришёл за мной. Теперь я ничего не замечал, кроме газеты, но она со временем становилась жёстче и жёстче в моих руках. Я читал быстрее и быстрее, понимая, что обещанная минута расползлась в целых пять: «Вероятно, он понимал, что родственники актёра не смогут этого выдержать...» Но чем больше я читал, тем больше стал замечать крупные чёрные буквы, просвечивающие сквозь бумагу. Я перевернул лист, но на обороте этих букв не было. «Сегодня состоялись похороны...» Всё чётче и чётче проступала надпись; я не мог понять, откуда она взялась на аккуратном листе газеты: «Критика разума». Я уже где-то видел эти слова раньше, но где именно? Тем не менее, они становились ярче в моих глазах; буквы заголовка газеты превращались в надпись: «Мир - это моё представление». Бумага становилась всё твёрже и твёрже, - и тут знакомый голос сказал: - Вставай, нужно идти! «Артур Шопенгауэр был великим ниспровергателем системы Гегеля, и, как Беркли, считал, что мир существует только в восприятиях. Тем не менее, Шопенгауэр считал систему Беркли устаревшей, нуждающейся в усовершенствовании». В вестибюль пробиваются лучи заходящего солнца. Над головой гудят лампы, одна из них мигает. Слышится шум шагов - я поднимаю голову - она стоит возле меня, поглаживая длинные волосы и улыбаясь. «Пойдём вместе, - говорит она, - всё уже началось». Она снимает с плеча аккуратную чёрную сумочку, - и вот мы идём. Я замечаю - или мне только кажется? - что она так грациозно и легко идёт по коридору, что всё вокруг кажется мне тусклым и бесцветным по сравнению с её неземной женственностью и нежностью. Мы увидим премьеру, о которой так много писали газеты. Они ещё долго будут писать об этом спектакле: ведь главную роль в нём играет знаменитый актёр, гений которого будет жить и завтра. 19/VII/2002 г.
Завещание зачарованного
Только тогда я понял всю пустоту собственного бытия. Помнилось мне, мы шли вдвоём, и она спросила: «А где все люди?» Я ответил: «Разве ты не видишь, они вокруг нас». Но она лишь покачала головой: «Нет, их нет здесь». Я промолчал, и моим опасением было то, что настанет час, когда не будет ни людей, ни её, и дальнейшая моя жизнь превратится в существование.
Мои опасения оправдались.
…Мы выходим из театра, и она долго не может успокоиться после увиденного, да и я, признаться честно, в некоем замешательстве. Мы идём по ночным улицам, и каждый из нас пытается понять, почему это произошло, что было причиной страшному событию. «Как же это? - думаю я. - Сейчас ты живёшь, а через любую минуту можешь умереть? Как этот человек на сцене? Что же заключается в сущности нашего бытия?» - «Любовь, - думает она. - Это скорее всего может быть истинной причиной его смерти - впрочем, как и его жизни. Несчастная любовь. Он просто не мог дольше выдерживать это. Может быть, они любили друг друга, но в силу каких-то обстоятельств не могли быть вместе, а это самое тягостное для влюблённых. Впрочем, и вместе им часто бывает тяжело, потому что любовь нас всегда ранит. Любовь и смерть идут рука об руку. Это как будто хороший сон, от которого не хочется просыпаться». - «Это и есть сон», - сказал голос. «Всё тот же голос», - подумал я. «Да, тот же голос. И сейчас ты вовсе не идёшь с ней по улице, возвращаясь из театра». - «А что же я тогда делаю?» - спросил я. - «Ты… ничего не делаешь. Потому что ты сам по себе ничего не можешь делать». Эти слова возбудили меня: «Но почему? Я возвращаюсь из театра, а рядом со мной идёт моя знакомая!» - «Ты уверен?» - спросил голос. Я обернулся - её не было. Но как? Как это могло произойти? «Очень просто, - сказал голос. - Я могу вовсе лишить тебя твоей спутницы. Если я скажу тебе, как я это делаю, ты сойдёшь с ума, или, хуже того…» - «Позвольте! - не выдержал я. - Почему, кто Вам дал право распоряжаться нами?» - «Не вами, а ею и тобой. Ты пока не можешь говорить о вас «мы»: ваше знакомство состоялось не столь уж и давно». - «Какая чушь! - с укором сказал я. - Ну и когда же, по-Вашему, мы встретились? Какое время назад?» - «Я не могу сказать тебе всей правды. Если я скажу тебе всё, тебя не станет». - «Почему же?» Я не мог представить такого положения вещей, словно кто-то перевернул мир с ног на голову. Но я тогда не мог даже вообразить, что --
«Ты действительно не можешь воображать, - заметил голос. - Ты лишён способности делать это самостоятельно». Я усиленно старался понять, что говорит мне голос, и не понимал. «И не поймёшь», - тут же сказал голос. Меня настораживало одно: он почему-то читает мои мысли. Кстати, кто это - «он»? Ведь у голоса всегда есть обладатель? «Я легко могу лишить жизни и тебя, если ты будешь задавать подобные вопросы». - «Верните мне хотя бы мою спутницу. Я уже привязался к ней». - «Разве она не идёт с тобой?» Я оглянулся вправо. Да, она действительно была рядом. Решительно ничего не понимаю… «И не поймёшь, - повторил голос. - Тебе не дано».
