Рак - прекрасная болезнь
...И Господь, не хотя смерти грешного, посылает мне замечательную, прекрасную болезнь - рак. Болезнь моя развивается стремительно и вырастает в саркому четвертой степени. Мне 27 лет, я работаю на четырех работах, у меня богатая клубная и общественная жизнь, я преподаю в институте, у меня свой бар, я - директор концертного агентства, привожу сюда звезд. И когда, казалось бы, все впереди, вдруг - хоп! - и всего этого нет.
Все удивительно! Я крестился всего девять лет назад 9 мая. Пошел на парад Победы, увидел на Иннокентиевском храме купола, каких ни разу в Хабаровске не видел, - большие, золотые, только поставили. И пошел креститься. Молиться же стал еще с первого курса института, 17 лет назад. Я знал, что Бог есть. Просто не знал, кто меня к Нему приведет и когда.
Один раз мне Господь показал ад. Это было так удивительно: посреди бела дня, я все четко осознавал и понимал, где я и что я. Так вот, явился мне старец… Кто это был? Я чувствовал, что он святой, мне было тепло и хорошо рядом с ним. Как позже понял, это был батюшка Серафим Саровский. И он показал мне ад. Тот ужас, который я испытал, ощутил всеми пятью своими чувствами, я до сих пор не могу забыть: в аду нет завтра, нет следующего момента, нет надежды. Вот мы говорим: «Нет надежды», - а все равно, какое бы страшное состояние здесь ни было, какое бы горе ни посетило, мы знаем, что завтра будет по-другому. А там нет завтра. И этот ор миллионов голосов тех, кто там страшно страдает...
А потом я крестился, но крещение не изменило моей жизни, она была совершенно греховной. Хотя крестик и стал носить. Я как раз закончил институт культуры, когда началось это время безвременья - 90-е годы, крушение всех идеалов. И жизнь была такая жуткая.
И Господь, не хотя смерти грешного, посылает мне замечательную, прекрасную болезнь - рак. Болезнь моя развивается стремительно и вырастает в саркому четвертой степени. Мне 27 лет, я работаю на четырех работах, у меня богатая клубная и общественная жизнь, я преподаю в институте, у меня свой бар, я - директор концертного агентства, привожу сюда звезд. И когда, казалось бы, все впереди, вдруг - хоп! - и всего этого нет.
И я ищу и ищу лекарства, самые лучшие средства. Меня отправляют в Москву - к лучшим онкологам, в НИИ имени Герцена. И там я знакомлюсь с другим хабаровчанином - так все чудно устроил Господь: два хабаровчанина познакомились в Москве! И у него дома я нахожу среди книг (огромного количества всяких Кастанед, Коэльо и всего прочего) большую книгу - житие Серафима Саровского. И когда я уже не могу самостоятельно вставать с кровати и даже поднимать руки (опухоль была огромная - семь с половиной сантиметров в центре груди) и мне колют каждый день по три обезболивающих укола, я начинаю читать житие преподобного Серафима. И погружаюсь в совершенно другой мир, абсолютно чистый, о котором даже не догадывался, что он существует. И из последних сил, осознавая греховность своей жизни, прошу: «Господи, дай мне съездить к нему на мощи!» И даже физическое мое состояние преображается. И мы с моим другом едем.
Уже по дороге он со мной спорит: «Как ты можешь?» Я говорю: «Олег, посмотри, я был мертвый, а сейчас живой. Ты же видел меня мертвым!» И мы оба воцерковляемся (сейчас он иеромонах Макарий, мы вместе служим на Дальнем Востоке).
