Кургинян "О коммунизме и марксизме". Продолжение 10.
№176 "О коммунизме и марксизме -44"
"Томсон рассматривает любое государство, включая античную демократию, как организацию, используемую одним классом для насильственного подавления другого класса. Античная демократия для Томсона - это диктатура рабовладельцев. Буржуазная демократия - это диктатура буржуазии.
«обе эти формы демократии были установлены под руководством нового класса, чье богатство имело своим источником промышленность и торговлю».
«новый класс пользовался поддержкой крестьянства и встречал сопротивление со стороны наследственной земельной олигархии».
«обе формы демократии были установлены в период, характеризующийся быстрым ростом товарного производства».
Томсон утверждает, что демократическая революция в античном мире имела место только в Древней Греции. Он настаивает на том, что «в древнем мире она больше нигде (кроме Древней Греции - С. К.) не имела места». Это означает, что древний мир фундаментально неоднороден. Что одна, древнегреческая часть этого мира способна на осуществление такого крупного трансформационного эксцесса, как демократическая революция, а все остальные части древнего мира на осуществление такого трансформационного эксцесса категорически не способны.
Но это, в свою очередь, означает, что древнегреческий мир обладает, в отличие от всего остального древнего мира, определенной таинственной способностью к саморазвитию. Ведь именно там, где происходят крупнейшие трансформационные эксцессы, там и осуществляется саморазвитие. А поскольку кроме этого древнегреческий мир, по Томсону, оказался исключительным в плане способности перейти от мифа к науке (начальной формой которой, по Томсону, является натурфилософия), то древнегреческий мир вообще обладает фантастической исключительностью. Которая не может не передаться от древнегреческого мира некоему западному миру в целом.
Я не хочу здесь обсуждать, насколько тезис Томсона о такой исключительности древнегреческого мира, неумолимо превращающей именно этот мир в локомотив всемирно-исторического развития, укладывается в канонический марксизм-ленинизм. По мне - так полностью укладывается" (СЕК). (!!!)
Томсон описывает три стадии развития древнегреческой демократической революции.
Первая стадия - стабильное существование того старого уклада, для ломки которого осуществлялась древнегреческая демократическая революция. На этой стадии власть находится в руках олигархии или земельной аристократии.
На второй стадии осуществляется переход от старого к новому укладу. Этот переход, согласно Томсону, подготавливает особая форма власти, именуемая «тирания».
И, наконец, на третьей стадии тиранию сменяет демократия, которая окончательно передает власть от класса земельных аристократов классу промышленников и купцов.
В 621 году до н. э. Дракон составил для Афинской республики первые писаные законы. Но даже самые суровые законы Дракона уже не оформляли эвпатридский беспредел, а, вводя этот беспредел в некие рамки, создавали новый тип общественного устройства, плохо сочетаемый с беспредельной властью эвпатридов. Позже эту власть в существенной степени окоротил знаменитый Солон. И сделал он это, опираясь на законы Дракона.
Дракон, если верить Аристотелю, признал политическую полноправность за всеми афинянами, способными служить на собственном иждивении в тяжеловооруженных войсках. Он также создал народное собрание из 401 человека, ввел основные политические роли (ареопаг, архонты, стратеги, пританы), оговорил возможность жеребьевок в том, что касается распределения ролей, поделил граждан на классы по имуществу и по праву избираемости на должности. Считается, что, наделяя политическим полноправием всех граждан Афин вне зависимости от их обладания тем или иным имущественным состоянием, а также от их происхождения, Солон только завершил дело Дракона.
№177 "О коммунизме и марксизме -45"
"Солон мог надеяться на то, что новый экономический порядок сделает бедных афинян слишком занятыми или слишком удовлетворенными, чтобы прибегать к раздорам." "Солон надеялся на то, что «получив незначительную власть, которой ему будет достаточно, народ не сможет быть введен в заблуждение, стремясь к большему».
Томсон констатирует, что надежды Солона в том виде, в каком их описывает Эдкок, были обмануты. И что «в последующие годы бедные афиняне быстро приобрели достаточную осведомленность в политических делах».
Тогдашние афинские партии достаточно подробно описывает Аристотель, этот высший авторитет в вопросах древнегреческой политики. Аристотель сообщает, что «этих партий было три: одна паралийцев с Мегаклом, сыном Алкмеона, во главе, которые, по-видимому, преимущественно добивались среднего образа правления; другая - педиаков, которые стремились к олигархии, ими предводительствовал Ликург; третья - диакрийцев, во главе которой стоял Писистрат, казавшийся величайшим приверженцем демократии.
Эдкок определил сторонников партии Писистрата следующим образом: «горная страна (Диакрия) не знала ни земледельческого процветания Равнин, ни коммерческого прогресса Побережья. Здесь, в извилистых узких долинах, жили пастухи овечьих и коровьих стад и мелкие арендаторы, среди них, без сомнения, было много таких людей, которым Солон возвратил свободу, но не дал земли. В Писистрате они нашли вождя, который был в состоянии добиться выполнения их требований и смог завоевать их любовь настолько, что они твердо стояли за него даже при его падении и изгнании». Приведя это мнение авторитетного для него Эдкока, Томсон оппонирует данному историку, утверждая, что «с такими последователями независимо от их преданности ему Писистрат мог сделаться Роб Роем (национальный герой Шотландии, герой романа Вальтера Скотта, разбойник, которого называют шотландским Робин Гудом - С.К.), а не правителем Афин». Иначе говоря, Томсон утверждает, что Писистрат оперся вовсе не на горных малоимущих пастухов и мелких арендаторов, а на другие группы.
№178 "О коммунизме и марксизме -46
"Настаивая на том, что «неполноправные граждане и разоренные ростовщики, будучи опорой Писистрата, не могли скапливаться в извилистых горных долинах горной Аттики, а должны были устремляться туда, где была потребность в рабочей силе», Томсон далее делает следующий вывод: «следовательно, мы должны придти к заключению, что «горные жители», оказавшие поддержку Писистрату, были заняты... в каменоломнях и рудниках. Это были мраморные каменоломни на горе Пентеликос между Кефисией и Марафоном и на горе Гимет к востоку от Афин; существовали также серебряные рудники на Лаврийских холмах, которые простирались до самого моря на скалистом мысе Суний».
