Явление Врангеля народу: долгий путь в Добровольческую Армию
Конец августа 1918 года оказался отмечен для Белого Движения на Юге России событием, которого в тот трагический для России год никто толком не заметил, но оказалось оно для всей истории Белого Движения знаковым. 25 августа в освобождённый белыми войсками Екатеринодар прибыл генерал Пётр Николаевич Врангель. Прибыл он не просто так, а для того, чтобы поступить в Добровольческую Армию А.И. Деникина и сражаться в её составе против большевиков. А уже 31 августа Врангель получил под своё командование кавалерийскую дивизию и выступил с нею на фронт.
Пётр Николаевич Врангель
В тот год никто не задумывался о том, что видит перед собой будущего главнокомандующего белыми войсками на Юге России. Пройдёт менее двух лет - и этот мало кому в Добровольческой Армии известный генерал встанет во главе Белого Движения. Он попытается построить антибольшевистское государство в Крыму - как пример для остальной России, что можно жить и по-другому, без ужасов красного террора, без гонений на Церковь, без истребления Традиции. А когда оборона Белого Крыма рухнет, он уйдёт в эмиграцию и уведёт за собой всю свою армию. И будет пользоваться непререкаемым авторитетом среди белоэмигрантов до самой своей смерти в 1928 году.
Для Врангеля вопрос о том, стоит ли воевать с большевиками, не стоял. Он собственными глазами насмотрелся на большевистские зверства в захваченном красными Крыму. Более того - он сам подвергся аресту как "классово чуждый элемент" и чудом избежал расстрела. Вместе с ним на барже были заточены десятки человек, барон собственными глазами видел, как новая "рабоче-крестьянская" власть расстреливает людей без малейшей вины. Сам он, вероятно, тоже не избежал бы подобной участи, но его спасла жена, решившая добровольно разделить с мужем заточение. Такая неожиданная самоотверженность со стороны женщины из "эксплуататорского класса", вероятно, впечатлила чекистов, и генерал был отпущен на свободу.
Прежде, чем оказаться в Добровольческой Армии, Врангель успел побывать на Украине, где его недавний сослуживец по Гвардейскому кавалерийскому корпусу Павел Скоропадский недавно был избран гетманом. Украину прочно оккупировали немецкие войска, Скоропадский фактически являлся их ставленником. Но мы были бы несправедливы к последнему гетману Украины, если бы сочли его банальным предателем и пособником оккупантов. Да, немецкие захватчики расположились на Украине по-хозяйски и сосали из неё все соки, но они же надёжно прикрывали Украину от большевистского нашествия. В этих условиях Скоропадский решил воспользоваться предоставленной ему передышкой, чтобы создать свою армию, которую затем можно было бы использовать для освобождения России как от большевиков, так и от немцев. Армия создавалась формально - украинская, самостийная. Фактически же Скоропадский старался избегать комплектования войск национал-сепаратистским элементом. Врангель как признанный герой Первой Мировой войны и сослужевец по Гвардии казался Скоропадскому подходящей кандидатурой на должность начальника штаба формируемого воинства.
Скоропадский делает смотр своим войскам.
Поначалу Врангель с жадностью ухватился за эту идею: мысль служить под командованием давнего сослуживца и освобождать Россию от красной тирании казалась привлекательной и легко исполнимой, а германскую "ориентацию" гетмана Врангель всерьёз не воспринимал: на Западном фронте союзники России по Антанте успешно громили немцев, перспектива конечного поражения Германии вырисовывалась всё отчётливее, а это означало, что немецкое владычество на Украине долго не продлится. Однако по мере общения со Скоропадским и введения в курс дел Врангель не мог не заметить двух странностей. Во-первых, сам гетман очень уж непоследовательно говорил о возрождении России и слишком уж часто упоминал о возможности своей "переориентации на Запад". а во-вторых... Во-вторых, армии, как таковой, у него просто не было. Формировались и разбухали до бесконечности только штабы не существующих полков и дивизий. Для деятельного Врангеля, рвавшегося реально освобождать Россию, а не дефилировать в красивой форме по улицам относительно мирного Киева, такая имитация войны была неприемлема.
