Новые отшельники.
Новые отшельники
Кирилл Журенков
Ритм жизни современного города и жестокие законы конкуренции привели к появлению нового социального явления. Дауншифтеры, или просто новые отшельники: они бегут от денег и карьеры, чтобы сохранить самих себя
Слово «дауншифтинг» происходит от английского down shifting - «спускаться вниз». Соответственно дауншифтерами называют людей, которые сознательно отказываются от высокооплачиваемой работы, от удобств и блеска большого города и бегут. Не случайно таких людей еще называют эскапистами, от английского escape - «бегство».
Бегут новые отшельники в разные стороны. Одни просто меняют сферу деятельности, другие переезжают в провинцию или даже забираются в непролазную глушь. Некоторые уезжают в другие страны. И с каждым годом их становится все больше.
БЕГСТВО К ПРИРОДЕ.
- Как ни доводи технику до совершенства, человек все равно остается биологической системой: ему необходимо дышать кислородом и потреблять в пищу натуральные продукты. Поэтому жить или, по крайней мере, растить детей нужно на природе. Здесь у человека исчезает агрессивность и неуверенность в себе. Он вдруг понимает, что может сделать своими руками очень многое. И если его забросят на необитаемый остров, он там не пропадет. С этим не сравнится ни одна игра в «Последнего героя».
У Ирины Матвеевой есть основания быть столь категоричной. Вот уже несколько лет она вместе с мужем Михаилом живет вдали от цивилизации (378 километров от Санкт-Петербурга) на затерянном в лесах Псковской области хуторе. Хутор Романово - это четыре деревянных дома дореволюционной постройки. В одном из них и живет семья Матвеевых - единственные люди в окрестностях.
Матвеевы разводят кур, гусей и кроликов, у них питомник редких сомалийских кошек - этим и кормятся. Зимой сами чистят от снега единственную дорогу к цивилизации (до небольшого населенного пункта Велье несколько километров), топят русскую печь. Говорят, жить одним не страшно, а, наоборот, удобно: всегда знаешь, кто и зачем едет. А от непрошеных гостей оберегает среднеазиатская овчарка.
В другой жизни у Ирины с мужем была своя кожгалантерейная фирма в Санкт-Петербурге. Шили одежду на заказ и кожгалантерею - для магазинов. Когда ввели высокий акцизный налог на кожу, фирму пришлось закрыть. И тогда же решили переехать за город.
- Наш сын серьезно болел - у него подозревали астму, и врачи порекомендовали сменить климат, - рассказывает Ирина. - Потом, конечно, город стал угнетать. Я в Питере жила с детства, и всегда он был мне понятным, родным. А тут вдруг за какие-то несколько лет начал резко терять лицо, особенно когда с Лебяжьей Канавки выковыряли всю брусчатку, свалив ее в одном из соседних дворовѕ Очень не хотелось включаться в эту гонку за деньгами. Жить плохо не хотелось, но и жертвовать жизнью, чтобы жить хорошо, - тоже.
Хутор Романово попался им совершенно случайно. Один человек, продававший свой дом, предложил посмотреть еще один - в этом самом хуторе. Ехали объездными путями: поездом, затем автобусом, в феврале, в жуткий мороз. Ничего хорошего уже, конечно, не ждали.
- И вдруг вышли в настоящем Берендеевом царстве, - вспоминает Ирина.
Свой хутор они полюбили с первого взгляда и сразу решили - бросают город.
Дом оказался таким, как представлялось. Старый, с историей, крепкий. Как-то раз к ним в гости приезжал друг из Швеции, занимавшийся сплавом леса. Посмотрел на бревна, поцокал языком, сказал, коверкая русский: «Вы умрет, ваши дети умрет, а он стоять и стоять». Здесь у них родился второй ребенок. А у первого сама собой прошла астма.
- У нас с мужем тоже здоровье улучшилось, - говорит Ирина. - К тому же свободнее как-то стало. В городе много условностей, там нужно помнить миллион вещей и никак не избежать неприятных контактов в метро, на работе, в общественном транспорте. А здесь мы сами себе хозяева и живем так, как считаем нужным.
Недавно неподалеку поселилась еще одна пара, приехавшая из Алма-Аты. Они завели страусиную ферму, разводят экзотических животных.
