О возрождении религии.
Оригинал взят у sorhed в О возрождении религии.
Многие удивляются, почему в наш просвещённый двадцать первый век с бешеной популярностью возрождаются самые разнообразные религии - и христианство, и ислам, и буддизм, и тысячи цветов помельче - если уже в двадцатом веке казалось, что с религиями покончено, и даже в насквозь реакционных Соединённых Штатах президент Кеннеди задвигал, что религия не имеет к государству никакого отношения и должна быть отделена от всего. Сейчас же, куда ни посмотри - сплошное единение властей и церкви, и в России, и в США, и даже в практически секулярной Швейцарии опять попёрли плакаты «веруйте в Бога, or else». Кто-то же должен быть в этом виноват.
Я считаю, что человеческое сознание по природе своей стремится к эпистемологической тотальности (человек - активный агент, он не приспосабливается к природе, а приспосабливает природу под себя). Мир с необъяснимыми явлениями вокруг пугает и создаёт тревожность; человек не для того обрёл разум, чтобы мириться с неопределённостью и непонятностью. Нужна некоторая система, которая наводит порядок в мироощущении. Религия является одной из таких систем.
После того, как организованная религия надолго загнала мир в средневековье, и, казалось, всё потеряно и возврата уже не будет, God said, “Let Newton be!” and all was light. Открытие научного метода и его блестящее применение Ньютоном надолго отодвинуло религиозные рассуждения в сторону, потому что в отличие от религии, наука не только объясняла мир, но и наглядно подтверждала (здесь и сейчас), что объяснения работают.
Но тотальность науки длилась недолго. Сначала Кант сделал сильное заявление, что «я хочу поставить пределы разуму, чтобы освободить место для веры» - и осуществил это, воспользовавшись занятной логической ловушкой с категориями, сводящейся к высказыванию «мы слепы, потому что у нас есть глаза». Потом позитивисты сделали вывод, что раз глазами ничего настоящего не увидеть, то экспериментальная наука должна ограничивать себя в возможностях делать далеко идущие выводы (на этом этапе слово «метафизика» стало ругательством) и свестись к расклеиванию и перевешиванию ярлычков на схожие явления, и отдельно - созданию оторванных от реальности манипуляций символами. Позже Рассел, Поппер и Лакатос и вовсе поведали миру, что научную теорию нельзя подтвердить, и можно лишь опровергнуть. Представления о человеческом сознании тоже изменились - вместо идей викторианской эпохи о формировании личности и ковке характера мы очутились в мире бушующего подсознания и генетического детерминизма.
(Хочу заметить, что вышеописанные изменения проявились не в результате каких-то научных открытий и достижений. Переход к неопределённости познания случился за пределами науки, в забытой и часто презираемой, но от того не менее реальной философии).
Если наука не может дать человеку уверенности в окружающем мире (что является его естественным желанием, напомним), эту роль с радостью возьмёт на себя религия. Что сейчас и происходит, и вполне может привести к тем же последствиям, как и в прошлый раз.
Многие удивляются, почему в наш просвещённый двадцать первый век с бешеной популярностью возрождаются самые разнообразные религии - и христианство, и ислам, и буддизм, и тысячи цветов помельче - если уже в двадцатом веке казалось, что с религиями покончено, и даже в насквозь реакционных Соединённых Штатах президент Кеннеди задвигал, что религия не имеет к государству никакого отношения и должна быть отделена от всего. Сейчас же, куда ни посмотри - сплошное единение властей и церкви, и в России, и в США, и даже в практически секулярной Швейцарии опять попёрли плакаты «веруйте в Бога, or else». Кто-то же должен быть в этом виноват.
Я считаю, что человеческое сознание по природе своей стремится к эпистемологической тотальности (человек - активный агент, он не приспосабливается к природе, а приспосабливает природу под себя). Мир с необъяснимыми явлениями вокруг пугает и создаёт тревожность; человек не для того обрёл разум, чтобы мириться с неопределённостью и непонятностью. Нужна некоторая система, которая наводит порядок в мироощущении. Религия является одной из таких систем.
После того, как организованная религия надолго загнала мир в средневековье, и, казалось, всё потеряно и возврата уже не будет, God said, “Let Newton be!” and all was light. Открытие научного метода и его блестящее применение Ньютоном надолго отодвинуло религиозные рассуждения в сторону, потому что в отличие от религии, наука не только объясняла мир, но и наглядно подтверждала (здесь и сейчас), что объяснения работают.
Но тотальность науки длилась недолго. Сначала Кант сделал сильное заявление, что «я хочу поставить пределы разуму, чтобы освободить место для веры» - и осуществил это, воспользовавшись занятной логической ловушкой с категориями, сводящейся к высказыванию «мы слепы, потому что у нас есть глаза». Потом позитивисты сделали вывод, что раз глазами ничего настоящего не увидеть, то экспериментальная наука должна ограничивать себя в возможностях делать далеко идущие выводы (на этом этапе слово «метафизика» стало ругательством) и свестись к расклеиванию и перевешиванию ярлычков на схожие явления, и отдельно - созданию оторванных от реальности манипуляций символами. Позже Рассел, Поппер и Лакатос и вовсе поведали миру, что научную теорию нельзя подтвердить, и можно лишь опровергнуть. Представления о человеческом сознании тоже изменились - вместо идей викторианской эпохи о формировании личности и ковке характера мы очутились в мире бушующего подсознания и генетического детерминизма.
(Хочу заметить, что вышеописанные изменения проявились не в результате каких-то научных открытий и достижений. Переход к неопределённости познания случился за пределами науки, в забытой и часто презираемой, но от того не менее реальной философии).
Если наука не может дать человеку уверенности в окружающем мире (что является его естественным желанием, напомним), эту роль с радостью возьмёт на себя религия. Что сейчас и происходит, и вполне может привести к тем же последствиям, как и в прошлый раз.