В это самое время произошла встреча, заставившая Врангеля определиться со своими дальнейшими действиями. В Киеве летом 1918 года находился генерал Драгомиров - эмиссар Деникина, занимавшийся вербовкой офицеров в Добровольческую Армию. Именно Драгомиров рассказал Врангелю о том, что в ближайшие дни выезжает к Алексееву, объединяющему все антибольшевистские силы в единый лагерь. Надо сказать, что до Петра Николаевича и прежде доходили отрывочные сведения о Добровольческой Армии, однако эти сведения были настолько искаженными, что казалось, будто армия заранее обречена на провал. И вдруг оказывалось, что Армия не только жива, но и растёт численно, и проводит успешные боевые операции, а во главе её стоит столь опытный стратег, как Алексеев. Врангель постарался побыстрее закончить все свои дела и на пароходе отбыл в Ростов.
Добровольческая Армия произвела на Врангеля неизгладимое впечатление. Он впервые видел такое странное воинство, в котором бы целые полки состояли целиком из офицеров. Он видел разношёрстно обмундированную публику в фуражках самых экзотических расцветок. А ещё он видел, что армия успешно громит большевиков, несмотря на многократное превосходство сих последних в численности. Если в Киеве была имитация дела, то здесь, в расположении деникинских войск, совершалось само дело - дело освобождения России.
Деникин принял вновь прибывшего генерала лично. И поинтересовался, на какую должность рассчитывает Врангель. "Ведь войск у нас немного", - как бы извиняясь, прибавил Деникин. Ответ Врангеля поразил своей непритязательностью: "Я в 1917 году командовал кавалерийским корпусом, но еще в 1914 году я был эскадронным командиром и с той поры не настолько устарел, чтобы вновь не стать во главе эскадрона". "Ну, уж и на эскадрон, - лукаво усмехнулся Деникин. - На бригаду пойдёте?"
Антон Иванович Деникин, главнокомандующий Добровольческой Армии
Это позднее, в 1919 - 1920 годах Врангель проявил себя как один из самых амбициозных белых военачальников, позволявший себе бесцеремонно (и публично!) критиковать решения вышестоящего командования. А летом 1918 года он был предельно скромен. Похоже, единственной мыслью, которая владела им в то время, была мысль о борьбе с большевиками. На любом месте, куда поставят. Деникин оценил эту скромность по достоинству. Впрочем, был и ещё один фактор: Антон Иванович знал Врангеля как талантливого кавалерийского командира, опытом и способностями которого грех было не воспользоваться. Поэтому уже на следующий день Врангель, соглашавшийся на эскадрон, получил под своё командование целую дивизию. А спустя ещё небольшой промежуток времени - вырос до командира корпуса. Деникин умел замечать талантливых людей, умел и выдвигать их по службе.
Для Врангеля на новом месте службы всё было в новинку. Конница Добровольческой Армии состояла почти исключительно из казаков, Врангель же привык командовать регулярными кавалерийскими частями. Даже форму казачьего образца он поначалу носил неумело. Что уж говорить о специфике казачьей службы, выработавшей с годами особую тактику и особые взаимоотношения в полках, не совсем понятные пришлому гвардейцу. Да и сами казаки неохотно подчинялись начдиву неказачьего происхождения, что вызывало отчуждение и затрудняло управление войсками в бою. Стоит ли удивляться, что первое своё сражение Врангель благополучно проиграл? 18 сентября 1918 года под Армавиром дивизия не пошла в атаку за Врангелем и под сильным огнём красных начала поспешное отступление. Попытки Врангеля с десятком казаков-энтузиастов восстановить дисциплину успехов не имели. У другого опустились бы руки - но Врангель был человеком терпеливым и трудолюбивым. А ещё - как истинный кавалерист гвардеей, он отличался безудержной отвагой и всегда лично участвовал в сражениях. Эта его черта не могла не импонировать казакам. Дисциплину в итоге удалось восстановить, дивизия безоговорочно признала странного высокого генерала с нерусской фамилией своим. А к казачьей форме Врангель приноровился настолько, что на всех фотографиях Гражданской войны он неизменно в черкеске и папахе, образ Врангеля просто не воспринимается в отрыве от этих предметов казачьего гардероба.
Но главное - Врангель поднял вверенную его попечению белую кавалерию на новую высоту, вполне оправдав доверие Деникина. "За время командования Врангеля, - пишет доктор исторических наук В.Ж. Цветков, - белая конница вновь научилась обрушивать на противника сильные фланговые удары, совершать перегруппировки, стремительно атаковать под огнем вражеские позиции, действовать самостоятельно, даже без поддержки пехоты и артиллерии. Приобретенный Врангелем авторитет подтвердился и во время октябрьских боев под Армавиром, и в 28-дневном сражении за Ставрополь, и во время зимних рейдов в холодных ставропольских и ногайских степях. Впереди же были еще более сложные и масштабные кавалерийские операции".