- Так кто все-таки едет сюда, в глушь?
- Думаю, люди с некоторой склонностью к творчеству. Жизнь здесь - это и есть своего рода творчество, - улыбается Ирина.
ПЕРЕЕЗД В ПРОВИНЦИЮ.
Возможность спокойно, без суеты заниматься творчеством сыграла роль и для скульптора Дмитрия Плещева. Они с женой тоже решили бросить столицу ради жизни на природе. Правда, забираться в глушь не хотели - подошла деревня, самая настоящая, датская.
Дмитрий живет в Дании уже 10 лет, из России уехал после окончания университета. Сначала они с женой, датчанкой, жили в Копенгагене. Дмитрий убирался в офисах, но потом ему повезло - знакомый позвал на симпозиум скульпторов. Там Дмитрия заметили, и он устроился на работу в местную скульптурную мастерскую.
Жена Дмитрия к тому времени уже закончила учиться, у них родился ребенок, и молодые люди решили уехать из Копенгагена. Они осели в датской деревушке в 100 километрах от столицы.
- Большинство датчан живет в столице лет до 30. Потом продают квартиры и уезжают за город. Так происходит по всей Европе: никто не хочет жить в мегаполисах.
Дмитрий говорит, что основная причина переезда - усталость. Его в какой-то момент стала раздражать постоянная столичная суета. К тому же в провинции у них появилось больше свободы и возможностей.
- Конечно, у большого города есть свои плюсы, - размышляет Дмитрий. - Там можно выскочить на минуту и купить продукты или готовую еду. Но для меня более ценно другое: мой сад, где я могу спокойно выкурить трубку, тишина, спокойствие.
- В провинции все другое: ритм жизни, настроение, даже воздух. Здесь все друг друга знают, здесь больше общения и меньше суеты, - вторит ему Николай Свинцов. - К тому же в мегаполисах все думают только о деньгах, а в провинции по-прежнему ценится простое человеческое участие.
Если Дмитрий уехал из Копенгагена, чтобы поселиться в маленькой датской деревушке, то Николай бросил Москву ради столицы русской провинции - легендарного Урюпинска. Этот город - рай для любого дауншифтера. Не случайно на майках, которые выпускает местная фабрика, написан лозунг: «Брошу все и уеду в Урюпинск».
На самом деле Николай родом из этих мест. Он учился в Москве, получил специальность инженера-гидротехника, работал в колхозе, был директором производственного объединения. В середине 1990-х стал заместителем председателя комитета по водному хозяйству в Министерстве природных ресурсов. Но однажды, к удивлению коллег, Николай написал заявление, собрал вещи, взял престарелую мать и уехал на родину.
- Я вдруг подумал, что давно не видел неба, забыл, как выглядит солнце и какими бывают звезды, - рассказывает он. - Я понял, что не живу, а существую. Утром уезжал в министерство, работал там допоздна, возвращался домой и ложился спатьѕ А потом я начал видеть сны. Снилась степь, ковыль. Да и мать совсем разболелась. Она мне сказала: «Или хорони меня здесь, или вези на родину».
Так Николай оказался в Урюпинске. Первый год он не мог ничем заниматься: лежал на солнце, читал книжки, купался в Хопре.
- Я в Урюпинске гораздо добрее стал, - говорит Николай. - Говорят, я помолодел лет на десять. Голова перестала болеть, сердце.
- Экология - конечно, основное достоинство провинции, - говорит глава городского округа города Урюпинска Сергей Горняков. - Потом, конечно, уклад жизни. Здесь все живут одной большой семьей. В провинции меньше стремятся сделать карьеру и больше - заработать доброе имя. К тому же экономика провинциальных городов стала постепенно выбираться из ямы. Поэтому все больше людей переезжают жить к нам.
СМЕНА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Впрочем, среди дауншифтеров есть и те, кто не рвет с прошлой жизнью так радикально. Они просто меняют сферу деятельности или образ жизни.
Мы с Галиной Обух сидим в гримерке московского ДК, за стеной идет благотворительный концерт. У Галины с друзьями своя группа «пожирателей огня».
Трудно поверить, что совсем недавно Галина жила по-другому: весь день проводила в офисе, заведовала информационной политикой спутникового телеканала и присматривалась к должности гендиректора.