В Дивееве была моя первая исповедь. Эти две недели в монастыре я до сих пор вспоминаю просто как какую-то сказку. Игумен спрашивает: «Ты что, больной сюда приехал?» Я говорю: «А вы откуда знаете?» - «А к нам здоровые не приезжают». Я говорю: «Какое вы мне дадите послушание?» А сам думаю: «Господи! У меня расшитая грудь, но я уже научился руки поднимать, двигаться! Это ж такая радость - двигаться!» Перед прославлением Федора Ушакова мне дают первое послушание - грузить землю огромной лопатой. Я иду на эту лопату и думаю: значит, Господь дает мне шанс потрудиться. И так три дня. Два года у меня потом были мозоли - так я трудился. Видимо, спасение пришло через этот вот труд, вопреки тому, что врачи говорили: «Больше килограмма не поднимать, швы разойдутся!»
Все, оттуда я приехал в больницу и говорю: «Я живой». Они говорят: «Это спонтанная регрессия, такого быть не может. Но бывает. Редко - один случай на миллион. Давайте мы вас все-таки проверим». Я говорю: «Нет, нет, я уже поехал».
Я приехал сюда, уволился со всех работ и стал просто ходить в храм. И сама собой денежная проблема (когда зарабатывал много денег, их не хватало ни на что) тут вдруг отпала. Однажды мне священник говорит: «Давай, в алтарь заходи». Зашел в алтарь. Но я каждый день жил так, как будто я скоро умру, просто Господь дал мне какое-то время. А потом мне батюшка говорит: «Женись». - «Да я же умру скоро!» - «Ну, умрешь, так в браке, иди женись». Женился. Меня владыка вызвал, говорит: «Будешь рукополагаться». Я говорю: «Я бы рукоположился с радостью, я даже мечтать об этом боялся, но я же больной человек». Он говорит: «А мы больных не рукополагаем».
И вот я уже третий год служу и большей радости, чем труд священника, не знаю. До этого только догадываться мог, что существует на земле такое счастье, а сейчас! У меня жена замечательная, церковная. Любимое дело, любимое служение. Прекрасный священнический коллектив, прекрасный владыка, одно слово - отец родной… У меня сын родился в день Георгия Победоносца. Всегда, с детства, мечтал, чтоб у меня сын был Георгий, а Господь мне дал этого сына. О чем мечтать еще можно? Человек православный с момента крещения должен жить на земле, как в раю. Вот мы здесь и живем, как в раю.
Иерей Дмитрий, 33 года, Хабаровск
http://www.naslednick.ru/archive/rubric/rubric_136.html
Все удивительно! Я крестился всего девять лет назад 9 мая. Пошел на парад Победы, увидел на Иннокентиевском храме купола, каких ни разу в Хабаровске не видел, - большие, золотые, только поставили. И пошел креститься. Молиться же стал еще с первого курса института, 17 лет назад. Я знал, что Бог есть. Просто не знал, кто меня к Нему приведет и когда.
Один раз мне Господь показал ад. Это было так удивительно: посреди бела дня, я все четко осознавал и понимал, где я и что я. Так вот, явился мне старец… Кто это был? Я чувствовал, что он святой, мне было тепло и хорошо рядом с ним. Как позже понял, это был батюшка Серафим Саровский. И он показал мне ад. Тот ужас, который я испытал, ощутил всеми пятью своими чувствами, я до сих пор не могу забыть: в аду нет завтра, нет следующего момента, нет надежды. Вот мы говорим: «Нет надежды», - а все равно, какое бы страшное состояние здесь ни было, какое бы горе ни посетило, мы знаем, что завтра будет по-другому. А там нет завтра. И этот ор миллионов голосов тех, кто там страшно страдает...
А потом я крестился, но крещение не изменило моей жизни, она была совершенно греховной. Хотя крестик и стал носить. Я как раз закончил институт культуры, когда началось это время безвременья - 90-е годы, крушение всех идеалов. И жизнь была такая жуткая.
И Господь, не хотя смерти грешного, посылает мне замечательную, прекрасную болезнь - рак. Болезнь моя развивается стремительно и вырастает в саркому четвертой степени. Мне 27 лет, я работаю на четырех работах, у меня богатая клубная и общественная жизнь, я преподаю в институте, у меня свой бар, я - директор концертного агентства, привожу сюда звезд. И когда, казалось бы, все впереди, вдруг - хоп! - и всего этого нет.
