Истоки русской революции. Часть 3
Оригинал взят у cuamckuykot в Истоки русской революции. Часть 3
Как говорил Наполеон: «Одна газета - как целый полк». Иван Тимофеевич Беляев был не только генералом Русской Императорской Армии и Парагвайской Армии, но и членом Русского Географического Общества. Помимо трактатов по артиллерии, на которых потом выучилась вся Красная Армия, ему приходилось писать и много материалов о тех местах, где он побывал или даже проживал на протяжении продолжительного времени. Например, он много писал о Кавказе, о его обычаях и традициях, ведь до участия в легендарном «Брусиловском прорыве» он был командиром батареи в 1-ом Кавказском артиллерийском дивизоне, а после него - командиром артиллерийской бригады на Кавказском фронте.
В эмиграции Иван Тимофеевич тоже много писал, но уже на испанском. Благодаря вам, уважаемые читатели, появилась возможность перевода одного из наиболее интересных и объемных трудов - статьи «Русская революция, её природа, развитие и перспективы», опубликованной в 1924 году в парагвайском журнале «Liberal»(в латиноамериканских странах это слово имеет несколько иное значение). Как и прежде, благодарю Валентина Сахарова, который согласился помочь с переводом столь объемного материала.
Части 1-3
Части 4-5
(Шестая часть, 15 сент.) Началась неслыханная в истории борьба. На пространстве в несколько миллионов километров было выжжено, выкорчевано и уничтожено всё, что обладало признаками жизни. Факты, которые раньше казались простыми и типичными, в свете этой войны приобретали сильно отличный облик и значение. Ужасные кадры, запечатлённые в хрониках, библейские рассказы и главы Илиады казались ясными, простыми и понятными, даже те, которые ранее считались детскими рассказами.
Происходили ужасы, словно описанные в Апокалипсисе… Повсюду царствовала смерть. Но что такое смерть? Сон, неподвижность, забвение. И, несомненно, жизнь казалась такой волшебной, такой ясной и желанной, как никогда.
В той суровой атмосфере, где не было места земным развлечениям, господствовали простые и естественные инстинкты, которые, в целом, были суровыми. Увлекало желание жить. Внешне всё выглядело словно преисподняя: поля, изрубленные и вспаханные снарядами; море колючей проволоки; окопы, погружённые в гробовое молчание и окутанные отравляющими газами. Всё воплощало дьявольскую ненависть ко всему человеческому. Однако внутри нас мы не имели врагов. Там мы оставили всё, что любили, и что прорастало цветами из наших могил.
Тем не менее, более чудовищный удар нас ожидал в спину. Всё то, что мы пережили годы спустя, заставило нас воспринимать трудное положение тех дней войны, как сладкий и мутный сон, как иллюзию, которая всё ещё даёт пищу размышлениям.
В тылу приближалась революция…
Характер тактики русской армии славился во все времена, со времён короля Дария, потерпевшего поражения от скифов, короля Карла XII, похоронившего шведскую армию в полях под Полтавой; тактика, позволившая отомстить под Бородино за пожар в Москве. Наша тактика ещё более обогатилась после вхождения Кутузова в Париж.
Для страны со слабо развитой индустрией необходимо было время, чтобы собрать все свои силы, и поэтому она не смогла разработать другую тактику для решения своих военных проблем в течение войны с Германией и Австро-Венгрией. К тому же увеличение территории России, нехваток средств сообщения превращал небольшие боевые отряды врага в ужасную армию, имело вес превосходство артиллерии, причиняли ущерб и были эффективными также отравляющие газы.
Ранее методы позиционной войны встречались лишь в качестве исключения, действия кавалерии или штыковой атаки могли решить судьбу битвы, в которой существовали условия, когда русский солдат мог проявить своё мужество и отвагу, и широкое поле действий для его находчивости. В таком духе обучалась русская армия на протяжении многих лет и веков.