"Итак, третьей партией, партией Писистрата, она же - диакрия, был античный рабочий класс, сосредоточенный в каменоломнях и рудниках. Говоря современным языком,- шахтеры.
В этот период каменоломни и рудники разрабатывались лишившимися своего имущества крестьянами и иммигрировавшими чужестранцами, которые поселялись как скваттеры (лица, нелегально занимающие землю, которая не является их частной собственностью, не арендуется ими и т. п. - С. К.) на соседних пустующих землях; и защищая интересы этих рудокопов, горнорабочих, Писистрат приобрел поддержку в местах с наибольшей концентрацией труда в стране".
Разгром Писистратом олигархов привел к их бегству. Это помогло Писистрату решить аграрную проблему в Афинах. На конфискованные земли бежавших олигархов Писистратом были поселены мелкие собственники, ставшие еще одной группой поддержки данного тирана.
«Для того чтобы побороть религиозное влияние аристократических родов, он официально признал народные культы Диониса, а его сыновья построили новое здание для посвящений в мистерии в Элевсине».
«функция тирании имела переходный характер. Проламывая и расширяя брешь в господстве земельной аристократии, она предоставляет возможность среднему классу объединить свои силы для заключительного этапа демократической революции, которая предполагает свержение и самой тирании. Именно поэтому в греческой традиции тирания осуждается почти единодушно. Олигархи обвиняли ее авансом, поскольку она была прогрессивной, а демократы, оглядываясь назад, - поскольку она становилась реакционной.»
"Клисфен имел свои представления о власти, согласно которым нужна тирания, чуть более повернутая в сторону богатых, нежели та, которую предлагал Писистрат. Обнаружив такую измену Клисфена, олигархи, возглавляемые Исагором, призвали Спарту к повторной интервенции. Тогда Клисфен обратился к народу, помянул добром Писистрата, предоставил афинское гражданство рабам и постоянно проживающим в Афинах чужеземцам и отбил интервентов. После чего начались демократические реформы".
«орфики обосновались в Афинах во времена Писистрата, который покровительствовал их предводителю, Ономакриту, автору книги, называемой «Посвящения».
Лафарг просто говорит о том, что Прометей и орфизм близки. Обосновывает он эту близость обращениями Прометея к эфиру.
Томсон говорит о том, что орфизм был идеологией эксплуатируемых низов. Прометей его интересует меньше, чем Лафарга. Но он обосновывает возможность сближения прометеевской и орфической темы тем, что у этих тем - общая классовая база.
Для Томсона и орфизм, и прометеизм, и христианство - это религии эксплуатируемых. И в силу этого они могут существовать в двух вариантах - в качестве религии борьбы и в качестве религии смирения и поиска компенсации своему горестному уделу в потусторонней жизни.
Признание того, что христианство так же, как и орфизм, и прометеизм, могут быть религиями борьбы низов против порабощения, исходящее от классических марксистов (Лафарга, Томсона), открывает новые перспективы в построении глубокой метафизической традиции, тянущейся от Маркса и коммунистов к прометеизму, орфизму, христианству, которые, как мы обнаруживаем, читая Томсона и Лафарга, не опиум для эксплуатируемых или, точнее, могут быть совсем не гибельным опиумом, а благими идеями, зовущими на борьбу.
Итак, мы видим, что классический марксизм - марксизм Лафарга и Томсона, мыслителей, несомненно, идущих в русле идей самого Маркса и ни в каком оппортунизме и ревизионизме не уличенных, - может рассматривать орфизм, прометеизм, христианство как сумму двух тенденций, одна из которых положительная, а другая - отрицательная.
"И если Ленин, который восхищался Лафаргом, что-то сказал по поводу «опиума для народа», то это касается какой-то конкретной ситуации, в которой возобладала вторая, отрицательная, религиозная тенденция, а не религиозности как таковой."
№179 "О коммунизме и марксизме -47
Бродский и марксизм. Стихи Бродского "просто монолог ненавистника денег, то есть капитала! Это концентрированно марксистский монолог.":) (Вообще-то. анархисты - тоже ненавистники денег).
"Бродский исповедуется в ненависти к капиталу и в своей тоске по поводу его всесилия, всесилия денег, всесилия золотого тельца. От всего этого ужаса Маркс обещал освободить, но обещание не выполнил. В этом Бродский обвиняет Маркса."
"Кого атакует Бродский? Маркса? Формально - да. А по существу, он атакует Гайдара и его перестроечную команду, для которых деньги - это нечто фундаментальное, над чем выстроено здание под названием «труд». Ну и где же он, сущностный антикоммунизм и антимарксизм Бродского? Не спорю, он честит почем зря и Советский Союз, и тот материалистический марксизм, который проиграл, и многое другое. Но это формальная критика. А сущностная критика адресована капитализму, который, о ужас, побеждает, а эти коммунистические гады, которые обещали его побороть, бессильны и капитулируют перед капиталистическим ужасом, сливаясь с ним в одно целое."
"Обычно тот, кто плюет на Бога,
плюет сначала на человека."
"
Почему он говорит, что плюющие на Бога «обычно», а не «всегда» плюют сначала на человека?
Эй, антисоветские любители Бродского, у которых мы сейчас отбираем их кумира, вы можете ответить на этот вопрос?
Молчат. Мы цитируем вашего пророка - буквально. Ну так почему же не «всегда», а «обычно»? Молчат. Что ж, придется самим ответить на этот вопрос.
№180 "О коммунизме и марксизме -48
Горький. "Человек выше сытости". "Он - молится? Прекрасно! Человек может верить и не верить... это его дело! Человек - свободен.."