И я ищу и ищу лекарства, самые лучшие средства. Меня отправляют в Москву - к лучшим онкологам, в НИИ имени Герцена. И там я знакомлюсь с другим хабаровчанином - так все чудно устроил Господь: два хабаровчанина познакомились в Москве! И у него дома я нахожу среди книг (огромного количества всяких Кастанед, Коэльо и всего прочего) большую книгу - житие Серафима Саровского. И когда я уже не могу самостоятельно вставать с кровати и даже поднимать руки (опухоль была огромная - семь с половиной сантиметров в центре груди) и мне колют каждый день по три обезболивающих укола, я начинаю читать житие преподобного Серафима. И погружаюсь в совершенно другой мир, абсолютно чистый, о котором даже не догадывался, что он существует. И из последних сил, осознавая греховность своей жизни, прошу: «Господи, дай мне съездить к нему на мощи!» И даже физическое мое состояние преображается. И мы с моим другом едем.
Уже по дороге он со мной спорит: «Как ты можешь?» Я говорю: «Олег, посмотри, я был мертвый, а сейчас живой. Ты же видел меня мертвым!» И мы оба воцерковляемся (сейчас он иеромонах Макарий, мы вместе служим на Дальнем Востоке).
В Дивееве была моя первая исповедь. Эти две недели в монастыре я до сих пор вспоминаю просто как какую-то сказку. Игумен спрашивает: «Ты что, больной сюда приехал?» Я говорю: «А вы откуда знаете?» - «А к нам здоровые не приезжают». Я говорю: «Какое вы мне дадите послушание?» А сам думаю: «Господи! У меня расшитая грудь, но я уже научился руки поднимать, двигаться! Это ж такая радость - двигаться!» Перед прославлением Федора Ушакова мне дают первое послушание - грузить землю огромной лопатой. Я иду на эту лопату и думаю: значит, Господь дает мне шанс потрудиться. И так три дня. Два года у меня потом были мозоли - так я трудился. Видимо, спасение пришло через этот вот труд, вопреки тому, что врачи говорили: «Больше килограмма не поднимать, швы разойдутся!»
Все, оттуда я приехал в больницу и говорю: «Я живой». Они говорят: «Это спонтанная регрессия, такого быть не может. Но бывает. Редко - один случай на миллион. Давайте мы вас все-таки проверим». Я говорю: «Нет, нет, я уже поехал».
Я приехал сюда, уволился со всех работ и стал просто ходить в храм. И сама собой денежная проблема (когда зарабатывал много денег, их не хватало ни на что) тут вдруг отпала. Однажды мне священник говорит: «Давай, в алтарь заходи». Зашел в алтарь. Но я каждый день жил так, как будто я скоро умру, просто Господь дал мне какое-то время. А потом мне батюшка говорит: «Женись». - «Да я же умру скоро!» - «Ну, умрешь, так в браке, иди женись». Женился. Меня владыка вызвал, говорит: «Будешь рукополагаться». Я говорю: «Я бы рукоположился с радостью, я даже мечтать об этом боялся, но я же больной человек». Он говорит: «А мы больных не рукополагаем».
И вот я уже третий год служу и большей радости, чем труд священника, не знаю. До этого только догадываться мог, что существует на земле такое счастье, а сейчас! У меня жена замечательная, церковная. Любимое дело, любимое служение. Прекрасный священнический коллектив, прекрасный владыка, одно слово - отец родной… У меня сын родился в день Георгия Победоносца. Всегда, с детства, мечтал, чтоб у меня сын был Георгий, а Господь мне дал этого сына. О чем мечтать еще можно? Человек православный с момента крещения должен жить на земле, как в раю. Вот мы здесь и живем, как в раю.
Иерей Дмитрий, 33 года, Хабаровск
http://www.naslednick.ru/archive/rubric/rubric_136.html