"Дядя Ваня" (Театр у Никитских ворот). О Соне.
Это, конечно, странно.
Мы недавно были на "Дяде Ване" в Театре у Никитский ворот. Смотрели спектакль в малом зале (сидели у сцены заглядывая в глаза участникам драмы) и были очень впечатлены. Превосходно, на самом деле, всё. И оформление сцены (воздушные стены в условиях ограниченного пространства) и игра актеров и режиссура (исключающая "современное прочтение" со всякими там проститутками, сиськами, музыкальными вставками и сексуальными намёками между Ваней с Доктором).
Не знаю, как бы я мог сесть разобрать "Дядю Ваню" без опасений. Всё-таки передо мной уже такие умы выступали, что боязно - нового не скажу, а впросак попасть легко можно. Да и к кому то подбегать говорить "Слушай тут на днях такой спектакль вышел" или там "Книжка на полках появилась" - тоже, право, поздно. Наверное к подобной классике человека либо время приносит, либо стечение обстоятельств, либо, да, кто-то скажет верное слово, но должен быть особый момент и меткое слово. Не безрассудное "Сильная вещь "Дядя Ваня"!".
Поэтому особых мыслей писать не буду. И про содержание говорить не буду.
Там только, знаете, был один момент. В финале... нет. В конце (потому что "финал" у Чехова штука условная) Соня заплакала.
Нет, нет! Сейчас, чуть по другому.
Там все актеры были хороши. От сорока и пожилые. Среди них всех была только Соня молодой. Может быть за счет выделения цветом (светлый) одежды мне она сразу бросилась в глаза, но, думаю, дело всё-таки глубже. Она была лишена театральности в плане жестикуляции. Лишена в самом лучшем смысле! Она просто была тем, о ком написал Чехов. Вот у него в книжке есть Соня, которая любит, страдает, живет. Не орёт, не машет, не заламывает руки - а так себе тихо страдая живёт. И на сцене была эта самая Соня.
Например, доктор был театрален. Жестикулятивно театрален. На самом деле такова игра актеров. А может быть не "такова игра актеров", а такова специфика моего восприятия. В конце концов, я далеко не театрал и в своем уездном городе в театр ходил всего несколько раз.
Сбиваюсь.
Соня. Она будто из новой школы, в которой перестали заламывать руки, оставаясь при этом наследником старой школы восприятия.
И вот конец спектакля заканчивающийся монологом Сонечки. Она начинает его сидя рядом с Дядей Ваней, а заканчивает рыдая на его плече. Помните, как в пьесах автор пишет ремарочку в скобочках "(рыдает)". Эту ремарку Соня вчера раскрыла со всей полнотой. Я был совершенно прикован к ней. Она говорила и с каждым словом ее глаза наполнялись печалью и болью и черт еще знает чем... пока не нашли выход в слезах! Сначала скатилась одна - я помню! - помню весь ход слезинки от уголка глазика, по щёчке и далее к подбородку... За ней вторая. Она, уже не в силах остановиться, уткнулась в плечо дяде Ване и просто всхлипывала... не как актриса или чеховская Соня или кто еще - передо мной плакала девочка, которой было больно. Ладно бы ушиблась! У неё щемило в груди, там внутри нее была боль - за себя, за Ваню, за всех нас может быть. И она плакала. Всего в паре метров от меня.... Мне действительно было очень сложно и тоже невыносимо. Ладно, я смог, я не заплакал. Но еще с большим трудом мне удалось не встать и не подойти к ней. Это не шутка. Человеческий порыв. Не удивлюсь, если кто-то когда то встал. Хотелось встать и обнять ее вместо дяди Вани, который был сам в себе и ему было не до Сони.
Да... даже писать сейчас это не легко. Но на самом деле, еще не всё. Я начал рассказывать не ради этого момента. Читая сегодня отзывы и рецензии меня задело где-то сказанное, мол, что-то там Соня расчувствовалась и не с той интонацией монолог выдала. Мол, поболе христианского смирения в голосе ка подай, подруга. Блеать.
Но я не сразу начал ругаться. Сначала сделал две вещи. Первое, открыл туеву кучу "Дядя Ваня монолог Сони" и посмотрел кто как. Да, действительно, многие вот этой христианской благости поддают. Второе, открыл исходный текст. Прочитал (цитирую кусочек) "Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь... (Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди...".
Сквозь слёзы! Так почему тогда все так это христианское смирение то приумножают?!
И мало того, читая и смотря всё это на меня озарение снизошло. Я сейчас дикость скажу. Право, это преступление так думать о людях с моей стороны. Но если я прав... не преступление ли так читать, с их стороны?..
...ох, всё таки страшно это произносить....
Сейчас... соберусь...
Итак...