Блок, Маяковский, Полевой, Шолохов, Слуцкий.
"Под развернутым красным знаменем
Вышли мы на дорогу свою,
И суровое наше сознание
Диктовало пути бытию."
"Когда Маркс сказал в предисловии к «К критике политической экономии»: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание», то он говорил об общественном бытии, а не о быте, не о жратве, не о чреве. Он говорил о человеческой социальности и ее роли в формировании сознания."
Зло существует, чтоб с ним бороться,
а не взвешивать на коромысле.
Всех скорбящих по индивиду,
всех подверженных конъюнктивиту,
всех к той матери по алфавиту:
демократия в полном смысле!
"Кого здесь Бродский посылает к той матери? Даже не поклонников золотого тельца, а скорбящих по индивиду, то есть поклонников любого либерализма, да и западного консерватизма тоже. Бродский здесь воюет с большевиками? Полно, он здесь воюет с «Высшей школой экономики» и с Чубайсами."
№181 "О коммунизме и марксизме -49
«На чем основана <...> политическая революция? На том, что часть гражданского общества эмансипирует себя (то есть ломает определенные ограничения, поражения в правах и так далее - С. К.) и достигает всеобщего господства, на том, что определенный класс, исходя из своего особого положения, предпринимает эмансипацию всего общества». К.Маркс. Введение к «Критике гегелевской философии права»
"Обратим внимание на то, что речь идет о господстве, а не о свободе"
«Ни один класс гражданского общества не может сыграть эту роль, не возбудив на мгновение энтузиазма в себе и в массах».
"Чтобы революция народа и эмансипация отдельного класса общества совпали друг с другом, чтобы одно сословие считали сословием всего общества, - для этого <...> все недостатки общества должны быть сосредоточены в каком-нибудь другом классе, для этого определенное сословие должно быть олицетворением общих препятствий, воплощением общей для всех преграды; для этого особая социальная сфера должна считаться общепризнанным преступлением в отношении всего общества, так что освобождение от этой сферы выступает в виде всеобщего самоосвобождения. Чтобы одно сословие было par excellence [по преимуществу, в истинном значении слова] сословием-освободителем, для этого другое сословие должно быть, наоборот, явным сословием-поработителем. Отрицательно-всеобщее значение французского дворянства и французского духовенства обусловило собой положительно-всеобщее значение того класса, который непосредственно граничил с ними и противостоял им, - буржуазии».
Для Маркса общая модель революции состоит в том, что некие силы осознаются как всеобщее препятствие. И что в условиях решения буржуазно-демократических задач (а Маркс решает эти задачи в 1843 году, в преддверии новой демократической общеевропейской буржуазной революции) одной из сил, которая должна быть осознана всем обществом как препятствие, является духовенство.А для того, чтобы осознать духовенство как препятствие и за счет этого осознания осуществить революцию, надо атаковать то, что связывает общество с духовенством - религию. Ее можно назвать «опиумом народа» или как-то иначе. Важно, что на определенном этапе и в определенных условиях критика духовенства и религии является частью критики сложившегося феодального порядка вещей.
Маркс рассматривает религию как препятствие на пути слома феодальных оков. Он прямо говорит, что в борьбе с устаревшими немецкими порядками «критика является не страстью разума, она - разум страсти. Она - не анатомический нож, она - оружие. Ее объект есть ее враг, которого она хочет не опровергнуть, а уничтожить».
Маркс вполне способен восхищаться богами, которые убирают исторические препятствия, сокрушают те институты, которые мешают разрушению этих препятствий. Маркс пишет о протестантизме, который рассматривает не как «опиум народа», а как революционное прошлое Германии: «Революционное прошлое Германии теоретично, это - реформация".
"Маркс, по сути, проводит параллель между собой и Лютером. И сколько бы потом он ни сказал слов (кстати говоря, вполне справедливых) по поводу недостатков Лютера (которые очень остро ощущал Томас Манн), факт налицо. Так не говорят об исступленно-религиозных вероучителях, если тебе ненавистен сам институт религии. Мы видим, что Марксу ненавистен не сам институт - ему ненавистны институциональные формы, укрепляющие преграды на пути единственного, что для него по-настоящему священно, - истории."
№182 "О коммунизме и марксизме -50
Энгельс о крестьянской войне в Германии. XVI век. Низшее духовенство, как один из ведущих революционных классов (сословий). Он нес "содержание, будучи религиозным, было революционным, а значит, благим."
Резюме темы "опиум для народа":
1) Сам Карл Маркс много раз высказывает свое восхищение Прометеем, который, между прочим, титан, то есть бог (двоюродный брат Зевса, как-никак). Почему бы ему не проклясть прометеизм как поповщину? Но он ведь не проклинает, а восхваляет прометеизм.
2) Это отношение Маркса развивает невероятно близкий к нему Лафарг. А также Томсон, который, будучи абсолютным советским марксистом, большим авторитетом для СССР, прямо говорит о революционной роли орфиков и многих других. А не о том, что орфизм - «опиум для народа».
3) Сам Карл Маркс восхваляет религиозного деятеля Лютера, которого он должен был бы именовать одним из основных производителей этого самого «опиума для народа». Что он говорит о Лютере вместо этого? Напоминаю читателю то, что уже приводил выше. Маркс говорит о Лютере: «Революционное прошлое Германии теоретично, это - реформация. Как тогда революция началась в мозгу монаха, так теперь она начинается в мозгу философа». Так что давайте будем честными. Осуждая Лютера за уклонение от революционности, Маркс фактически именует себя новым Лютером, так ведь? Ясно, в мозгу у какого философа теперь зарождается революция - философа этого зовут Карл Маркс. Так ведь?