Критическое положение сложилось на фронте Добровольческой Армии в середине декабря 1918 года. Тогда против корпуса генерала Казановича, понёсшего столь большие потери, что численность корпуса не превышала полутора тысяч человек, оказалась красная группировка в 25 тысяч бойцов при 100 орудиях. Из резервов у белых оставался только выведенный на переформирование Корниловский ударный полк, также лишившейся большей части своего состава. Перед Добровольческой Армией замаячила реальная перспектива разгрома.
Корпус Врангеля в это время прикрывал огромный фронт в 120 вёрст. И Пётр Николаевич решился на отчаянный манёвр. Скрытно он снял с фронта почти все свои силы (10 полков), оставив лишь 2 - 3 полка для прикрытия. Двумя тяжёлыми ночными переходами по бездорожью Врангель сосредоточил в районе Петровское - Донская Балка свои основные силы (4 тысячи шашек). И 23 декабря эта сила, предводительствуемая лично Врангелем, обрушилась на красных с севера, откуда они совершенно не ждали противника. Удар развивался стремительно. Перегруппировку красные сделать не успели, да и не считали целесообразным, учитывая, что три оставленных на прежнем месте полка продолжали их сдерживать. Штаб красной Таманской Армии бежал на восток к Святому Кресту, а казакам Врангеля достались штабы двух красных дивизий, несколько тысяч пленных и массы оружия. Управление Таманской армией красных было нарушено, а последний и сокрушительный удар по Добровольческой Армии - сорван.
Таким образом, можно уверенно утверждать: 31 августа 1918 года Добровольческая Армия приняла в свои ряды выдающегося военачальника, которому смело можно было поручить самые рискованные военные операции и не сомневаться в их успешном выполнении.
Закончить же свой рассказ мне сегодня хотелось бы словами самого Петра Николаевича Врангеля, позволяющими лучше понять, что творилось у него на душе в августовские дни 1918 года, какие чувства толкали его на борьбу с большевиками. "По призыву Царя русский народ поднялся на защиту родной земли, - писал Пётр Николаевич, - и русские воины шли на бой с германскими полками. Теперь тот же русский народ, убивший своего Царя, грабил и жег родную землю. На защиту этой земли стали немногие честные сыны родины. Как преступники, скрытно пробирались они через кордоны немецких войск, занявших часть отечества, для того чтобы под старыми знаменами начать борьбу за честь и свободу родной земли. Эту честь и свободу попирали потерявшие совесть русские люди, их недавние соратники. Грозный призрак междоусобной брани навис над Россией".
Пётр Николаевич Врангель
В тот год никто не задумывался о том, что видит перед собой будущего главнокомандующего белыми войсками на Юге России. Пройдёт менее двух лет - и этот мало кому в Добровольческой Армии известный генерал встанет во главе Белого Движения. Он попытается построить антибольшевистское государство в Крыму - как пример для остальной России, что можно жить и по-другому, без ужасов красного террора, без гонений на Церковь, без истребления Традиции. А когда оборона Белого Крыма рухнет, он уйдёт в эмиграцию и уведёт за собой всю свою армию. И будет пользоваться непререкаемым авторитетом среди белоэмигрантов до самой своей смерти в 1928 году.
Для Врангеля вопрос о том, стоит ли воевать с большевиками, не стоял. Он собственными глазами насмотрелся на большевистские зверства в захваченном красными Крыму. Более того - он сам подвергся аресту как "классово чуждый элемент" и чудом избежал расстрела. Вместе с ним на барже были заточены десятки человек, барон собственными глазами видел, как новая "рабоче-крестьянская" власть расстреливает людей без малейшей вины. Сам он, вероятно, тоже не избежал бы подобной участи, но его спасла жена, решившая добровольно разделить с мужем заточение. Такая неожиданная самоотверженность со стороны женщины из "эксплуататорского класса", вероятно, впечатлила чекистов, и генерал был отпущен на свободу.
Прежде, чем оказаться в Добровольческой Армии, Врангель успел побывать на Украине, где его недавний сослуживец по Гвардейскому кавалерийскому корпусу Павел Скоропадский недавно был избран гетманом. Украину прочно оккупировали немецкие войска, Скоропадский фактически являлся их ставленником. Но мы были бы несправедливы к последнему гетману Украины, если бы сочли его банальным предателем и пособником оккупантов. Да, немецкие захватчики расположились на Украине по-хозяйски и сосали из неё все соки, но они же надёжно прикрывали Украину от большевистского нашествия. В этих условиях Скоропадский решил воспользоваться предоставленной ему передышкой, чтобы создать свою армию, которую затем можно было бы использовать для освобождения России как от большевиков, так и от немцев. Армия создавалась формально - украинская, самостийная. Фактически же Скоропадский старался избегать комплектования войск национал-сепаратистским элементом. Врангель как признанный герой Первой Мировой войны и сослужевец по Гвардии казался Скоропадскому подходящей кандидатурой на должность начальника штаба формируемого воинства.