Эти люди, что, воистину считают монолог Сонечки - финалом - авторской мыслью - авторским мессенджем поколениям??? Это у Чехова то?! Это с каких таких пор Чехов стал столь благостно высказывать неприкрытую авторскую мысль да еще и в финале?! Что, блять, за помешательство!!!?
Серьезно, хоть видикипедию цитируй о специфическом творческом методе. Чехов был жёсток, очень жёсток. Чехов один из немногих вознамерившихся изменить мир через изменение читателя. Но он был мудр. Он не говорил "На, смотри, вот тебе заповедь. Иди по ней". Неееет, Чехов раз за разом вскрывал, обнажал, показывал нам самих себя - вскрывал и спрашивал "Это ли человек?".
Спрашивал! И никогда не отвечал сам. Достоевский (мой любимый Достоевский) тот всегда говорил как надо. Его прочтешь и будешь знать как жить. Т.е. у него из книг становится понятен путь куда двигаться. Пойдешь ли ты, вопрос другой, но путь вот он.
У Чехова же пути не нарисовано. Раз за разом он показывает тупики человеческих душ. Возьмет, изобразит так что ты спокойно читать не сможешь и в конце ничего не выведет, никакой морали - но изображено всё будет так, что ты сначала увидишь всю неприглядность изображенного характера, а потом в этом характере увидишь себя. И уж что ты с этим будешь делать - исключительно твоя забота. Работа Чехова на том закончена. Но ты задумался. Вот над этим моментом потрясения и работал Чехов.
И вдруг, многие (как я вижу) забывают эту ценную чеховскую черту и представляют монолог заблудшей Сонечки, как чеховское слово! "Ты трудись, ты страдай, покорись и веруй, увидим небо в алмазах..." Да Бог ты мой! Этот монолог вдвойне силён тем, что Соня такая же пропащая. Пропащая в своём стремлении страдать ради других, работать в своем имении, словно нанятой рабочий и пахать, пахать, пахать для того, чтобы... ах, да что там! Чехов в привычной ему беспощадной манере выставляет перед нами обнаженную бедную девушку, которую я хочу обнять не только потому что она плачет, но и потому, что мне многое надо ей сказать! Разрушить этот порочный круг повиновения и работы на чужое отсутствующее счастье.
И моя Соня - она всё говорит так, как надо - так, как написано у Чехова - с болью и страданием и смирением не перед Богом, а перед своим безнадежным выбором.
Что ж за желание то такое у людей к смирению чрезмерное?! а, режиссеры и фанаты христианско настроенных сонь?
...
Эко, меня...
Соню играла замечательная Наталия Калашник.
Мы недавно были на "Дяде Ване" в Театре у Никитский ворот. Смотрели спектакль в малом зале (сидели у сцены заглядывая в глаза участникам драмы) и были очень впечатлены. Превосходно, на самом деле, всё. И оформление сцены (воздушные стены в условиях ограниченного пространства) и игра актеров и режиссура (исключающая "современное прочтение" со всякими там проститутками, сиськами, музыкальными вставками и сексуальными намёками между Ваней с Доктором).
Не знаю, как бы я мог сесть разобрать "Дядю Ваню" без опасений. Всё-таки передо мной уже такие умы выступали, что боязно - нового не скажу, а впросак попасть легко можно. Да и к кому то подбегать говорить "Слушай тут на днях такой спектакль вышел" или там "Книжка на полках появилась" - тоже, право, поздно. Наверное к подобной классике человека либо время приносит, либо стечение обстоятельств, либо, да, кто-то скажет верное слово, но должен быть особый момент и меткое слово. Не безрассудное "Сильная вещь "Дядя Ваня"!".
Поэтому особых мыслей писать не буду. И про содержание говорить не буду.
Там только, знаете, был один момент. В финале... нет. В конце (потому что "финал" у Чехова штука условная) Соня заплакала.
Нет, нет! Сейчас, чуть по другому.
Там все актеры были хороши. От сорока и пожилые. Среди них всех была только Соня молодой. Может быть за счет выделения цветом (светлый) одежды мне она сразу бросилась в глаза, но, думаю, дело всё-таки глубже. Она была лишена театральности в плане жестикуляции. Лишена в самом лучшем смысле! Она просто была тем, о ком написал Чехов. Вот у него в книжке есть Соня, которая любит, страдает, живет. Не орёт, не машет, не заламывает руки - а так себе тихо страдая живёт. И на сцене была эта самая Соня.
Например, доктор был театрален. Жестикулятивно театрален. На самом деле такова игра актеров. А может быть не "такова игра актеров", а такова специфика моего восприятия. В конце концов, я далеко не театрал и в своем уездном городе в театр ходил всего несколько раз.
Сбиваюсь.
Соня. Она будто из новой школы, в которой перестали заламывать руки, оставаясь при этом наследником старой школы восприятия.