- Понимаешь, руководить PR-департаментом - это как жить в вольере с тиграми. Одно неверное слово, неправильный шаг, и все - тебя съели, - объясняет Галина. - За день я общалась с таким количеством людей, что к вечеру вообще не могла никого видеть. Все зациклены только на деньгах. Это, конечно, сказалось на моей личной жизни. Я превратилась в настоящую грымзу. И однажды поняла: хватит. В тот же день написала заявление.
Вместе с кризисом мироощущения наступил и кризис в личной жизни. Она собрала вещи... и улетела в Индию.
- Это самая духовная страна, - рассказывает Галина. - Однажды местные жители пригласили меня помедитировать с ними. Когда я открыла глаза, то вдруг поняла: вот оно, счастье. Я сидела в храме на вершине горы, смотрела на покрытые зеленью горы и уже знала, что буду делать дальше.
Я поняла, что нужно быть откровенным самим с собой, сбросить все эти маски, которые навязывала мне моя профессия, и делать то, чего хочет моя душа.
Самые известные дауншифтеры
Генри Дейвид Торо,
философ (1817 - 1862)
На взгляд обывателя, Торо был обычным бездельником. Выпускник Гарварда, он даже не пытался освоить какую-либо профессию и проводил свои дни в бесконечных прогулках. Это была его сознательная позиция: жизнь обычных людей приводила философа в ужас. На берегу Уолденского озера он построил себе хижину, в которой прожил два года. Торо питался только тем, что мог добыть своими руками, и старался не общаться с людьми. Вернувшись в лоно цивилизации, он написал свой знаменитый дневник о жизни на природе, который стал культовым только после его смерти.
Артюр Рембо,
поэт (1854 - 1891)
От всех проблем Рембо бежал в дальние страны. Он исходил дороги Европы и Ближнего Востока, а затем и Африки. Там он занялся торговлей оружием, бывал в Эфиопии, Йемене, Египте. Его караванам удавалось пройти по путям, где гибли другие. Кстати, в отчетах Рембо об этих поездках содержались столь ценные сведения, что они были опубликованы Французским географическим обществом. При этом сам поэт мало интересовался тем, что творилось на родине, и забросил творчество. Он как одержимый копил деньги, не обращая внимания на растущую боль в ноге. Накопления так и не спасли его от гангрены.
Джон Фаулз,
писатель (1926 - 2005)
Фаулз смог заняться литературой после шумного успеха его первого романа «Коллекционер» в 1963 году. В 1965 году он написал своего не менее знаменитого «Волхва», а три года спустя навсегда поселился в городке Лайм Реджис на юге Англии, бросив преподавать. Он закрылся от поклонников в своем доме с видом на море и продолжал писать. Впрочем, поклонники не отступали, что сильно раздражало Фаулза. «Они не понимают, что это часто действует на нервы», - сказал он в одном из своих последних интервью.
Джером Сэлинджер,
писатель (род. 1919)
Еще один писатель, выбравший затворничество. Написав главный свой роман «Над пропастью во ржи», Сэлинджер в 1965 году вдруг закрылся ото всех и стал писать только для себя. Так Сэлинджер живет до сих пор.
Владимир Яковлев,
журналист (род. 1959)
Он первым понял, что новой России нужна новая журналистика и изобрел «Коммерсантъ» - одну из самых популярных газет 1990-х. Однако на пике популярности своего детища Яковлев вдруг продал его - и исчез. Говорили, в частности, что он увлекся буддизмом и живет в Амстердаме, другая версия - он взялся раскрутить в Америке молодую актрису. Последний раз Яковлева видели на похоронах его отца, известного журналиста Егора Яковлева.
Иван Охлобыстин,
актер, сценарист, режиссер (род. 1966)
Один из культовых персонажей шоу-бизнеса 1990-х, он снимался в качестве модели в модных журналах, играл в нашумевших фильмах («8 1/2 долларов», «ДМБ»). На пике популярности Охлобыстин принял сан священника и теперь появляется на публике исключительно в рясе. Он больше не снимается в кино, однако продолжает заниматься творчеством в рамках, дозволенных церковью. К примеру, отец Иоанн писал сценарий к фильму о детстве патриарха.
http://www.ogoniok.com/4935/21/