брести наобум куда нога не ступала здесь очень даже непросто
Гористое побережье от Аляски до Калифорнии. Куда-нибудь сюда среди ночи забросят, днем не угадаешь, куда именно. Между севером и югом разница только по длительности лета-зимы, а что до природы, то - без особых отличий. Та же степень нетронутости, почти абсолютная - такое ощущение, что нетронутость тут чуть ли не культивируется. Оно усиливается четкостью ее отграничений от троп.
Соступив с тропы сразу же оказываешься в этой нетронутости, как в какой-то ловушке, а если не испугаешься, то попадешь в магический лабиринт, от прохождения которого зависит каким вернешься на тропу, какой она будет для тебя по-возвращении. Той же и там же или же не совсем, и в какой степени.
Из ловушки выбираешься тем же путем туда же. Ничего интересного. Лабиринт же брезжит проходами, они проглядывают шаг за шагом, ведут по нему. Следовать им требует, однако, постоянных распутывающих и отцепляющихся, иногда танцующе-вращательных движений.
Окажется, что лабиринту не нравится, если нетерпеливо обрываешь совсем тонкие ветви. Именно сквозь них было видно куда дальше и их надо распускать так же, как пряжу, только не назад, а вперед, иначе обрываешь ведущую нить в самом начале и вообще будишь вопросы у лабиринта по своему допуску.
Нетронутое. Чем, собственно, оно тебя так притягивает? Может, тем, чтобы его разрушать - исходя из посыла разрушать, чтобы строить? Или что только наступая и можно идти? Что разрушение на любом пути неизбежно? Что не оттолкнувшись и тем не нарушив, никуда не продвинешься? И что надо же, в итоге, оставить после себя след?
Но, говорит лабиринт, это не так. Нетронутость - для тех, кто способен не оставлять следов и она учит этому, учит в итоге проникать, не распутывая и оставляя позади тонкие ветки в той же запутанности, ведь именно и привлекла к себе тем, что в ней было больше всего жизни.
Соступив с тропы сразу же оказываешься в этой нетронутости, как в какой-то ловушке, а если не испугаешься, то попадешь в магический лабиринт, от прохождения которого зависит каким вернешься на тропу, какой она будет для тебя по-возвращении. Той же и там же или же не совсем, и в какой степени.
Из ловушки выбираешься тем же путем туда же. Ничего интересного. Лабиринт же брезжит проходами, они проглядывают шаг за шагом, ведут по нему. Следовать им требует, однако, постоянных распутывающих и отцепляющихся, иногда танцующе-вращательных движений.
Окажется, что лабиринту не нравится, если нетерпеливо обрываешь совсем тонкие ветви. Именно сквозь них было видно куда дальше и их надо распускать так же, как пряжу, только не назад, а вперед, иначе обрываешь ведущую нить в самом начале и вообще будишь вопросы у лабиринта по своему допуску.
Нетронутое. Чем, собственно, оно тебя так притягивает? Может, тем, чтобы его разрушать - исходя из посыла разрушать, чтобы строить? Или что только наступая и можно идти? Что разрушение на любом пути неизбежно? Что не оттолкнувшись и тем не нарушив, никуда не продвинешься? И что надо же, в итоге, оставить после себя след?
Но, говорит лабиринт, это не так. Нетронутость - для тех, кто способен не оставлять следов и она учит этому, учит в итоге проникать, не распутывая и оставляя позади тонкие ветки в той же запутанности, ведь именно и привлекла к себе тем, что в ней было больше всего жизни.