4) Фридрих Энгельс, ближайший сподвижник Карла Маркса, продолжатель дела Маркса, хранитель и оформитель его наследия, восхваляет второй класс немецкого средневекового духовенства за то, что он создал религиозную теорию и идеологию, вдохновившую немецкие низы на Великую крестьянскую войну. Более того, Энгельс говорит не только о теоретической и идеологической роли этого класса (подчеркиваю - класса) немецкого духовенства. Ибо представители этого класса не только оформляли идеологию и теорию, они еще всходили на эшафот за свое участие в той благодетельной и судьбоносной для Германии революции, каковой, по мнению Энгельса, была Великая крестьянская война в Германии.
Да, Карл Маркс противоречиво оценивает Лютера. Но откуда проистекает такая оценка? Из того, что Лютер производит «опиум для народа»? Полно! Одним из самых выдающихся деятелей той революции, которую Энгельс ставит в пример, был Томас Мюнцер (1490-1525). Мюнцер был вождем крестьянско-плебейских масс и умер на эшафоте. Он был священником, то есть принадлежал к тому сословию, которое марксисты якобы целиком относят к производителям «опиума для народа». Но Мюнцер был представителем именно второго класса духовенства, которому Энгельс дает позитивную оценку. Мюнцер происходил из крестьян. Он ненавидел аристократов, в том числе и потому, что один из этих аристократов казнил его отца. Мюнцер прочно взаимодействовал с революционными религиозными сектантскими кругами, ждавшими наступления «царства Божьего на земле». Поначалу Мюнцер поддержал Лютера. Но, поскольку Лютер не шел дальше осуждения римской католической церкви, которую Мюнцер тоже яростно ненавидел, Мюнцер был вынужден противопоставить свою позицию позиции Лютера. Потому что Мюнцер требовал воплощения в мире божественной справедливости. Он настаивал на том, что надо не только отобрать владения церкви, но и справедливо поделить на всех ремесленников и пахарей имущество знати и богатых горожан. Мюнцер шел еще дальше и требовал, чтобы власть была отдана простому народу, ибо только народные массы как ревнители бога могут, нравственно усовершенствовавшись в ходе борьбы с супостатами, построить «царство Божье на земле» на основе общности имуществ.
Свой манифест Мюнцер опубликовал в Праге на чешском, немецком и латинском языке. Вернувшись в Германию, он возглавил одно из восстаний в рамках обсуждаемой нами крестьянской войны. Руководя восстанием в Тюрингии в 1525 году, Мюнцер составил свою программу «Статейное письмо», в которой проповедовал коммунизм. Лютер потребовал казни Мюнцера. Его отряд был разгромлен 15 мая 1525 года. Мюнцера пытали и казнили 27 мая 1525 года.
№183 "О коммунизме и марксизме -51
По-видимому, зороастризм чем-то заразил иудейское самосознание, очень отличающееся от самосознания других семитских народов, яростно противостоящее и вавилонскому, и финикийскому, и древнеегипетскому миропониманию. Передав свой сокровенный смысловой импульс этому самому иудейскому самосознанию, персидский зороастризм тем самым зачем-то стал расходовать драгоценные для него зерна нового смысла, они же - зерна спасительной историчности, бросая эти зерна на совершенно чуждую для него почву. На этой почве взросли новые всходы иудейского мессианства, то есть новые смыслы, напитанные верой в историческую спасительность.
Эти всходы могли бы оставаться драгоценной, но малозначимой находкой маленького иудейского народа, с которым достаточно быстро расправились. И который сам очень мучительно сживался со своей драгоценной смысловой находкой, бунтуя то против Моисея, то против многого другого. Но миру было даровано христианство. И драгоценная крохотная находка маленького народа, взращенная им на своей почве, но явно порожденная чужими и очень трудно прирастающими к этому народу семенами, оказалась всемирно-историческим достоянием.
Христианство стало мировой религией, по понятным причинам, сложным образом строящей отношения с собственным отправным иудейским пунктом. Неприятие иудеями Христа как мессии, сочетаемое с яростной убежденностью в будущем мессианизме Христа, породило нечто, длящее и распространяющее по миру иудейский мессианизм и одновременно отрицающее его.
Начальное, видимо, всё же зороастрийское мессианство... Сложно сочетаемое с ним иудейское мессианство... Христианское мессианство, еще более сложно сочетающееся с предшествующей мессианской традицией/традициями... И, наконец, революционное мессианство марксизма...
Первая метафизика основана на сопротивлении попыткам господ оформить мир, в котором расчеловеченный раб никогда не выйдет за отведенные ему рамки. Это - красная метафизика, революционно-сопротивленческая по своей сути. И хилиастичная, то есть нацеленная на благой, спасительный, неслыханно счастливый исторический результат.
Вторая метафизика (назовем ее условно белой) основана на смирении, которое вменяется рабу, даже в случае, если его хотят лишить очень и очень многого, включая права на фундаментальную человечность. Именно эту метафизическую разновидность религиозности Маркс называл «опиумом для народа».
Преувеличивать масштаб смирения, которое предлагает рабам белая метафизика, вряд ли стоит. Потому что именно смиренное христианство фактически обрушило рабовладение. Раб не имел права отказываться от спасения души, а настоящее рабовладение основано на отрицании наличия у раба души. И как только представление о том, что у раба есть душа, стало распространяться не только в низах, но и в элите рабовладельческого мира, настоящее рабовладение стало невозможным. Нельзя быть правильным, настоящим рабовладельцем, если ты не можешь относиться к рабу как к вещи или, на худой конец, как к животному. Как только ты относишься к рабу как к человеку, он уже не раб.
Третья метафизика, более или менее скрыто существующая во всех религиях, основана на воспевании фундаментального неравенства между людьми. Не имею никакого отдельного счета к гностицизму, не собираюсь заниматься его демонизацией, понимаю, насколько сложно и разнолико это явление, но именно гностики, унаследовав нечто изощренно-восточное, настойчиво говорили о фундаментальном неравенстве, отрицающем, на самом деле, единство рода человеческого.
Именно на эту метафизику оперся Гитлер.
Для большинства гностиков такой омерзительный демиург - это еврейский бог. Отсюда гностический фундаментальный антисемитизм. Он является выражением гораздо более масштабных мировоззренческих оснований. Наличие еврейского гностицизма ничего не опровергает.