Скоропадский делает смотр своим войскам.
Поначалу Врангель с жадностью ухватился за эту идею: мысль служить под командованием давнего сослуживца и освобождать Россию от красной тирании казалась привлекательной и легко исполнимой, а германскую "ориентацию" гетмана Врангель всерьёз не воспринимал: на Западном фронте союзники России по Антанте успешно громили немцев, перспектива конечного поражения Германии вырисовывалась всё отчётливее, а это означало, что немецкое владычество на Украине долго не продлится. Однако по мере общения со Скоропадским и введения в курс дел Врангель не мог не заметить двух странностей. Во-первых, сам гетман очень уж непоследовательно говорил о возрождении России и слишком уж часто упоминал о возможности своей "переориентации на Запад". а во-вторых... Во-вторых, армии, как таковой, у него просто не было. Формировались и разбухали до бесконечности только штабы не существующих полков и дивизий. Для деятельного Врангеля, рвавшегося реально освобождать Россию, а не дефилировать в красивой форме по улицам относительно мирного Киева, такая имитация войны была неприемлема.
В это самое время произошла встреча, заставившая Врангеля определиться со своими дальнейшими действиями. В Киеве летом 1918 года находился генерал Драгомиров - эмиссар Деникина, занимавшийся вербовкой офицеров в Добровольческую Армию. Именно Драгомиров рассказал Врангелю о том, что в ближайшие дни выезжает к Алексееву, объединяющему все антибольшевистские силы в единый лагерь. Надо сказать, что до Петра Николаевича и прежде доходили отрывочные сведения о Добровольческой Армии, однако эти сведения были настолько искаженными, что казалось, будто армия заранее обречена на провал. И вдруг оказывалось, что Армия не только жива, но и растёт численно, и проводит успешные боевые операции, а во главе её стоит столь опытный стратег, как Алексеев. Врангель постарался побыстрее закончить все свои дела и на пароходе отбыл в Ростов.
Добровольческая Армия произвела на Врангеля неизгладимое впечатление. Он впервые видел такое странное воинство, в котором бы целые полки состояли целиком из офицеров. Он видел разношёрстно обмундированную публику в фуражках самых экзотических расцветок. А ещё он видел, что армия успешно громит большевиков, несмотря на многократное превосходство сих последних в численности. Если в Киеве была имитация дела, то здесь, в расположении деникинских войск, совершалось само дело - дело освобождения России.
Деникин принял вновь прибывшего генерала лично. И поинтересовался, на какую должность рассчитывает Врангель. "Ведь войск у нас немного", - как бы извиняясь, прибавил Деникин. Ответ Врангеля поразил своей непритязательностью: "Я в 1917 году командовал кавалерийским корпусом, но еще в 1914 году я был эскадронным командиром и с той поры не настолько устарел, чтобы вновь не стать во главе эскадрона". "Ну, уж и на эскадрон, - лукаво усмехнулся Деникин. - На бригаду пойдёте?"
Антон Иванович Деникин, главнокомандующий Добровольческой Армии
Это позднее, в 1919 - 1920 годах Врангель проявил себя как один из самых амбициозных белых военачальников, позволявший себе бесцеремонно (и публично!) критиковать решения вышестоящего командования. А летом 1918 года он был предельно скромен. Похоже, единственной мыслью, которая владела им в то время, была мысль о борьбе с большевиками. На любом месте, куда поставят. Деникин оценил эту скромность по достоинству. Впрочем, был и ещё один фактор: Антон Иванович знал Врангеля как талантливого кавалерийского командира, опытом и способностями которого грех было не воспользоваться. Поэтому уже на следующий день Врангель, соглашавшийся на эскадрон, получил под своё командование целую дивизию. А спустя ещё небольшой промежуток времени - вырос до командира корпуса. Деникин умел замечать талантливых людей, умел и выдвигать их по службе.