В случае, если бы России довелось действовать только из своих интересов, ей бы не пришлось сдерживать удары Гинденбурга и Макензена далеко от своих границ. Хорошо обдумав свою атаку, Россия могла бы подождать, когда будут сконцентрированы все её силы, особенно из корпусов, ускоренными темпами совершающих путь в тысячи лиг (1 лига = 5.5 км - прим.) из Сибири и Туркестана, и поставить шах врагу из необъятных лесов и топей Литвы.
Но в таком случае, Париж оказался бы в руках захватчиков, Франция сгинула бы, а миллионы солдат, брошенных немедленно в море латуни и железа, погибло бы под продолжительный шум увесистых пушек и пулемётов.
Дивизия за дивизией непрерывно бросались в бой в течение недель и месяцев, пополняя потери на линии Болимов - Боржимов (польские города - прим.) с одной лишь целью - выиграть время для мобилизации и прибытия английского контингента. При таких обстоятельствах погиб весь цвет российских военных кадров, насчитывая к концу войны 2800000 убитыми, не считая раненных и покалеченных.
С Кавказа, где были разбиты отборные войска Энвер-паши, и наши продвинулись до Эрзерума, приходили хорошие новости, но они не могли скрасить неудач на наиболее важном фронте.
Все боеприпасы, оружие, амуницию, которые союзники могли бы предоставить России, могли прибыть к нам по пути через занятые турками Дарданеллы, которые при капитуляции Константинополя были обещаны России её союзниками в качестве вознаграждения за спасение Парижа. Нам было не впервой одерживать победу над турками без большого сопротивления с их стороны, и было бы нетрудно сделать это ещё раз, без помощи других держав, но Париж привязал нас цепями к Варшаве.
Тогда по нашим окопам пробежали слухи о том, что флот союзников достиг проливов, атаковал укрепления турок и преодолел их сопротивление, потопив при этом три их военных корабля. Однако флот отступил в последний момент, когда до разгрома последнего форта Чанак, удерживающего выход из Мраморного моря, оставалось всего лишь выстрелов 10 из 6-дюймовой пушки. Лишённая возможности получить помощь с юга, заблокированная в Балтийском море и даже в северных морях, Россия получала всё необходимое для ведения войны через Владивосток, расположенный в 12 000 км от фронта.
Что происходило в это время на фронте? Постоянно иссякали боеприпасы, обычно каждая боевая единица снабжалась 20 снарядами в день, на которые германские батареи отвечали тысячами. Вскоре однако поставка боеприпасов улучшилась. Были полки, которые теряли до 95% своего состава, тогда как поступающий контингент имел не то, чтобы деревянные ружья, но в распоряжении каждой роты было только 10 винтовок. Наши аэропланы служили исключительно для разведывательных целей, тогда как немецкие эскадрильи по 80 машин выполняли и разрушающую работу вплоть до наших тылов. И в довершении всех бед, три корпуса, предназначенных для защиты, были направлены на Кавказ, где неудача на Дарданеллах удвоила энергию турок и сделала необходимым прибытие нашего подкрепления. Немцы же благодаря своим четырём линиям железных дорог, которые связывали два фронта, могли в несколько недель перебросить свои резервы с западного фронта.
Наконец генералу фон Гинденбургу удалось к началу мая при поддержке своей многочисленной артиллерии разорвать русский фронт на Карпатах. Русская армия, испытывающая недостаток боеприпасов, защищаясь только при помощи штыков, начала отступление по всему фронту протяжением до 2000 километров.
Тем временем, англичане заняли север Франции фронтом в 50 километров, французы - в 350 км, не покидали своих окопов и не предпринимали никаких усилий для удержания немецких резервов, которые Генеральный штаб посылал на восточный фронт ежедневно в течение двух или трёх недель до разрыва того фронта, факт, который весь мир хорошо знает.