"Томсон рассматривает любое государство, включая античную демократию, как организацию, используемую одним классом для насильственного подавления другого класса. Античная демократия для Томсона - это диктатура рабовладельцев. Буржуазная демократия - это диктатура буржуазии.
«обе эти формы демократии были установлены под руководством нового класса, чье богатство имело своим источником промышленность и торговлю».
«новый класс пользовался поддержкой крестьянства и встречал сопротивление со стороны наследственной земельной олигархии».
«обе формы демократии были установлены в период, характеризующийся быстрым ростом товарного производства».
Томсон утверждает, что демократическая революция в античном мире имела место только в Древней Греции. Он настаивает на том, что «в древнем мире она больше нигде (кроме Древней Греции - С. К.) не имела места». Это означает, что древний мир фундаментально неоднороден. Что одна, древнегреческая часть этого мира способна на осуществление такого крупного трансформационного эксцесса, как демократическая революция, а все остальные части древнего мира на осуществление такого трансформационного эксцесса категорически не способны.
Но это, в свою очередь, означает, что древнегреческий мир обладает, в отличие от всего остального древнего мира, определенной таинственной способностью к саморазвитию. Ведь именно там, где происходят крупнейшие трансформационные эксцессы, там и осуществляется саморазвитие. А поскольку кроме этого древнегреческий мир, по Томсону, оказался исключительным в плане способности перейти от мифа к науке (начальной формой которой, по Томсону, является натурфилософия), то древнегреческий мир вообще обладает фантастической исключительностью. Которая не может не передаться от древнегреческого мира некоему западному миру в целом.
Я не хочу здесь обсуждать, насколько тезис Томсона о такой исключительности древнегреческого мира, неумолимо превращающей именно этот мир в локомотив всемирно-исторического развития, укладывается в канонический марксизм-ленинизм. По мне - так полностью укладывается" (СЕК). (!!!)
Томсон описывает три стадии развития древнегреческой демократической революции.
Первая стадия - стабильное существование того старого уклада, для ломки которого осуществлялась древнегреческая демократическая революция. На этой стадии власть находится в руках олигархии или земельной аристократии.
На второй стадии осуществляется переход от старого к новому укладу. Этот переход, согласно Томсону, подготавливает особая форма власти, именуемая «тирания».
И, наконец, на третьей стадии тиранию сменяет демократия, которая окончательно передает власть от класса земельных аристократов классу промышленников и купцов.
В 621 году до н. э. Дракон составил для Афинской республики первые писаные законы. Но даже самые суровые законы Дракона уже не оформляли эвпатридский беспредел, а, вводя этот беспредел в некие рамки, создавали новый тип общественного устройства, плохо сочетаемый с беспредельной властью эвпатридов. Позже эту власть в существенной степени окоротил знаменитый Солон. И сделал он это, опираясь на законы Дракона.
Дракон, если верить Аристотелю, признал политическую полноправность за всеми афинянами, способными служить на собственном иждивении в тяжеловооруженных войсках. Он также создал народное собрание из 401 человека, ввел основные политические роли (ареопаг, архонты, стратеги, пританы), оговорил возможность жеребьевок в том, что касается распределения ролей, поделил граждан на классы по имуществу и по праву избираемости на должности. Считается, что, наделяя политическим полноправием всех граждан Афин вне зависимости от их обладания тем или иным имущественным состоянием, а также от их происхождения, Солон только завершил дело Дракона.
№177 "О коммунизме и марксизме -45"
"Солон мог надеяться на то, что новый экономический порядок сделает бедных афинян слишком занятыми или слишком удовлетворенными, чтобы прибегать к раздорам." "Солон надеялся на то, что «получив незначительную власть, которой ему будет достаточно, народ не сможет быть введен в заблуждение, стремясь к большему».
Томсон констатирует, что надежды Солона в том виде, в каком их описывает Эдкок, были обмануты. И что «в последующие годы бедные афиняне быстро приобрели достаточную осведомленность в политических делах».
Тогдашние афинские партии достаточно подробно описывает Аристотель, этот высший авторитет в вопросах древнегреческой политики. Аристотель сообщает, что «этих партий было три: одна паралийцев с Мегаклом, сыном Алкмеона, во главе, которые, по-видимому, преимущественно добивались среднего образа правления; другая - педиаков, которые стремились к олигархии, ими предводительствовал Ликург; третья - диакрийцев, во главе которой стоял Писистрат, казавшийся величайшим приверженцем демократии.
Эдкок определил сторонников партии Писистрата следующим образом: «горная страна (Диакрия) не знала ни земледельческого процветания Равнин, ни коммерческого прогресса Побережья. Здесь, в извилистых узких долинах, жили пастухи овечьих и коровьих стад и мелкие арендаторы, среди них, без сомнения, было много таких людей, которым Солон возвратил свободу, но не дал земли. В Писистрате они нашли вождя, который был в состоянии добиться выполнения их требований и смог завоевать их любовь настолько, что они твердо стояли за него даже при его падении и изгнании». Приведя это мнение авторитетного для него Эдкока, Томсон оппонирует данному историку, утверждая, что «с такими последователями независимо от их преданности ему Писистрат мог сделаться Роб Роем (национальный герой Шотландии, герой романа Вальтера Скотта, разбойник, которого называют шотландским Робин Гудом - С.К.), а не правителем Афин». Иначе говоря, Томсон утверждает, что Писистрат оперся вовсе не на горных малоимущих пастухов и мелких арендаторов, а на другие группы.
№178 "О коммунизме и марксизме -46
"Настаивая на том, что «неполноправные граждане и разоренные ростовщики, будучи опорой Писистрата, не могли скапливаться в извилистых горных долинах горной Аттики, а должны были устремляться туда, где была потребность в рабочей силе», Томсон далее делает следующий вывод: «следовательно, мы должны придти к заключению, что «горные жители», оказавшие поддержку Писистрату, были заняты... в каменоломнях и рудниках. Это были мраморные каменоломни на горе Пентеликос между Кефисией и Марафоном и на горе Гимет к востоку от Афин; существовали также серебряные рудники на Лаврийских холмах, которые простирались до самого моря на скалистом мысе Суний».
