(no subject)
Я наконец протиснулся вдоль выставленных колен на пустующее место по центру зала, но что-то не то с откидывающимся сиденьем, его то ли клинит, то ли наоборот не успеваю его ухватить. Сосед, одетый очень чопорно, как впрочем и все в зале - здесь сидят только мужчины - не поворачивая головы и не раскрыая рта сообщает во всеулышанье, что я веду себя соверешенно бесцеремонно. Ярко белая рубашка брезгливо топорщится из-под его накладного стоячего воротничка. Как я не понимаю, что уже идет Представление!.. молча хором возмущается весь зал.
Покоряясь чему-то, позволяющему мне не сгорать от стыда, я овладеваю сиденьем и усаживаюсь, чувствуя, как оно дышит подо мной, норовясь приподняться.
Грузный мужчина в таком же чопорном костюме, декламировавший что-то со сцены длинными накатами из каждый раз полностью наполняемых воздухом легких, вдруг решив перевести дух, бросил что-то очень буднично в сторону.
- Это надо оставить! - тут же подскочил я, привстав. Хлопок отпущенного сиденья был, как выстрел. Его полностью заклинило, я не мог сесть обратно и на этот раз все повернулись в мою сторону. Обращала внимание их полная ко мне перемена. То ли сосед, то ли декламатор сказал таким же простым будничным голосом, ничуть не стесняясь своим стянутым со всех сторон видом: тебе-то как можно?..
От этих слов я проснулся, но они еще долго звучали по эту сторону.
Тут интересно, что там ударение падало на «тебе-то», а здесь память выделяла «как можно». И еще сюда перешло то странное ощущение покорности чему-то, позволяющему мне всего этого не понимать - с чувством, что только это может сохранить источник сна незамутненным.
Покоряясь чему-то, позволяющему мне не сгорать от стыда, я овладеваю сиденьем и усаживаюсь, чувствуя, как оно дышит подо мной, норовясь приподняться.
Грузный мужчина в таком же чопорном костюме, декламировавший что-то со сцены длинными накатами из каждый раз полностью наполняемых воздухом легких, вдруг решив перевести дух, бросил что-то очень буднично в сторону.
- Это надо оставить! - тут же подскочил я, привстав. Хлопок отпущенного сиденья был, как выстрел. Его полностью заклинило, я не мог сесть обратно и на этот раз все повернулись в мою сторону. Обращала внимание их полная ко мне перемена. То ли сосед, то ли декламатор сказал таким же простым будничным голосом, ничуть не стесняясь своим стянутым со всех сторон видом: тебе-то как можно?..
От этих слов я проснулся, но они еще долго звучали по эту сторону.
Тут интересно, что там ударение падало на «тебе-то», а здесь память выделяла «как можно». И еще сюда перешло то странное ощущение покорности чему-то, позволяющему мне всего этого не понимать - с чувством, что только это может сохранить источник сна незамутненным.