(Седьмая часть, 16 сентября.) Как насмешки звучали тогда для русских после потери Ковно, Ивангорода, Гродно и Варшавы краткие официальные сообщения с фронта союзников. «Сегодня наши войска захватили двух немцев, среди них один остался в живых» или «Взят штурмом кратер от буровой скважины и занято более его половины» или «В области хижины банкира продвинулись на 50 метров»…
Прошло шесть месяцев. На фронте в 2000 километров, который протянулся по прямой линии с севера на юг, образовалась новая и эффективная русская армия, состоящая из 60 корпусов, обеспеченных хорошей тяжёлой артиллерией, улучшенной службой авиации, бронированными поездами и автомобилями и хорошо вооружённых. Все военные материалы, которые поставляли союзники и нейтральные страны, прибывали путём через Владивосток или северные моря. Полки пополнялись солдатами под руководством молодых и энергичных офицеров. Миллионы мужчин формировали батальоны резервов. После испытания за год до этого война казалась теперь игрой, в особенности при координации усилий между союзными фронтами.
Но наступило лето, и наступление Брусилова без поддержки с западного фронта не дало другого результата кроме захвата сотни тысяч пленных и нескольких трофеев. Италия хотя и оставила попытки проведения активной борьбы, была всё-таки первой оказавшейся на краю пропасти, организованной могущественными союзниками, проводившими её «спасение»…
Последовали новые жертвы, новые массовые убийства. А тем временем западный фронт продвигался на несколько метров в течение недель. И эффект взятия неприступного Эрзерума русскими был испорчен повторением генералом Тауншендом безуспешных атак на полуострове Галлиполи (европейский берег Дарданнельского пролива - прим.). К тому же Болгария присоединилась к числу врагов, и Россия должна была поддержать Румынию.
Между тем жизнь становилась значительно более дорогой. Много товаров первой необходимости, в чьих поставках из-за границы я раньше даже и не подозревал, полностью исчезли, другие продавались за цену в 300 раз превышающую прежнюю, будучи при этом наихудшего качества.
По окопам пробежали слухи, что Франция была доведена до изнеможения и была не в состоянии делать новые атаки, что Англия могла стать полностью подготовленной только в течение 8 лет, и что Россия весной 1917 должна предпринять ещё одно наступление с вытекающими из этого потерями для спасения ситуации, и только после этого союзники смогут достигнуть Берлина.
Не смотря на опровержения, масса солдат потеряла веру в победу, потому что имела возможность убедиться, как Германия реанимирует труп Австрии, как растёт влияние Турции в руководстве немецких офицеров, тогда как Россия оставалась заблокированной, а умопомрачительный английский флот не был способен ни войти в Балтийское море, ни захватить проливы, ни задержать немецкие крейсеры Бреслав и Гобен, прошедшие через Дарданеллы и присоединившиеся к турецкому флоту, ни обеспечить безопасность навигации в северных морях, окружающих британские острова.
«Хороший враг стоит больше, чем плохой друг», - говорил народ. «Не в состоянии победить турок, столько раз разгромленных русскими, союзники толкали нас на немцев». «Они хотят вести войну только посредством русского солдата».
Американский посол в Константинополе, господин Моргенсав был прав, когда в своих воспоминаниях выражал мнение, что катастрофа в России была следствием естественных поражений союзников во взятии Дарданелл.
Но в то время только немногие знали, что возмущение, создаваемое среди русских солдат, было связано с хорошо организованной пропагандой, финансируемой немецким правительством и управляемое революционными центрами в Швейцарии, находящимися в тесном контакте с локальными центрами в России.