"Итак, третьей партией, партией Писистрата, она же - диакрия, был античный рабочий класс, сосредоточенный в каменоломнях и рудниках. Говоря современным языком,- шахтеры.
В этот период каменоломни и рудники разрабатывались лишившимися своего имущества крестьянами и иммигрировавшими чужестранцами, которые поселялись как скваттеры (лица, нелегально занимающие землю, которая не является их частной собственностью, не арендуется ими и т. п. - С. К.) на соседних пустующих землях; и защищая интересы этих рудокопов, горнорабочих, Писистрат приобрел поддержку в местах с наибольшей концентрацией труда в стране".
Разгром Писистратом олигархов привел к их бегству. Это помогло Писистрату решить аграрную проблему в Афинах. На конфискованные земли бежавших олигархов Писистратом были поселены мелкие собственники, ставшие еще одной группой поддержки данного тирана.
«Для того чтобы побороть религиозное влияние аристократических родов, он официально признал народные культы Диониса, а его сыновья построили новое здание для посвящений в мистерии в Элевсине».
«функция тирании имела переходный характер. Проламывая и расширяя брешь в господстве земельной аристократии, она предоставляет возможность среднему классу объединить свои силы для заключительного этапа демократической революции, которая предполагает свержение и самой тирании. Именно поэтому в греческой традиции тирания осуждается почти единодушно. Олигархи обвиняли ее авансом, поскольку она была прогрессивной, а демократы, оглядываясь назад, - поскольку она становилась реакционной.»
"Клисфен имел свои представления о власти, согласно которым нужна тирания, чуть более повернутая в сторону богатых, нежели та, которую предлагал Писистрат. Обнаружив такую измену Клисфена, олигархи, возглавляемые Исагором, призвали Спарту к повторной интервенции. Тогда Клисфен обратился к народу, помянул добром Писистрата, предоставил афинское гражданство рабам и постоянно проживающим в Афинах чужеземцам и отбил интервентов. После чего начались демократические реформы".
«орфики обосновались в Афинах во времена Писистрата, который покровительствовал их предводителю, Ономакриту, автору книги, называемой «Посвящения».
Лафарг просто говорит о том, что Прометей и орфизм близки. Обосновывает он эту близость обращениями Прометея к эфиру.
Томсон говорит о том, что орфизм был идеологией эксплуатируемых низов. Прометей его интересует меньше, чем Лафарга. Но он обосновывает возможность сближения прометеевской и орфической темы тем, что у этих тем - общая классовая база.
Для Томсона и орфизм, и прометеизм, и христианство - это религии эксплуатируемых. И в силу этого они могут существовать в двух вариантах - в качестве религии борьбы и в качестве религии смирения и поиска компенсации своему горестному уделу в потусторонней жизни.
Признание того, что христианство так же, как и орфизм, и прометеизм, могут быть религиями борьбы низов против порабощения, исходящее от классических марксистов (Лафарга, Томсона), открывает новые перспективы в построении глубокой метафизической традиции, тянущейся от Маркса и коммунистов к прометеизму, орфизму, христианству, которые, как мы обнаруживаем, читая Томсона и Лафарга, не опиум для эксплуатируемых или, точнее, могут быть совсем не гибельным опиумом, а благими идеями, зовущими на борьбу.
Итак, мы видим, что классический марксизм - марксизм Лафарга и Томсона, мыслителей, несомненно, идущих в русле идей самого Маркса и ни в каком оппортунизме и ревизионизме не уличенных, - может рассматривать орфизм, прометеизм, христианство как сумму двух тенденций, одна из которых положительная, а другая - отрицательная.
"И если Ленин, который восхищался Лафаргом, что-то сказал по поводу «опиума для народа», то это касается какой-то конкретной ситуации, в которой возобладала вторая, отрицательная, религиозная тенденция, а не религиозности как таковой."
№179 "О коммунизме и марксизме -47
Бродский и марксизм. Стихи Бродского "просто монолог ненавистника денег, то есть капитала! Это концентрированно марксистский монолог.":) (Вообще-то. анархисты - тоже ненавистники денег).
"Бродский исповедуется в ненависти к капиталу и в своей тоске по поводу его всесилия, всесилия денег, всесилия золотого тельца. От всего этого ужаса Маркс обещал освободить, но обещание не выполнил. В этом Бродский обвиняет Маркса."
"Кого атакует Бродский? Маркса? Формально - да. А по существу, он атакует Гайдара и его перестроечную команду, для которых деньги - это нечто фундаментальное, над чем выстроено здание под названием «труд». Ну и где же он, сущностный антикоммунизм и антимарксизм Бродского? Не спорю, он честит почем зря и Советский Союз, и тот материалистический марксизм, который проиграл, и многое другое. Но это формальная критика. А сущностная критика адресована капитализму, который, о ужас, побеждает, а эти коммунистические гады, которые обещали его побороть, бессильны и капитулируют перед капиталистическим ужасом, сливаясь с ним в одно целое."
"Обычно тот, кто плюет на Бога,
плюет сначала на человека."
"
Почему он говорит, что плюющие на Бога «обычно», а не «всегда» плюют сначала на человека?
Эй, антисоветские любители Бродского, у которых мы сейчас отбираем их кумира, вы можете ответить на этот вопрос?
Молчат. Мы цитируем вашего пророка - буквально. Ну так почему же не «всегда», а «обычно»? Молчат. Что ж, придется самим ответить на этот вопрос.
№180 "О коммунизме и марксизме -48
Горький. "Человек выше сытости". "Он - молится? Прекрасно! Человек может верить и не верить... это его дело! Человек - свободен.."
Блок, Маяковский, Полевой, Шолохов, Слуцкий.