Но как же это? Я пытался восстановить, как мне казалось, логичность последовательности событий. Мы шли из театра… Кстати, куда? По своим домам, и ещё нужно будет договориться о встрече. Мы смотрели спектакль - помню точно, что это была драма. Внезапно актёр потерял сознание и упал прямо на сцене. Великий актёр… нам посчастливилось увидеть его… или нет… Так, я сидел в каком-то месте, дожидаясь прихода моей знакомой… Почему знакомой, если она для меня подруга? Да, я сидел в фойе.
А что этому предшествовало?
Кажется мне, я что-то такое читал… То ли журнал, то ли… Газету, да, газету! Всё-таки я что-то помню. Но почему же так трудно вспоминать и складывать вместе обрывки воспоминаний?..
Но газету я читал не в театре. В театре, кажется, я читал журнал, что-то по философии. Да, научный журнал по вопросам философии, на плотной бумаге. А в газете была статья о смерти известного актёра, прямо на сцене. Но как же так? Выходит, газету я должен читать позже, потому что один и тот же человек не может умереть дважды. Но позже мы шли с подругой, возвращаясь из театра. Мы и сейчас идём…
Получается, что я сошёл с ума? Не может следствие опережать первопричину! Ах, какой же я глупец!.. «Да, теперь ты прав!» - резонно заметил голос. И он тоже прав. Я же всего-навсего заснул, это были грёзы! «Ты был прав вдвойне, - сказал голос. - «Грёзы» - это произведение Клода Дебюсси. То, что произошло с тобой, не было грёзами». А что же это было? «Догадайся. Ты же умеешь делать выводы».
Если это было не грёзами, то это была реальность, но какая-то странная. Вроде бы я встретил незнакомку, последовал за ней. Мы пошли в кафе. Там мы разговорились, я узнал о ней немало нового. Она много ухаживала за своими волосами, - это я запомнил отчётливо. Потом я вспомнил, что у меня была газета, в которой на первой полосе была важная статья. Я начал читать её, а девушка рассказывала о себе. Как будто это было вчера… Последнее, что я помню из того дня, это то, что я настолько увлёкся статьёй, что даже перестал слушать рассказ девушки. Дальнейшие события происходили так, словно я просыпался. «Откуда?» - спросил голос. Я задумался. Было ли произошедшее сном, и если да, то как я обрёл мою спутницу?
Наконец, я твёрдо убедил себя, что это был не сон. Но всё же природа этого явления была неясна мне. Перед тем, как «проснуться», я читал газету - «проснувшись», я читал журнал, но уже в театре. То, что было между этими событиями, моё сознание отказывалось понимать. Это не было свойственно реальности, в том смысле, как я привык её понимать. Обычно между двумя такими событиями, как посещение кафе и театра, происходят другие события. Со мной они не происходили, как будто на месте кафе вдруг оказался театр. Или наоборот - я из реальности кафе какими-то силами перенёсся в реальность театра. Но это абсурд!
«Получается, не такой уж и абсурд», - сказал голос. Я вдруг вспомнил, что когда-то читал книгу, герой которой перешёл из одного состояния в другое, и это не было сном. «Ничто не ново в этом мире, - заметил голос. - Ты совершенно кстати вспомнил о книге, продолжай мыслить в том же направлении». Это прозвучало, как приказ, и я продолжал идти и думать. Книга… Есть две реальности - настоящая и выдуманная автором. Когда мы читаем книгу, то всегда понимаем: это либо вымысел, либо художественная обработка реально происходивших событий. В любом случае, все описываемые события пропущены сквозь призму сознания автора.
Но вот реальная жизнь… Сколько же было о ней сказано, написано, и всё-таки единого мнения относительно её природы нет. Конечно, многие могут заявить, что окружающий нас мир - это реальность, данная нам в ощущениях. Но ведь есть и инакомыслящие… Кстати, когда я шёл и раздумывал, я что-то не помню, чтобы ощущал руку девушки в своей. Она исчезла, потом появилась снова, и я вроде бы взял её за руку, но ощущения от прикосновений куда-то исчезли. Хотя, нет - я слышу звук её шагов, чувствую её руку в своей. Ничего не понимаю…
Голос сказал мне, что я кстати вспомнил о прочитанной книге. Её герой перешёл из одного состояния в другое, и это не было сном. Книга. Это не было сном. Герой книги. Не сон. Отрывочные мысли. Короткие. Но ёмкие. Как впадина в океане. Герой книги. Это не было сном. Книга. Роман. Текст. Предложения и слова. Бытие есть чей-то текст. Не может этого быть. Получается, что моё бытие - это чей-то текст. И моё существование длится до тех пор, пока у Автора есть желание его про--
P.S. Уважаемый читатель, сообщаю Вам, что герой повествования благополучно вернулся домой, хотя и прекратил своё существование, не без моей помощи. Его знакомая также благополучно вернулась домой, и, хотя в дальнейшем их отношения продолжались, самих героев уже никогда не будет существовать. Что же касается актёра, умершего прямо на сцене, - он действительно умер в реальности. Немало актёров закончили свою жизнь прямо на сцене. С этой точки зрения все мы - актёры, и всем нам предстоит не доиграть свою роль.
12-17.01.2009
Владислав Семёнов, Тверь