Между тем император, ставший за счёт перевода на русский немецких слов великим князем Николаем, генералиссимус русской армии, на кавказском фронту взял лично под своё высочайшее руководство войска. Императорская гвардия, которая потеряла цвет своих полков в первый период войны в боях с австрийцами, была полностью изнурена в кровавой и бесконечной борьбе, шедшей при наступлении на Луцк. Из лучших солдат всех тех полков, которые каким-то чудом выжили, были сформированы специальные корпуса и позднее были направлены под руководством генерала Лохвицкого на французский фронт. В армии, не смотря на такое ослабление, всё ещё сохранялась полная понятная дисциплина, включающая всё необходимое для ведения борьбы до конца и отыскания виновных в уже заканчивающейся войне.
Однако в тылу, внутри страны, атмосфера была очень тяжёлая, приближалась буря. В кульминационный момент нашего отступления в 1915, в русском обществе произошли важные изменения.
Либеральные партии, которые вот уже десять лет стремились к провозглашению республики, объединились в Думе с умеренными монархистами, сформировав прогрессивный блок, который делал большие усилия. Когда было очевидно, что Россия вот-вот проиграет войну, интенсивность и длительность которой никто не мог предсказать, упомянутый блок предлагал свои услуги, чтобы спасти отечество. Его девиз «преданность союзникам, война до победы», завоевал симпатии всего того хорошего, что оставалось в армии и обществе. Всецело поглощённые военной активностью блока, бюрократические круги вступили в активные действия. Раньше они знали, что составляет их обязанности, но работали с неохотой, теперь же они бросились галопом за работу. Используя своё влияние, блок проводил мероприятия по поддержке власти. У него получалось легко направить людей, если не в окопы, где царила смерть, то на вспомогательные службы в тылу, хорошо вознаграждаемые, что способствовало патриотизму.
Объединения в центрах, городах и вдобавок… либералы, под предлогом помощи войскам, имея нити от их колоссальных организаций, работали теми персонами, которые одевались в полувоенную униформу, были хорошо обеспеченными, одаренными букетами от сестёр милосердия. С презрением смотрели они на «сакральных» офицеров, другими словами офицеров, направляемых на службу в окопы, ужас и опасность которых переносились ими со смирением.
Продолжение следует…
Запись опубликована в моем блоге. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.
Как говорил Наполеон: «Одна газета - как целый полк». Иван Тимофеевич Беляев был не только генералом Русской Императорской Армии и Парагвайской Армии, но и членом Русского Географического Общества. Помимо трактатов по артиллерии, на которых потом выучилась вся Красная Армия, ему приходилось писать и много материалов о тех местах, где он побывал или даже проживал на протяжении продолжительного времени. Например, он много писал о Кавказе, о его обычаях и традициях, ведь до участия в легендарном «Брусиловском прорыве» он был командиром батареи в 1-ом Кавказском артиллерийском дивизоне, а после него - командиром артиллерийской бригады на Кавказском фронте.
В эмиграции Иван Тимофеевич тоже много писал, но уже на испанском. Благодаря вам, уважаемые читатели, появилась возможность перевода одного из наиболее интересных и объемных трудов - статьи «Русская революция, её природа, развитие и перспективы», опубликованной в 1924 году в парагвайском журнале «Liberal»(в латиноамериканских странах это слово имеет несколько иное значение). Как и прежде, благодарю Валентина Сахарова, который согласился помочь с переводом столь объемного материала.
Части 1-3
Части 4-5
(Шестая часть, 15 сент.) Началась неслыханная в истории борьба. На пространстве в несколько миллионов километров было выжжено, выкорчевано и уничтожено всё, что обладало признаками жизни. Факты, которые раньше казались простыми и типичными, в свете этой войны приобретали сильно отличный облик и значение. Ужасные кадры, запечатлённые в хрониках, библейские рассказы и главы Илиады казались ясными, простыми и понятными, даже те, которые ранее считались детскими рассказами.
Происходили ужасы, словно описанные в Апокалипсисе… Повсюду царствовала смерть. Но что такое смерть? Сон, неподвижность, забвение. И, несомненно, жизнь казалась такой волшебной, такой ясной и желанной, как никогда.