"Под развернутым красным знаменем
Вышли мы на дорогу свою,
И суровое наше сознание
Диктовало пути бытию."
"Когда Маркс сказал в предисловии к «К критике политической экономии»: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание», то он говорил об общественном бытии, а не о быте, не о жратве, не о чреве. Он говорил о человеческой социальности и ее роли в формировании сознания."
Зло существует, чтоб с ним бороться,
а не взвешивать на коромысле.
Всех скорбящих по индивиду,
всех подверженных конъюнктивиту,
всех к той матери по алфавиту:
демократия в полном смысле!
"Кого здесь Бродский посылает к той матери? Даже не поклонников золотого тельца, а скорбящих по индивиду, то есть поклонников любого либерализма, да и западного консерватизма тоже. Бродский здесь воюет с большевиками? Полно, он здесь воюет с «Высшей школой экономики» и с Чубайсами."
№181 "О коммунизме и марксизме -49
«На чем основана <...> политическая революция? На том, что часть гражданского общества эмансипирует себя (то есть ломает определенные ограничения, поражения в правах и так далее - С. К.) и достигает всеобщего господства, на том, что определенный класс, исходя из своего особого положения, предпринимает эмансипацию всего общества». К.Маркс. Введение к «Критике гегелевской философии права»
"Обратим внимание на то, что речь идет о господстве, а не о свободе"
«Ни один класс гражданского общества не может сыграть эту роль, не возбудив на мгновение энтузиазма в себе и в массах».
"Чтобы революция народа и эмансипация отдельного класса общества совпали друг с другом, чтобы одно сословие считали сословием всего общества, - для этого <...> все недостатки общества должны быть сосредоточены в каком-нибудь другом классе, для этого определенное сословие должно быть олицетворением общих препятствий, воплощением общей для всех преграды; для этого особая социальная сфера должна считаться общепризнанным преступлением в отношении всего общества, так что освобождение от этой сферы выступает в виде всеобщего самоосвобождения. Чтобы одно сословие было par excellence [по преимуществу, в истинном значении слова] сословием-освободителем, для этого другое сословие должно быть, наоборот, явным сословием-поработителем. Отрицательно-всеобщее значение французского дворянства и французского духовенства обусловило собой положительно-всеобщее значение того класса, который непосредственно граничил с ними и противостоял им, - буржуазии».
Для Маркса общая модель революции состоит в том, что некие силы осознаются как всеобщее препятствие. И что в условиях решения буржуазно-демократических задач (а Маркс решает эти задачи в 1843 году, в преддверии новой демократической общеевропейской буржуазной революции) одной из сил, которая должна быть осознана всем обществом как препятствие, является духовенство.А для того, чтобы осознать духовенство как препятствие и за счет этого осознания осуществить революцию, надо атаковать то, что связывает общество с духовенством - религию. Ее можно назвать «опиумом народа» или как-то иначе. Важно, что на определенном этапе и в определенных условиях критика духовенства и религии является частью критики сложившегося феодального порядка вещей.
Маркс рассматривает религию как препятствие на пути слома феодальных оков. Он прямо говорит, что в борьбе с устаревшими немецкими порядками «критика является не страстью разума, она - разум страсти. Она - не анатомический нож, она - оружие. Ее объект есть ее враг, которого она хочет не опровергнуть, а уничтожить».
Маркс вполне способен восхищаться богами, которые убирают исторические препятствия, сокрушают те институты, которые мешают разрушению этих препятствий. Маркс пишет о протестантизме, который рассматривает не как «опиум народа», а как революционное прошлое Германии: «Революционное прошлое Германии теоретично, это - реформация".
"Маркс, по сути, проводит параллель между собой и Лютером. И сколько бы потом он ни сказал слов (кстати говоря, вполне справедливых) по поводу недостатков Лютера (которые очень остро ощущал Томас Манн), факт налицо. Так не говорят об исступленно-религиозных вероучителях, если тебе ненавистен сам институт религии. Мы видим, что Марксу ненавистен не сам институт - ему ненавистны институциональные формы, укрепляющие преграды на пути единственного, что для него по-настоящему священно, - истории."
№182 "О коммунизме и марксизме -50
Энгельс о крестьянской войне в Германии. XVI век. Низшее духовенство, как один из ведущих революционных классов (сословий). Он нес "содержание, будучи религиозным, было революционным, а значит, благим."
Резюме темы "опиум для народа":
1) Сам Карл Маркс много раз высказывает свое восхищение Прометеем, который, между прочим, титан, то есть бог (двоюродный брат Зевса, как-никак). Почему бы ему не проклясть прометеизм как поповщину? Но он ведь не проклинает, а восхваляет прометеизм.
2) Это отношение Маркса развивает невероятно близкий к нему Лафарг. А также Томсон, который, будучи абсолютным советским марксистом, большим авторитетом для СССР, прямо говорит о революционной роли орфиков и многих других. А не о том, что орфизм - «опиум для народа».
3) Сам Карл Маркс восхваляет религиозного деятеля Лютера, которого он должен был бы именовать одним из основных производителей этого самого «опиума для народа». Что он говорит о Лютере вместо этого? Напоминаю читателю то, что уже приводил выше. Маркс говорит о Лютере: «Революционное прошлое Германии теоретично, это - реформация. Как тогда революция началась в мозгу монаха, так теперь она начинается в мозгу философа». Так что давайте будем честными. Осуждая Лютера за уклонение от революционности, Маркс фактически именует себя новым Лютером, так ведь? Ясно, в мозгу у какого философа теперь зарождается революция - философа этого зовут Карл Маркс. Так ведь?
4) Фридрих Энгельс, ближайший сподвижник Карла Маркса, продолжатель дела Маркса, хранитель и оформитель его наследия, восхваляет второй класс немецкого средневекового духовенства за то, что он создал религиозную теорию и идеологию, вдохновившую немецкие низы на Великую крестьянскую войну. Более того, Энгельс говорит не только о теоретической и идеологической роли этого класса (подчеркиваю - класса) немецкого духовенства. Ибо представители этого класса не только оформляли идеологию и теорию, они еще всходили на эшафот за свое участие в той благодетельной и судьбоносной для Германии революции, каковой, по мнению Энгельса, была Великая крестьянская война в Германии.