И вот конец спектакля заканчивающийся монологом Сонечки. Она начинает его сидя рядом с Дядей Ваней, а заканчивает рыдая на его плече. Помните, как в пьесах автор пишет ремарочку в скобочках "(рыдает)". Эту ремарку Соня вчера раскрыла со всей полнотой. Я был совершенно прикован к ней. Она говорила и с каждым словом ее глаза наполнялись печалью и болью и черт еще знает чем... пока не нашли выход в слезах! Сначала скатилась одна - я помню! - помню весь ход слезинки от уголка глазика, по щёчке и далее к подбородку... За ней вторая. Она, уже не в силах остановиться, уткнулась в плечо дяде Ване и просто всхлипывала... не как актриса или чеховская Соня или кто еще - передо мной плакала девочка, которой было больно. Ладно бы ушиблась! У неё щемило в груди, там внутри нее была боль - за себя, за Ваню, за всех нас может быть. И она плакала. Всего в паре метров от меня.... Мне действительно было очень сложно и тоже невыносимо. Ладно, я смог, я не заплакал. Но еще с большим трудом мне удалось не встать и не подойти к ней. Это не шутка. Человеческий порыв. Не удивлюсь, если кто-то когда то встал. Хотелось встать и обнять ее вместо дяди Вани, который был сам в себе и ему было не до Сони.
Да... даже писать сейчас это не легко. Но на самом деле, еще не всё. Я начал рассказывать не ради этого момента. Читая сегодня отзывы и рецензии меня задело где-то сказанное, мол, что-то там Соня расчувствовалась и не с той интонацией монолог выдала. Мол, поболе христианского смирения в голосе ка подай, подруга. Блеать.
Но я не сразу начал ругаться. Сначала сделал две вещи. Первое, открыл туеву кучу "Дядя Ваня монолог Сони" и посмотрел кто как. Да, действительно, многие вот этой христианской благости поддают. Второе, открыл исходный текст. Прочитал (цитирую кусочек) "Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь... (Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди...".
Сквозь слёзы! Так почему тогда все так это христианское смирение то приумножают?!
И мало того, читая и смотря всё это на меня озарение снизошло. Я сейчас дикость скажу. Право, это преступление так думать о людях с моей стороны. Но если я прав... не преступление ли так читать, с их стороны?..
...ох, всё таки страшно это произносить....
Сейчас... соберусь...
Итак...
Эти люди, что, воистину считают монолог Сонечки - финалом - авторской мыслью - авторским мессенджем поколениям??? Это у Чехова то?! Это с каких таких пор Чехов стал столь благостно высказывать неприкрытую авторскую мысль да еще и в финале?! Что, блять, за помешательство!!!?
Серьезно, хоть видикипедию цитируй о специфическом творческом методе. Чехов был жёсток, очень жёсток. Чехов один из немногих вознамерившихся изменить мир через изменение читателя. Но он был мудр. Он не говорил "На, смотри, вот тебе заповедь. Иди по ней". Неееет, Чехов раз за разом вскрывал, обнажал, показывал нам самих себя - вскрывал и спрашивал "Это ли человек?".
Спрашивал! И никогда не отвечал сам. Достоевский (мой любимый Достоевский) тот всегда говорил как надо. Его прочтешь и будешь знать как жить. Т.е. у него из книг становится понятен путь куда двигаться. Пойдешь ли ты, вопрос другой, но путь вот он.
У Чехова же пути не нарисовано. Раз за разом он показывает тупики человеческих душ. Возьмет, изобразит так что ты спокойно читать не сможешь и в конце ничего не выведет, никакой морали - но изображено всё будет так, что ты сначала увидишь всю неприглядность изображенного характера, а потом в этом характере увидишь себя. И уж что ты с этим будешь делать - исключительно твоя забота. Работа Чехова на том закончена. Но ты задумался. Вот над этим моментом потрясения и работал Чехов.
И вдруг, многие (как я вижу) забывают эту ценную чеховскую черту и представляют монолог заблудшей Сонечки, как чеховское слово! "Ты трудись, ты страдай, покорись и веруй, увидим небо в алмазах..." Да Бог ты мой! Этот монолог вдвойне силён тем, что Соня такая же пропащая. Пропащая в своём стремлении страдать ради других, работать в своем имении, словно нанятой рабочий и пахать, пахать, пахать для того, чтобы... ах, да что там! Чехов в привычной ему беспощадной манере выставляет перед нами обнаженную бедную девушку, которую я хочу обнять не только потому что она плачет, но и потому, что мне многое надо ей сказать! Разрушить этот порочный круг повиновения и работы на чужое отсутствующее счастье.
И моя Соня - она всё говорит так, как надо - так, как написано у Чехова - с болью и страданием и смирением не перед Богом, а перед своим безнадежным выбором.
Что ж за желание то такое у людей к смирению чрезмерное?! а, режиссеры и фанаты христианско настроенных сонь?
...
Эко, меня...
Соню играла замечательная Наталия Калашник.