В той суровой атмосфере, где не было места земным развлечениям, господствовали простые и естественные инстинкты, которые, в целом, были суровыми. Увлекало желание жить. Внешне всё выглядело словно преисподняя: поля, изрубленные и вспаханные снарядами; море колючей проволоки; окопы, погружённые в гробовое молчание и окутанные отравляющими газами. Всё воплощало дьявольскую ненависть ко всему человеческому. Однако внутри нас мы не имели врагов. Там мы оставили всё, что любили, и что прорастало цветами из наших могил.
Тем не менее, более чудовищный удар нас ожидал в спину. Всё то, что мы пережили годы спустя, заставило нас воспринимать трудное положение тех дней войны, как сладкий и мутный сон, как иллюзию, которая всё ещё даёт пищу размышлениям.
В тылу приближалась революция…
Характер тактики русской армии славился во все времена, со времён короля Дария, потерпевшего поражения от скифов, короля Карла XII, похоронившего шведскую армию в полях под Полтавой; тактика, позволившая отомстить под Бородино за пожар в Москве. Наша тактика ещё более обогатилась после вхождения Кутузова в Париж.
Для страны со слабо развитой индустрией необходимо было время, чтобы собрать все свои силы, и поэтому она не смогла разработать другую тактику для решения своих военных проблем в течение войны с Германией и Австро-Венгрией. К тому же увеличение территории России, нехваток средств сообщения превращал небольшие боевые отряды врага в ужасную армию, имело вес превосходство артиллерии, причиняли ущерб и были эффективными также отравляющие газы.
Ранее методы позиционной войны встречались лишь в качестве исключения, действия кавалерии или штыковой атаки могли решить судьбу битвы, в которой существовали условия, когда русский солдат мог проявить своё мужество и отвагу, и широкое поле действий для его находчивости. В таком духе обучалась русская армия на протяжении многих лет и веков.
В случае, если бы России довелось действовать только из своих интересов, ей бы не пришлось сдерживать удары Гинденбурга и Макензена далеко от своих границ. Хорошо обдумав свою атаку, Россия могла бы подождать, когда будут сконцентрированы все её силы, особенно из корпусов, ускоренными темпами совершающих путь в тысячи лиг (1 лига = 5.5 км - прим.) из Сибири и Туркестана, и поставить шах врагу из необъятных лесов и топей Литвы.
Но в таком случае, Париж оказался бы в руках захватчиков, Франция сгинула бы, а миллионы солдат, брошенных немедленно в море латуни и железа, погибло бы под продолжительный шум увесистых пушек и пулемётов.
Дивизия за дивизией непрерывно бросались в бой в течение недель и месяцев, пополняя потери на линии Болимов - Боржимов (польские города - прим.) с одной лишь целью - выиграть время для мобилизации и прибытия английского контингента. При таких обстоятельствах погиб весь цвет российских военных кадров, насчитывая к концу войны 2800000 убитыми, не считая раненных и покалеченных.
С Кавказа, где были разбиты отборные войска Энвер-паши, и наши продвинулись до Эрзерума, приходили хорошие новости, но они не могли скрасить неудач на наиболее важном фронте.
Все боеприпасы, оружие, амуницию, которые союзники могли бы предоставить России, могли прибыть к нам по пути через занятые турками Дарданеллы, которые при капитуляции Константинополя были обещаны России её союзниками в качестве вознаграждения за спасение Парижа. Нам было не впервой одерживать победу над турками без большого сопротивления с их стороны, и было бы нетрудно сделать это ещё раз, без помощи других держав, но Париж привязал нас цепями к Варшаве.