Да, Карл Маркс противоречиво оценивает Лютера. Но откуда проистекает такая оценка? Из того, что Лютер производит «опиум для народа»? Полно! Одним из самых выдающихся деятелей той революции, которую Энгельс ставит в пример, был Томас Мюнцер (1490-1525). Мюнцер был вождем крестьянско-плебейских масс и умер на эшафоте. Он был священником, то есть принадлежал к тому сословию, которое марксисты якобы целиком относят к производителям «опиума для народа». Но Мюнцер был представителем именно второго класса духовенства, которому Энгельс дает позитивную оценку. Мюнцер происходил из крестьян. Он ненавидел аристократов, в том числе и потому, что один из этих аристократов казнил его отца. Мюнцер прочно взаимодействовал с революционными религиозными сектантскими кругами, ждавшими наступления «царства Божьего на земле». Поначалу Мюнцер поддержал Лютера. Но, поскольку Лютер не шел дальше осуждения римской католической церкви, которую Мюнцер тоже яростно ненавидел, Мюнцер был вынужден противопоставить свою позицию позиции Лютера. Потому что Мюнцер требовал воплощения в мире божественной справедливости. Он настаивал на том, что надо не только отобрать владения церкви, но и справедливо поделить на всех ремесленников и пахарей имущество знати и богатых горожан. Мюнцер шел еще дальше и требовал, чтобы власть была отдана простому народу, ибо только народные массы как ревнители бога могут, нравственно усовершенствовавшись в ходе борьбы с супостатами, построить «царство Божье на земле» на основе общности имуществ.
Свой манифест Мюнцер опубликовал в Праге на чешском, немецком и латинском языке. Вернувшись в Германию, он возглавил одно из восстаний в рамках обсуждаемой нами крестьянской войны. Руководя восстанием в Тюрингии в 1525 году, Мюнцер составил свою программу «Статейное письмо», в которой проповедовал коммунизм. Лютер потребовал казни Мюнцера. Его отряд был разгромлен 15 мая 1525 года. Мюнцера пытали и казнили 27 мая 1525 года.
№183 "О коммунизме и марксизме -51
По-видимому, зороастризм чем-то заразил иудейское самосознание, очень отличающееся от самосознания других семитских народов, яростно противостоящее и вавилонскому, и финикийскому, и древнеегипетскому миропониманию. Передав свой сокровенный смысловой импульс этому самому иудейскому самосознанию, персидский зороастризм тем самым зачем-то стал расходовать драгоценные для него зерна нового смысла, они же - зерна спасительной историчности, бросая эти зерна на совершенно чуждую для него почву. На этой почве взросли новые всходы иудейского мессианства, то есть новые смыслы, напитанные верой в историческую спасительность.
Эти всходы могли бы оставаться драгоценной, но малозначимой находкой маленького иудейского народа, с которым достаточно быстро расправились. И который сам очень мучительно сживался со своей драгоценной смысловой находкой, бунтуя то против Моисея, то против многого другого. Но миру было даровано христианство. И драгоценная крохотная находка маленького народа, взращенная им на своей почве, но явно порожденная чужими и очень трудно прирастающими к этому народу семенами, оказалась всемирно-историческим достоянием.
Христианство стало мировой религией, по понятным причинам, сложным образом строящей отношения с собственным отправным иудейским пунктом. Неприятие иудеями Христа как мессии, сочетаемое с яростной убежденностью в будущем мессианизме Христа, породило нечто, длящее и распространяющее по миру иудейский мессианизм и одновременно отрицающее его.
Начальное, видимо, всё же зороастрийское мессианство... Сложно сочетаемое с ним иудейское мессианство... Христианское мессианство, еще более сложно сочетающееся с предшествующей мессианской традицией/традициями... И, наконец, революционное мессианство марксизма...
Первая метафизика основана на сопротивлении попыткам господ оформить мир, в котором расчеловеченный раб никогда не выйдет за отведенные ему рамки. Это - красная метафизика, революционно-сопротивленческая по своей сути. И хилиастичная, то есть нацеленная на благой, спасительный, неслыханно счастливый исторический результат.
Вторая метафизика (назовем ее условно белой) основана на смирении, которое вменяется рабу, даже в случае, если его хотят лишить очень и очень многого, включая права на фундаментальную человечность. Именно эту метафизическую разновидность религиозности Маркс называл «опиумом для народа».
Преувеличивать масштаб смирения, которое предлагает рабам белая метафизика, вряд ли стоит. Потому что именно смиренное христианство фактически обрушило рабовладение. Раб не имел права отказываться от спасения души, а настоящее рабовладение основано на отрицании наличия у раба души. И как только представление о том, что у раба есть душа, стало распространяться не только в низах, но и в элите рабовладельческого мира, настоящее рабовладение стало невозможным. Нельзя быть правильным, настоящим рабовладельцем, если ты не можешь относиться к рабу как к вещи или, на худой конец, как к животному. Как только ты относишься к рабу как к человеку, он уже не раб.
Третья метафизика, более или менее скрыто существующая во всех религиях, основана на воспевании фундаментального неравенства между людьми. Не имею никакого отдельного счета к гностицизму, не собираюсь заниматься его демонизацией, понимаю, насколько сложно и разнолико это явление, но именно гностики, унаследовав нечто изощренно-восточное, настойчиво говорили о фундаментальном неравенстве, отрицающем, на самом деле, единство рода человеческого.
Именно на эту метафизику оперся Гитлер.
Для большинства гностиков такой омерзительный демиург - это еврейский бог. Отсюда гностический фундаментальный антисемитизм. Он является выражением гораздо более масштабных мировоззренческих оснований. Наличие еврейского гностицизма ничего не опровергает.