Для Врангеля на новом месте службы всё было в новинку. Конница Добровольческой Армии состояла почти исключительно из казаков, Врангель же привык командовать регулярными кавалерийскими частями. Даже форму казачьего образца он поначалу носил неумело. Что уж говорить о специфике казачьей службы, выработавшей с годами особую тактику и особые взаимоотношения в полках, не совсем понятные пришлому гвардейцу. Да и сами казаки неохотно подчинялись начдиву неказачьего происхождения, что вызывало отчуждение и затрудняло управление войсками в бою. Стоит ли удивляться, что первое своё сражение Врангель благополучно проиграл? 18 сентября 1918 года под Армавиром дивизия не пошла в атаку за Врангелем и под сильным огнём красных начала поспешное отступление. Попытки Врангеля с десятком казаков-энтузиастов восстановить дисциплину успехов не имели. У другого опустились бы руки - но Врангель был человеком терпеливым и трудолюбивым. А ещё - как истинный кавалерист гвардеей, он отличался безудержной отвагой и всегда лично участвовал в сражениях. Эта его черта не могла не импонировать казакам. Дисциплину в итоге удалось восстановить, дивизия безоговорочно признала странного высокого генерала с нерусской фамилией своим. А к казачьей форме Врангель приноровился настолько, что на всех фотографиях Гражданской войны он неизменно в черкеске и папахе, образ Врангеля просто не воспринимается в отрыве от этих предметов казачьего гардероба.
Но главное - Врангель поднял вверенную его попечению белую кавалерию на новую высоту, вполне оправдав доверие Деникина. "За время командования Врангеля, - пишет доктор исторических наук В.Ж. Цветков, - белая конница вновь научилась обрушивать на противника сильные фланговые удары, совершать перегруппировки, стремительно атаковать под огнем вражеские позиции, действовать самостоятельно, даже без поддержки пехоты и артиллерии. Приобретенный Врангелем авторитет подтвердился и во время октябрьских боев под Армавиром, и в 28-дневном сражении за Ставрополь, и во время зимних рейдов в холодных ставропольских и ногайских степях. Впереди же были еще более сложные и масштабные кавалерийские операции".
Критическое положение сложилось на фронте Добровольческой Армии в середине декабря 1918 года. Тогда против корпуса генерала Казановича, понёсшего столь большие потери, что численность корпуса не превышала полутора тысяч человек, оказалась красная группировка в 25 тысяч бойцов при 100 орудиях. Из резервов у белых оставался только выведенный на переформирование Корниловский ударный полк, также лишившейся большей части своего состава. Перед Добровольческой Армией замаячила реальная перспектива разгрома.
Корпус Врангеля в это время прикрывал огромный фронт в 120 вёрст. И Пётр Николаевич решился на отчаянный манёвр. Скрытно он снял с фронта почти все свои силы (10 полков), оставив лишь 2 - 3 полка для прикрытия. Двумя тяжёлыми ночными переходами по бездорожью Врангель сосредоточил в районе Петровское - Донская Балка свои основные силы (4 тысячи шашек). И 23 декабря эта сила, предводительствуемая лично Врангелем, обрушилась на красных с севера, откуда они совершенно не ждали противника. Удар развивался стремительно. Перегруппировку красные сделать не успели, да и не считали целесообразным, учитывая, что три оставленных на прежнем месте полка продолжали их сдерживать. Штаб красной Таманской Армии бежал на восток к Святому Кресту, а казакам Врангеля достались штабы двух красных дивизий, несколько тысяч пленных и массы оружия. Управление Таманской армией красных было нарушено, а последний и сокрушительный удар по Добровольческой Армии - сорван.
Таким образом, можно уверенно утверждать: 31 августа 1918 года Добровольческая Армия приняла в свои ряды выдающегося военачальника, которому смело можно было поручить самые рискованные военные операции и не сомневаться в их успешном выполнении.
Закончить же свой рассказ мне сегодня хотелось бы словами самого Петра Николаевича Врангеля, позволяющими лучше понять, что творилось у него на душе в августовские дни 1918 года, какие чувства толкали его на борьбу с большевиками. "По призыву Царя русский народ поднялся на защиту родной земли, - писал Пётр Николаевич, - и русские воины шли на бой с германскими полками. Теперь тот же русский народ, убивший своего Царя, грабил и жег родную землю. На защиту этой земли стали немногие честные сыны родины. Как преступники, скрытно пробирались они через кордоны немецких войск, занявших часть отечества, для того чтобы под старыми знаменами начать борьбу за честь и свободу родной земли. Эту честь и свободу попирали потерявшие совесть русские люди, их недавние соратники. Грозный призрак междоусобной брани навис над Россией".