Тогда по нашим окопам пробежали слухи о том, что флот союзников достиг проливов, атаковал укрепления турок и преодолел их сопротивление, потопив при этом три их военных корабля. Однако флот отступил в последний момент, когда до разгрома последнего форта Чанак, удерживающего выход из Мраморного моря, оставалось всего лишь выстрелов 10 из 6-дюймовой пушки. Лишённая возможности получить помощь с юга, заблокированная в Балтийском море и даже в северных морях, Россия получала всё необходимое для ведения войны через Владивосток, расположенный в 12 000 км от фронта.
Что происходило в это время на фронте? Постоянно иссякали боеприпасы, обычно каждая боевая единица снабжалась 20 снарядами в день, на которые германские батареи отвечали тысячами. Вскоре однако поставка боеприпасов улучшилась. Были полки, которые теряли до 95% своего состава, тогда как поступающий контингент имел не то, чтобы деревянные ружья, но в распоряжении каждой роты было только 10 винтовок. Наши аэропланы служили исключительно для разведывательных целей, тогда как немецкие эскадрильи по 80 машин выполняли и разрушающую работу вплоть до наших тылов. И в довершении всех бед, три корпуса, предназначенных для защиты, были направлены на Кавказ, где неудача на Дарданеллах удвоила энергию турок и сделала необходимым прибытие нашего подкрепления. Немцы же благодаря своим четырём линиям железных дорог, которые связывали два фронта, могли в несколько недель перебросить свои резервы с западного фронта.
Наконец генералу фон Гинденбургу удалось к началу мая при поддержке своей многочисленной артиллерии разорвать русский фронт на Карпатах. Русская армия, испытывающая недостаток боеприпасов, защищаясь только при помощи штыков, начала отступление по всему фронту протяжением до 2000 километров.
Тем временем, англичане заняли север Франции фронтом в 50 километров, французы - в 350 км, не покидали своих окопов и не предпринимали никаких усилий для удержания немецких резервов, которые Генеральный штаб посылал на восточный фронт ежедневно в течение двух или трёх недель до разрыва того фронта, факт, который весь мир хорошо знает.
(Седьмая часть, 16 сентября.) Как насмешки звучали тогда для русских после потери Ковно, Ивангорода, Гродно и Варшавы краткие официальные сообщения с фронта союзников. «Сегодня наши войска захватили двух немцев, среди них один остался в живых» или «Взят штурмом кратер от буровой скважины и занято более его половины» или «В области хижины банкира продвинулись на 50 метров»…
Прошло шесть месяцев. На фронте в 2000 километров, который протянулся по прямой линии с севера на юг, образовалась новая и эффективная русская армия, состоящая из 60 корпусов, обеспеченных хорошей тяжёлой артиллерией, улучшенной службой авиации, бронированными поездами и автомобилями и хорошо вооружённых. Все военные материалы, которые поставляли союзники и нейтральные страны, прибывали путём через Владивосток или северные моря. Полки пополнялись солдатами под руководством молодых и энергичных офицеров. Миллионы мужчин формировали батальоны резервов. После испытания за год до этого война казалась теперь игрой, в особенности при координации усилий между союзными фронтами.
Но наступило лето, и наступление Брусилова без поддержки с западного фронта не дало другого результата кроме захвата сотни тысяч пленных и нескольких трофеев. Италия хотя и оставила попытки проведения активной борьбы, была всё-таки первой оказавшейся на краю пропасти, организованной могущественными союзниками, проводившими её «спасение»…
Последовали новые жертвы, новые массовые убийства. А тем временем западный фронт продвигался на несколько метров в течение недель. И эффект взятия неприступного Эрзерума русскими был испорчен повторением генералом Тауншендом безуспешных атак на полуострове Галлиполи (европейский берег Дарданнельского пролива - прим.). К тому же Болгария присоединилась к числу врагов, и Россия должна была поддержать Румынию.
Между тем жизнь становилась значительно более дорогой. Много товаров первой необходимости, в чьих поставках из-за границы я раньше даже и не подозревал, полностью исчезли, другие продавались за цену в 300 раз превышающую прежнюю, будучи при этом наихудшего качества.
По окопам пробежали слухи, что Франция была доведена до изнеможения и была не в состоянии делать новые атаки, что Англия могла стать полностью подготовленной только в течение 8 лет, и что Россия весной 1917 должна предпринять ещё одно наступление с вытекающими из этого потерями для спасения ситуации, и только после этого союзники смогут достигнуть Берлина.
Не смотря на опровержения, масса солдат потеряла веру в победу, потому что имела возможность убедиться, как Германия реанимирует труп Австрии, как растёт влияние Турции в руководстве немецких офицеров, тогда как Россия оставалась заблокированной, а умопомрачительный английский флот не был способен ни войти в Балтийское море, ни захватить проливы, ни задержать немецкие крейсеры Бреслав и Гобен, прошедшие через Дарданеллы и присоединившиеся к турецкому флоту, ни обеспечить безопасность навигации в северных морях, окружающих британские острова.
«Хороший враг стоит больше, чем плохой друг», - говорил народ. «Не в состоянии победить турок, столько раз разгромленных русскими, союзники толкали нас на немцев». «Они хотят вести войну только посредством русского солдата».
Американский посол в Константинополе, господин Моргенсав был прав, когда в своих воспоминаниях выражал мнение, что катастрофа в России была следствием естественных поражений союзников во взятии Дарданелл.
Но в то время только немногие знали, что возмущение, создаваемое среди русских солдат, было связано с хорошо организованной пропагандой, финансируемой немецким правительством и управляемое революционными центрами в Швейцарии, находящимися в тесном контакте с локальными центрами в России.
Между тем император, ставший за счёт перевода на русский немецких слов великим князем Николаем, генералиссимус русской армии, на кавказском фронту взял лично под своё высочайшее руководство войска. Императорская гвардия, которая потеряла цвет своих полков в первый период войны в боях с австрийцами, была полностью изнурена в кровавой и бесконечной борьбе, шедшей при наступлении на Луцк. Из лучших солдат всех тех полков, которые каким-то чудом выжили, были сформированы специальные корпуса и позднее были направлены под руководством генерала Лохвицкого на французский фронт. В армии, не смотря на такое ослабление, всё ещё сохранялась полная понятная дисциплина, включающая всё необходимое для ведения борьбы до конца и отыскания виновных в уже заканчивающейся войне.
Однако в тылу, внутри страны, атмосфера была очень тяжёлая, приближалась буря. В кульминационный момент нашего отступления в 1915, в русском обществе произошли важные изменения.
Либеральные партии, которые вот уже десять лет стремились к провозглашению республики, объединились в Думе с умеренными монархистами, сформировав прогрессивный блок, который делал большие усилия. Когда было очевидно, что Россия вот-вот проиграет войну, интенсивность и длительность которой никто не мог предсказать, упомянутый блок предлагал свои услуги, чтобы спасти отечество. Его девиз «преданность союзникам, война до победы», завоевал симпатии всего того хорошего, что оставалось в армии и обществе. Всецело поглощённые военной активностью блока, бюрократические круги вступили в активные действия. Раньше они знали, что составляет их обязанности, но работали с неохотой, теперь же они бросились галопом за работу. Используя своё влияние, блок проводил мероприятия по поддержке власти. У него получалось легко направить людей, если не в окопы, где царила смерть, то на вспомогательные службы в тылу, хорошо вознаграждаемые, что способствовало патриотизму.
Объединения в центрах, городах и вдобавок… либералы, под предлогом помощи войскам, имея нити от их колоссальных организаций, работали теми персонами, которые одевались в полувоенную униформу, были хорошо обеспеченными, одаренными букетами от сестёр милосердия. С презрением смотрели они на «сакральных» офицеров, другими словами офицеров, направляемых на службу в окопы, ужас и опасность которых переносились ими со смирением.
Продолжение следует…
Запись опубликована в моем блоге. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.